Велвет заметила, как изменилось его лицо, и поняла, что опасность миновала. И в тот же миг страх оставил ее, и она не смогла удержаться от соблазна нанести ему ответный удар.

— Ты сходишь с ума от ревности, но при всем этом изменяешь мне с первой попавшейся актриской! — закричала Велвет. — Более того, после всего произошедшего ты набрасываешься на меня как дикий зверь, готовый сожрать свою добычу. Твоя больная страсть вызывает у меня отвращение, Монтгомери!

Он на мгновение прикрыл глаза, затем протянул к ней руки, выставив перед собой ладони.

— Велвет, давай перестанем делать друг другу больно.

Она наклонилась, подняла с пола свою разорванную нижнюю рубашку и прикрылась ею, словно щитом.

— Король и кое-кто из придворных едут в Оглиленд, что в Эссексе. Я должен сопровождать их. Поедем со мной, Велвет.

Она вскинула подбородок:

— Я никуда с тобой не поеду. Почему бы тебе не взять с собой ту танцовщицу, что я видела в Роухемптоне? Можешь взять и любую другую женщину.

Его лицо словно окаменело.

— Возможно, я так и сделаю.

В первый день сентября король в сопровождении свиты выехал из Уайтхолла и направился в Оглиленд — недавно приобретенное им обширное поместье. Поместье находилось в сорока милях от Лондона, и путешественники надеялись добраться туда в течение дня. Слуги и повозки с багажом покинули Уайтхолл задень до выезда короля. Но лорд Монтгомери и дюжина солдат из королевской гвардии, конечно же, сопровождали Карла.

— Похоже, весь дворец опустел, — сказала Велвет, встретив в Большом зале Барбару. — Такое впечатление, что здесь никого не осталось, кроме нас двоих.

— Да, похоже на то, — кивнула Барбара. — Я видела, как королевская кавалькада выехала через Кинг-стрит-гейт и проследовала мимо моего дома сегодня утром. Его величество умолял меня присоединиться к нему, но я отказываюсь отвечать на какие-либо призывы с его стороны, пока он не даст мне титул. А сюда я пришла, чтобы выяснить, кто из нашей компании уехал с королем.

— Бакингем, Лодердейл, Шрусбери и их жены — эти уж точно помчались вслед за ним в Оглиленд.

— Присутствие жен вряд ли отвадит этих лордов от любовных утех с другими женщинами. По слухам, многие благородные дамы получили приглашение сопровождать королевский кортеж именно с такой целью, то есть для ублажения мужчин.

— Ни один из этих самцов не достоин доверия, — заявила Велвет.

— Говорят, Монтгомери ехал рядом с графиней Фолмот.

— Уж не супруга ли это Чарлза Беркли? — спросила Велвет.

— Она самая. Известна своими похождениями. Вы не испытываете волнения по этому поводу, дорогая? Как вы решились отпустить Монтгомери одного?

Слова собеседницы вонзались в сердце Велвет словно кинжалы, но она изо всех сил старалась не выдать своих чувств. И решила отплатить Барбаре за ее злой язык той же монетой.

— Говорят, графиня Фолмот только и мечтает о том, как бы улечься в постель его величества.

— Возможно, мне все-таки следовало поехать в Оглиленд, — процедила в ответ Барбара и тут же тяжко вздохнула.

Велвет почувствовала себя виноватой. Она не хотела причинять своей подруге такую же боль, какую испытывала сама.

— Я просто пошутила, Барбара. Извините.

— Только не надо меня жалеть. Жалейте лучше себя!

После того как Барбара удалилась, Велвет поняла, что действительно очень себя жалеет. «Возьми себя в руки, — сказала она себе. — Нет более жалкого зрелища, чем брошенная женщина!»

Вернувшись в свои апартаменты, Велвет велела Эмме паковать вещи.

— Здесь нам нечего делать, — заявила она. — И почему бы в таком случае не отправиться в Роухемптон?

— Прекрасная мысль, миледи! — воскликнула служанка. — Там я наберу мальвы, пижмы и вербены, чтобы было из чего приготовлять кремы для лица.

Когда они приехали в Роухемптон, Велвет продемонстрировала Альфреду приобретенную ею пару лошадей одной масти, запряженных в ее экипаж.

— А это Нед, мой кучер из Уайтхолла. Ему просто не терпится отведать стряпни миссис Клегг.

