— Я так не думаю. Очень может быть, что отец собирается оставить мне замок по завещанию.

— Очень сомнительно, — пробормотала графиня. — Я все разузнала на сей счет, когда умер мой муж. Имей в виду, я стала его наследницей только по той причине, что наследство было обременено долгами. И, оплатив их, я приняла все меры к тому, чтобы с этого времени завязки кошелька находились лишь в моих руках.

— Знаете, миледи, когда Грейстил сказал, что Болсовер принадлежит нам и он перепишет его на нашего старшего ребенка, я поняла, что он прав, однако… Что я теперь скажу отцу?

— Я уверена, что наш непреклонный граф как-нибудь уладит этот вопрос с Ньюкаслом. Жаль, конечно, что все так получилось. Впрочем, отстаивая свои интересы в спорах с отцом, ты накопишь бесценный опыт, чтобы в будущем противостоять мужу.

— Какая вы, оказывается, хитроумная… — заметила Велвет.

— И не впадай в отчаяние, дорогая, — продолжала Кристин. — Таким вещам учатся быстро.

Когда новобрачные вошли в зал, их приветствовали громкие крики собравшихся. Заметив, какое количество нарядных дам собралось на праздничный пир, Велвет возблагодарила судьбу, что догадалась надеть бархатное платье, цвета синей грудки павлина, являвшее неповторимый контраст с ее золотистыми локонами. Среди гостей были Барбара и Роджер Палмер, а также веете вельможи и придворные, которые побывали у них дома вечером предыдущего дня. Кроме того, здесь находились и совершенно незнакомые ей люди, а также те, кто служил в гвардии под началом Монтгомери.

Когда Грейстил вел ее к столу, где они должны были занять почетные места рядом с королем, все леди и джентльмены, мимо которых они проходили, поднимались со своих мест и с улыбками приветствовали их. Велвет попыталась сделать книксен перед Карлом, но последний не позволил ей этого, а сразу же взял ее за руку и сказал:

— Леди и джентльмены! Я с величайшим удовольствием представляю вам нашу новую и совершенно очаровательную придворную даму Велвет Монтгомери, графиню Эглинтон. Должен заметить, что ее мужу Грейстилу очень повезло с женой.

Раздались оглушительные аплодисменты. Когда же лорд Монтгомери с видом собственника взял жену за локоток и отвел в сторону, чтобы король не мог до нее дотянуться, в зале послышались одобрительные возгласы.

Угощение было великолепное, вино лилось рекой, а тосты провозглашались один за другим. Грейстил вежливо отвечал на них, не пропуская ни одного, и по прошествии времени стало ясно: он в состоянии перепить и пересидеть за столом кого угодно.

Наконец все придворные перешли в бальный зал, где начались танцы. Когда Грейстил взял Велвет за руку, чтобы возглавить вместе с ней первый танец, король не без важности произнес:

— По праву сюзерена я требую, чтобы честь быть первым партнером этой дамы предоставили мне.

Велвет стояла между двумя высокими мужчинами, переводя взгляд с одного смуглого лица на другое; она чувствовала себя чем-то вроде приза на провинциальной ярмарке с непременными петушиными боями.

Воцарилось тягостное молчание, продолжавшееся не менее минуты. Наконец лорд Монтгомери тихо сказал:

— Сир, предоставляю вам право первому танцевать с прекрасной дамой.

С этими словами Грейстил возложил руку Велвет на руку Карла и деланно улыбнулся; было очевидно, что ему ужасно не хотелось уступать королю.

Второй танец был за Монтгомери, а затем к Велвет с лукавыми улыбками подошли Барбара и Кристин.

— Поторапливайся, дорогая, если, конечно, не хочешь, чтобы тебя раздели донага прямо в зале, — прошептала пожилая леди. — Ведь настало время укладывать тебя в постель новобрачных.

