Тур говорил, что хочет сбежать от цивилизации и вернуться в прошлое. Тем не менее, он позаботился о том, чтобы будущее не убежало от него, пока он будет в отъезде. Хейердал старался представить поездку на Фату-Хиву путешествием в один конец, но мало что говорит о том, что он действительно собирался сжечь все мосты. Чтобы обеспечить себе тыл, он даже купил заранее обратные билеты на «Комиссар Рамель», следующий по маршруту Таити-Марсель.
Международный состав въехал под стеклянную крышу и, дернувшись, остановился.
Среди пассажиров, покинувших поезд на Восточном вокзале Осло, были Тур и Лив Хейердал. После долгого пути из Берлина они чувствовали себя очень разбитыми. Поездка себя не оправдала. Они не нашли покупателей на свои полинезийские сокровища и вынуждены были довольствоваться твердыми полками в третьем классе. Но их души радовало то, что они приехали домой; выйдя из душного здания вокзала, они наконец смогли вдохнуть полной грудью норвежский холодный февральский воздух.
У молодых супругов не было жилья в столице, и они рассчитывали пожить у матери Хейердала, поэтому поспешили в квартиру на улице Камиллы Колет. В письме из Берлина Тур писал, что с нетерпением ждет возможности рассказать матери обо всем, происшедшем с ними, и вот наконец он мог удовлетворить это желание. Вскоре они посетили и отца в Ларвике{212}.
Лив очень хотелось увидеться со своими родителями, и она отправилась дальше в Бревик. Там ее нашел корреспондент газеты «Порсгрюнн дагблад», одновременно работавший и в «Афтенпостен». Четвертого марта в «Афтенпостен» вышла статья под заголовком: «Ядовитые скорпионы и подозрительный каннибал заставили Тура Хейердала и его жену покинуть южноокеанский остров на год раньше срока».
На год раньше срока? Именно так! «Потому что там, — рассказывала Лив, — было слишком много болезней, да и туземцы не отличались доброжелательностью». Нужно было смотреть в будущее, и они вернулись к собственной культуре.
Тур не жалел ни о чем, вернувшись в Осло. Кроме написания статей и подготовки выступлений, еще два дела не ждали отлагательства — найти издателя для задуманной книги и новый дом для себя и беременной жены.
Случилось так, что кузен Тура (и его товарищ по лыжным походам) Гуннар Ниссен переехал в Осло и устроился на работу в книжный магазин издательства «Каппелен». Пока Тур был на Фату-Хиве, кузен переправлял его статьи в норвежские газеты, в том числе, в «Тиденс тейн». Когда Гуннар понял, что Тур хочет писать книгу, он, естественно, счел, что она должна выйти в издательстве «Каппелен». Идея нашла отклик и у будущего писателя, и в издательстве{213}.
Вскоре на одной из вечеринок по поводу их возвращения в Норвегию Тур упомянул свой книжный проект. Один из гостей, работавший в издательстве «Гильдендал норск форлаг», услышав, что в качестве издателя рассматривается «Каппелен», будучи настоящим «гильдендальцем», не замедлил заявить: «Если ты надеешься на успех, тебе надо публиковаться в „Гильдендале“!»{214}
Тур, возможно, ощутил себя выше ростом, когда осознал, что два крупных норвежских издательства заинтересованы в получении его рукописи. «Каппелен» сделал ему предложение первым, но «Гильдендал» привлекал его больше. После недолгих мук совести он направился на Университетскую улицу к знаменитой медной двери «Гильдендаля». Двадцать пятого февраля был заключен предварительный договор на издание. Предполагалось, что первый тираж книги в 200–250 страниц составит 3000 экземпляров. Срок сдачи рукописи установили 1 августа.
Писатель. Летом 1938 г. Тур, не отрываясь, писал книгу о своих приключениях на Фату-Хиве
Договор был подписан, но книга все еще не имела названия. Оговаривалось только, что это будет книга о пребывании автора на южноокеанских островах. Денежный вопрос для Тура был гораздо важнее названия. Издательство выдало ему аванс в 2500 крон, и с этой суммой он начал искать жилье. Так много денег Хейердалу прежде самостоятельно заработать еще не удавалось.
Лив и Тур были единодушны в нежелании жить в Осло. Несмотря на все неприятности, пребывание на Фату-Хиве не отбило у них желания жить уединенно и в близости к природе.
В те две-три недели, когда они сидели у пещеры и ждали судно, в разговорах часто упоминались Хорншё и окрестности Лиллехаммера. Тур представлял себе дом в Рустахогде, откуда открывался вид на долину и окрестности, а рядом был лес и горное плато за ним. Не успев, как следует, погостить у родителей после возвращения в Норвегию, они сели на поезд в Лиллехаммер. Там они нанесли визит юристу, занимавшемуся недвижимостью. Тур рассказал, что они хотели бы поселиться в Рустахогде, и поинтересовался, нет ли там свободных участков, где можно построить дом. Юрист посмотрел на них и сказал, что если их устроит для начала что-нибудь попроще, то он может порекомендовать в Рустахогде выставленный на продажу домик традиционного типа с бревенчатыми стенами и с крышей, покрытой дерном. Домик хороший и теплый, правда там нет электричества и водопровода. Зато есть сарай с небольшой комнатой, помещение для дров и туалет.
Юрист не скрыл, что домик выставлен на продажу уже давно. Именно поэтому собственник соглашался продать его за 3000 крон, практически за бесценок. Это было немногим больше, чем полученный Туром аванс за книгу. Хейердалы тут же отправились на место. Домик, весьма приятный на вид, находился как раз в том месте, которое они представляли в своих мечтах на Фату-Хиве. Договор купли-продажи заключили немедля{215}. Таким образом, пробыв в Норвегии всего три недели, супруги Хейердал купили себе жилье — пусть довольно примитивное, но как раз по собственному вкусу. Отдаленность от городской суеты была для них важнее, чем электроплита и вода из крана.
Однако жизнь среди елок в Рустахогде занимала отнюдь не первое место в дальнейших планах молодых путешественников. Вернувшись в Норвегию, они с удовольствием отметили, что интерес к их приключениям чрезвычайно велик. Не было отбоя от журналистов, Тур и Лив охотно давали интервью — это была отличая реклама перед планируемым ими турне с лекциями. Они говорили как о радостях, так и о разочарованиях, которые им принесла жизнь в Полинезии. Тот, кто умел читать между строк, понемногу стал понимать, что они, и особенно Тур, вспоминают свои приключения как нечто не очень приятное.
Но как бы то ни было, Хейердал пытался смотреть вперед. Среди всех своих дел в первое самое напряженное после возвращения время, он находил возможность писать письма своему другу Арнольду Якоби, который когда-то был первым, кого Тур посвятил в планы возвращения к природе. Теперь же Хейердал двумя предложениями обозначил свои взгляды и расставил все по местам: «Рай на земле сегодня найти невозможно. Его можно найти только внутри себя»{216}.
Хейердал с ранних лет мечтал о полноте бытия, но эта мечта разбилась вдребезги, когда он понял, что Фату-Хива — всего лишь иллюзия. Однако это его не остановило. Когда рай убежал от него, он быстро понял, что надо не мечтать о райской жизни, а переделывать самого себя. Это открытие стало для него поворотным пунктом, и он сразу оказался гораздо ближе к реальности. Он решил, что отныне во всем будет опираться не на иллюзорные идеи, а на кропотливый постепенный труд.
Двадцать третьего марта он выступил с первым докладом о путешествии в Полинезию, и не где-нибудь, а в главном зале университета Осло. Анонсы в прессе привели к тому, что зал был полон; присутствующие аплодировали докладчику от души.