Альфред ухмыльнулся:

— Сегодня на обед будет фазан, миледи. В сентябре в местных лесах полно нагулявшей жир дичи.

Велвет с Эммой приблизились к дому. Услышав голос хозяйки, навстречу гостям из кухни выбежала миссис Клегг.

— Добро пожаловать в Роухемптон, миледи! Здравствуй, Эмма! Очень рада вас видеть.

— Здравствуйте, миссис Клегг. Я только отнесу свои сумки наверх, а потом мы с вами поболтаем.

Берта Клегг вытерла руки о фартук.

— Надо будет сходить прибраться в вашей комнате, приготовить постель и…

— Нет-нет, не надо, — перебила Велвет. — Я еще не решила, какой комнатой воспользуюсь.

Она окинула взглядом холл и вздохнула с облегчением — все, как и прежде, было на своих местах и сверкало чистотой. Но Велвет точно знала: на втором этаже ее охватит совсем другое чувство; ей казалось, что она больше никогда не сможет войти в свою роухемптонскую спальню.

— Ох, миледи… — проговорила Берта прерывающимся от волнения голосом, — миледи, я помню, что вы велели сжечь простыни из вашей спальни, но я… я так и не смогла заставить себя сделать это. Дело в том, что на них вышита монограмма короля, так что я постирала и выгладила их, а потом спрятала в бельевой шкаф, переложив пучками лаванды.

— Монограмма короля? — в недоумении переспросила Велвет.

— Камердинер короля привез постельное белье с собой, а лорд Монтгомери, ясное дело, уступил хозяйскую спальню его величеству…

— Благодарю вас, Берта. Не нужно напоминать мне об этом визите.

«Что за глупости? — думала Велвет. — Ведь хозяйской спальней пользовался сам Грейстил. Я видела его там собственными глазами!»

— Простите, миледи. Я, пожалуй, пойду во двор и посмотрю, как там мои курочки, — пробормотала миссис Клегг.

— Да, конечно, — кивнула Велвет.

Она подошла к окну и посмотрела на подъездную дорожку. Ей вспомнилось то утро, когда они с Барбарой приехали в Роухемптон.

И теперь она вдруг вспомнила, что Чарльз, как ни странно, не выказал ни малейшего удивления, увидев Барбару. Значит, кто-то увидел ее карету и предупредил короля! И конечно же, это был…

— О Боже… — прошептала она, прижав ладонь к губам.

Разумеется, Грейстил уступил свою спальню Чарлзу. А потом, когда увидел карету Барбары, поменялся с королем местами. Выходит, Чарлз, а не Грейстил провел ночь с хорошенькой танцовщицей! Да-да, конечно… Все было именно так…

Внезапно почувствовав слабость в ногах, Велвет опустилась на стоявшую у окна скамью. «Ах, напрасно я обвиняла мужа, — думала она, тяжело вздыхая. — И хуже всего то, что я уже не впервые отказала ему в доверии».

— Проклятие! Ну почему же он не рассказал мне, как было дело?! — воскликнула Велвет в отчаянии.

Ей тут же вспомнился ее недавний сон, и ответ пришел сам собой. «Верь мне, верь… — говорил в том сне Грейстил. — Если ты меня любишь, то всегда будешь верить мне!»

— А в самом деле, люблю ли я его? — пробормотала Велвет.

Теперь, она всем сердцем сожалела, что отказалась поехать вместе с ним в Оглиленд. Но ведь еще не поздно… Она вполне может поехать туда завтра.

Велвет тяжело вздохнула. Возможно, она все-таки опоздала. Она прекрасно помнила слова, которыми ответила на его приглашение. «Я никуда с тобой не поеду. Почему бы тебе не взять с собой ту танцовщицу, что я видела в Роухемптоне? Можешь взять и любую другую женщину». Да, именно так она ему сказала.

«А что, если я помчусь сейчас в Оглиленд… и застану там его с графиней Фолмот?» — спросила себя Велвет. Она знала, что это снова разобьет ей сердце.

Эту ночь она провела в их общей спальне, так как знала, что Грейстил не предал ее, не изменял ей с другой женщиной. Велвет очень любила эту комнату за уют и то чувство безопасности, которое она здесь испытывала, особенно — рядом с Грейстилом.

Когда Велвет проснулась на рассвете, она уже знала, что отправится в Оглиленд. А если муж там окажется вместе с графиней Фолмот, то и пусть!