Взяв Велвет за руки, Кристин и Барбара повели ее к выходу, не обращая внимания на то, что по пути некоторые придворные делали попытки сорвать с платья Велвет таланты — бантики и бутоньерки из серебристой ленты. Музыка и смех звучали все тише, когда они поднимались по лестнице на второй этаж в апартаменты новобрачных. Пока Барбара помогала Велвет раздеваться, Кристин искала в гардеробной подходящее домашнее одеяние. Когда же Велвет надевала белую шелковую рубашку, вдовствующая графиня сказала:

— Укладывание в брачную постель — старинный обычай, дошедший до нас через века. Такого рода фривольные традиции были запрещены в суровые времена Кромвеля, зато теперь они к нам вернулись.

Барбара облизнула губы и спросила:

— А разве при укладывании новобрачная не должна быть обнаженной и ждать появления мужа именно в таком виде?

— Так происходило в средние века. Обнаженная новобрачная как бы выставлялась на всеобщее обозрение, чтобы все могли убедиться, что она девственна и не имеет физических изъянов.

— Что-то я уже не помню, когда была девственна, — со смехом заметила Барбара.

Кристин взялась за занавеси балдахина.

— Прыгай скорее в постель, дорогая. Кажется, сюда идут.

Едва лишь Велвет улеглась, как двери распахнулись, и спальня наполнилась придворными, многие из которых были основательно пьяны, а некоторые так просто валились с ног. Короля Карла сопровождали его брат Джеймс, герцог Бакингем и шотландский лорд Лодердейл. Остальные придворные тащили с собой совершенно обнаженного лорда Монтгомери, каковой и был торжественно водружен ими на широкую брачную постель рядом с новобрачной. Пока придворные дамы препирались и толкались, стараясь занять местечко получше для созерцания телесных достоинств молодого мужа, джентльмены громкими голосами подавали ему советы, касавшиеся акта совокупления.

Наконец Бакингем приосанился и громко сказал:

— Торжественно объявляю, что с нынешнего дня плотские удовольствия, неумеренное потребление вина, а также всякого рода шумные забавы и шутки снова вводятся в придворный ритуал, и они будут являться совершенно обязательными для нового королевского двора.

— Не желаешь ли, чтобы я показал тебе, как лучше управляться с дамой в постели? — осведомился ужасно пьяный Лодердейл, обращаясь к Грейстилу.

— Держись от невесты подальше, горец. Право первого поцелуя принадлежит мне, — заявил Карл, отталкивая в сторону своего шотландского приятеля.

— Вы все опоздали! Я давным-давно ввел ее в курс дела! — послышался вдруг чей-то голос.

Велвет подняла глаза и увидела исказившееся в злобной ухмылке лицо молодого лорда Кава.

— Этот парень налился вином по самое горло, — проворчал Грейстил. — Уберите его отсюда, пока я не взялся за свою шпагу.

Он почувствовал, как задрожала его жена, и решил побыстрее положить конец этому вульгарному развлечению.

Карл тут же развернулся и принялся выталкивать из спальни своих придворных.

— Вон, все вон! Надеюсь, все присутствующие уже убедились в достоинствах оружия Монтгомери? Он обещал сунуть его в ножны в тот момент, когда вы все удалитесь.

Грейстил тотчас выпрыгнул из постели и помог своему коронованному приятелю вытаскивать пьяных придворных. Затем, когда вышел и сам король, захлопнул дверь и запер ее на засов.

— Ну что, все ушли? — подала голос Велвет.

— Да, теперь все, — отозвался Грейстил.

Граф быстро вернулся к брачному ложу, задул свечи и, забравшись в постель, заключил жену в объятия, стараясь успокоить. Он знал, что грубость некоторых мужчин потрясла ее до глубины души.

Нежно лаская и целуя жену, Грейстил с улыбкой подумал: «Возможно, когда-нибудь она полюбит меня по-настоящему». Он мысленно возблагодарил Творца за то, что Велвет, несмотря на все свои колючки, оказалась женщиной ранимой и чувствительной.

— Предпочитаю королевскую кровать всем прочим, — проворковала Барбара, лежавшая в постели рядом с Карлом. — Она такая величественная и щедрая… прямо как вы.

Леди Палмер покинула Уайтхолл через парадную дверь и снова вошла через заднюю, где Проджерс встретил ее и тут же провел по лестнице для прислуги в личные покои короля.

Король вяло улыбнулся и пробормотал: