Тур принял твердое решение плыть после того, как вконец отчаялся пробить стену непонимания. Чтобы не попасть в период штормов, он должен покинуть Перу не позже февраля-марта 1947 года, то есть через пять-шесть месяцев. Фактор времени и все ухудшающееся финансовое положение не оставляли ему выбора. Он больше не мог позволить себе бесконечное ожидание приговора ученых. Семейные ресурсы еще не совсем истощились, но валютные ограничения, введенные Норвежским банком после войны, поставили преграды на пути денежных переводов в США; впрочем, дело шло к тому, что и Лив в скором времени пришлось бы экономить на всем.
Тур провел в США уже много времени и сделал следующий вывод: «Если я осуществлю эту экспедицию, то заставлю их слушать себя и открыть глаза на вещи. Здесь в Америке главный пароль — деньги или имя, а остальное не имеет значения, что бы ты ни сделал. <…> И я думаю также, что такое путешествие принесет мне средства, чтобы довести борьбу до конца. А отказаться от труда, в который так много вложено, от теории, в правоте которой я абсолютно уверен, — для меня невозможно».
Эти мысли напоминают нам рассуждения Руала Амундсена, покорителя Южного полюса. Фритьоф Нансен разрешил ему воспользоваться полярным судном «Фрам», чтобы достичь Северного полюса. Однако пока Амундсен готовился к экспедиции, пришло сообщение о том, что Северный полюс уже покорен американцем, и Амундсен, не афишируя это, обратил взгляд на юг. Его истинный замысел стал известен лишь по прибытии в Мадейру, и, когда он в письме исповедуется перед Нансеном, то находит себе извинение в том, что лишь не открытый до сих пор Южный полюс может «вызвать интерес широких масс населения» и, таким образом, предоставить ему средства — от издателей, редакторов и других спонсоров. Теперь Тур Хейердал собирался использовать бальзовый плот в тех же целях, ибо лишь совершив нечто новое и сенсационное, он мог добиться внимания и получить необходимые средства для достижения своей главной цели. Только так он сможет заткнуть рот Лотропу и его сторонникам.
Эта стратегия предполагает также один тщеславный мотив чисто личного характера — желание стать знаменитым. Тур уже почувствовал первое опьянение славой после возвращения с Фату-Хивы, когда он издал книгу, выступил с множеством докладов и снискал внимание прессы. В Канаде и США статья в «Нэшнл джиографик мэгэзин» вмиг обеспечила ему широкий доступ к простым людям, ее читали в автобусах и поездах, его приглашали выступать с докладами. В Лондоне, когда он носился от одной радиостанции к другой, его представляли как исследователя тихоокеанских цивилизаций и писателя — человека, о котором многие уже слышали ранее.
Лив нисколько не сомневалась в том, что Тур всерьез занимается наукой. Однако она знала, что им движет не только жажда познания, но и желание добиться известности{490}.
Кто же будут эти шестеро?
Единственный, кто значился в списке Тура в начале ноября, когда он принял окончательное решение о путешествии на плоту, был Эрик Хессельберг, друг детских и юношеских лет{491}. Они были одного возраста, Эрик вырос в такой же, как и Тур, буржуазной семье, правда несколько обедневшей. Они вместе ходили в среднюю школу, но позже, когда Тур поступил в гимназию, Эрик нанялся матросом и ушел в море. Когда спустя несколько лет он вернулся и поступил в морское училище на берегу Санде-фьорда, они с Туром часто ходили вместе в походы в горы с палаткой и спальными мешками, используя Казана в качестве тяглого животного. Они исходили Рондане, Довре и Ютунхеймен, посещали Улу в Хинне на берегу озера Хорншё. Однажды недалеко от вершины Глиттертинд они чуть не погибли, когда вдруг начался буран и стало так темно, что они не видели даже собственных рук, не то что опасного обрыва. Однако гренландская собака нашла дорогу и привела их вниз.
Эрик много лет провел в море, но затем в нем проснулись иные, доселе дремавшие способности, и, когда Тур отправился на Фату-Хиву, он поехал в Гамбург изучать историю искусства. Он получил диплом в самом начале Второй мировой войны, вернуться в Норвегию не смог и устроился декоратором в одном маленьком немецком городе. Там он встретил девушку по имени Лисе Лотте Гюльднер и женился на ней. Однажды он получил заказ сделать иллюстрации к праздничному адресу для директора сталелитейного завода. Эрику этого очень не хотелось, поскольку директор был видным нацистом. Впрочем, благодаря этому заказу он сделал зарисовки сталелитейного завода, которые впоследствии очень пригодились союзникам, когда они бомбили военные цели в Германии.
Когда Эрик получил письмо от Тура, он жил с женой в Осгорстранне, и у них только что родилась дочка. Так что решиться на путешествие Эрику было нелегко. Как покинуть жену и ребенка и отправиться на плоту в Тихий океан? Бывший моряк ни на секунду не задумался над тем, что замысел Тура может быть опасным{492}. Как всего год спустя после войны оставить немку одну в маленьком норвежском городе?
Жена Эрика Лисе не препятствовала ему, наоборот — убеждала, что все будет в порядке, ведь она хорошо говорит по-норвежски. А возможно у нее не было выбора, если она хотела сохранить мужа. Ведь Лисе знала, что он не откажет Туру. В январе 1947 года Эрик приготовился к отъезду.
Пожив в квартире Герберта Спиндена, Тур Хейердал переехал в норвежский Дом моряка на Хэнсон-плейс в Бруклине. Там были низкие цены, кормили норвежской едой, и была возможность пообщаться с моряками. Они ничего не знали про плоты, но зато могли многое порассказать о волнах. Вдоль побережья волны зачастую были гораздо выше и своенравнее, нежели в открытом океане. Если судно может плыть вдоль берега, то оно поплывет и в открытом море. А размеры судна особой роли не играют, меньшие по размеру суда порой легче скачут по волнам, чем большие. Они рассказывали множество историй о моряках, спасшихся на спасательных шлюпках, после того как их корабли разметало на части.
Как-то раз во время завтрака за его столик сел хорошо одетый человек атлетического сложения. Туру показалось, что его сосед вовсе не похож на моряка. Поэтому он не удивился, когда узнал, что перед ним инженер, выпускник тронхеймской Высшей технической школы, который приехал в Нью-Йорк изучать производство холодильников. Он жил неподалеку от Дома моряка и заходил сюда, чтобы поговорить на родном языке и съесть кусочек козьего сыра.
Должно быть, этот человек произвел на Тура хорошее впечатление, ибо за разговором он изложил ему свою теорию, рассказал о закоснелых ученых-консерваторах и путешествии на плоту, в которое собирается отправиться, чтобы доказать свою правоту. Неважно, что Тур совсем не знал своего собеседника, ему просто надо было выговориться.
Через несколько дней новый знакомый снова оказался с Туром за одним столиком и поинтересовался, как идут дела. Он сказал, что его зовут Герман Ватцингер и предложил себя в члены экипажа. Будучи инженером, он разбирается в технике, а на плоту сможет отвечать за гидрографические и метеорологические исследования.
Тур с радостью принял это предложение{493}. Герман ответил на оказанное ему доверие широким жестом и уволился со своей очень доходной должности.
Ватцингер был моложе Тура на два года. У него был ребенок, но он развелся со своей женой перед отъездом в США, где жил с февраля 1946 года. Во время войны Герман служил в армии и в 1940 году принимал участие в боях против немцев у Рёруса.
Чтобы обеспечить научную достоверность путешествия, Тур задумал построить свой плот как точную копию плота инков. Он решил связать бревна между собой, а не прибивать их одно к другому гвоздями, хижину хотел построить из бамбука, а не из досок, — словом, вообще забыть про гвозди и проволоку. Вся утварь на борту также должна была быть доисторической. Поэтому Тур собирался обойтись без радиопередатчика.
