Заир находится на особом положении, и никто не может предсказать, как обернутся здесь события, но, возможно, что именно от Заира зависит, будет ли существовать Африка или она превратится во второй Кони-Айленд[44]. Ужасающие дефекты бельгийской колониальной системы и отсутствие солидной образованной элиты могут оказаться даром небесным для Заира. Когда бывшее Бельгийское Конго завоевало независимость, в стране (размером почти с Индию) было немногим больше десяти выпускников университетов. Но это также означало, что в стране было немногим больше десяти людей, зараженных колониальной психологией. Только выдающийся человек, получив колониальное воспитание, мог избежать уготованной ему судьбы и суметь вернуть себе родные африканские черты. Нepy оплакивал судьбу, признавая, что английское образование способствовало его возвышению как лидера индийского народа, но оторвало его от этого народа. Для контакта с народом ему был нужен Ганди. Так же страдал и Кваме Нкрума, хотя ему успешнее удалось вернуть себе африканскую индивидуальность. Ьсли бы он полностью восстановил свою африканскую психологию, могло бы быть предотвращено его падение.

Но лидеры и администрация Заира — это в большинстве своем военные с минимумом западного образования и максимумом африканских черт или же люди, получившие зачатки школьного образования в миссионерских школах, а эти школы (какие бы ни были у них недостатки) не внушали учащимся, что их целью в жизни должны быть успехи на экономическом или политическом поприще, и не отрывали их от родины. Католические миссии, которых, к счастью, было много в Заире, особенно хорошо понимали и ценили традиционные африканские моральные принципы, и, хотя они не могли создать элиты с университетским образованием, они готовили и готовят сейчас большой контингент образованных людей, остающихся настоящими заирцами.

Там, где колониальные власти более усердно «обучали туземцев» (несмотря на недовольство других британских восточноафриканских территорий, в протекторате Уганды существовала прекрасная школьная система и замечательный университет для всех восточноафриканцев), их усилия принесли намного меньше пользы для дальнейших судеб этих стран. Такая система образования, как и всякие пересадки чужого организма, могла принести пользу на какое-то время, но процесс отторжения уже кое-где начался. В других случаях, казалось бы, пересаженный орган и прижился, вред принесен, и чужеродный орган теперь можно удалить только хирургическим путем. В Уганде школьную систему все более успешно приспосабливают к угандийским условиям, и новое поколение элиты может оказаться более африканским и угандийским, чем поколение отцов, и, наверное, найдет правильный путь решения проблем ик и нагих каримоджонгов. Но пока что психология лидеров сохраняет черты колониального прошлого.

Позиция правительства Заира двойственная. Оно сознает, что слишком поспешно следовать за Западом опасно, но не может отказаться и от выгоды, которую сулит этот путь. Оно зачаровано западным образом жизни, хотя неразрывно связано с сердцем Африки и понимает, что образ жизни его собственного народа намного жизнеспособнее и доставляет большее удовлетворение людям.

Столкнувшись с проблемой 35–40 тысяч полунагих пигмеев, обитающих в лесах Итури и ничем не помогающих строительству нового государства, которое для них тоже ничего не делает, национальное правительство проявило интерес к этому сегменту населения страны и заявило, что оно озабочено будущим пигмеев. Оно не давало никаких пышных обещаний. Но среди местных администраторов нашлись менее разумные люди, которые восприняли заинтересованность правительства как его намерение цивилизовать пигмеев, как и всех остальных, заставить их отказаться от примитивной жизни в лесу, носить одежду и вместо охоты мотыжить землю. Они хотели переделать пигмеев по собственному подобию, и, поскольку ни один из местных администраторов не принадлежал к охотничьему племени, все они хотели — и считали это правильным — превратить пигмеев в земледельцев. Так они представляли себе прогресс.

Другие, не понимая, какую богатую, здоровую и полную изобилия жизнь ведут мбути в лесу, истолковали заявление правительства как желание «помочь» пигмеям, вытащить их из этого «тяжелого» окружения, где они, дескать, живут в страхе и нищете, и предоставить им все преимущества легкой и обеспеченной жизни. Были внесены несколько официальных и неофициальных проектов, которые должны были вырвать пигмеев из нищеты, или цивилизовать их, избавив от невежества, или просто заставить их вносить вклад в общее дело национального процветания с помощью земледелия, что по сути дела могло привести к обнищанию всего района.

Результаты были катастрофические. Как только пигмеев начали цивилизовать и повели по пути прогресса, они поняли, чем это им грозит, И все бежали обратно в лес. К счастью, эксперимент распространялся лишь на немногих пигмеев, но и то, когда их попытались поселить в постоянных деревнях, это привело к болезням и смерти, так как проверенная в лесных условиях система гигиены оказалась совершенно непригодной для оседлой жизни в деревне. Точно так же общественная организация, отвечавшая условиям кочевой охотничьей жизни, оказалась абсолютно неэффективной в новых условиях, и пигмеи стали сварливыми, аморальными (как по их стандартам, так и по обычным крестьянским стандартам), вороватыми и жуликоватыми паразитами. Они катились вниз по примеру ик, так как не могли выжить в том новом мире, в который их зашали.

Правительство Заира вело себя иначе, чем другие правительства, оно не отвергало непрошеную критику или советы, не боялось отказаться от принятого ни курса. Когда правительство узнало, на какие трудности наткнулась «эмансипация» пигмеев, которую проводили из самых лучших намерений, оно остановило действие всех проектов, арестовало одного из «доброжелателей», набивавшего карманы в процессе обучения пигмеев, и приняло участие в посвященной обсуждению этой проблемы международной конференции.

Рекомендации конференции разрабатывали ученые, в том числе и заирские, понимавшие сложность и деликатность ситуации, но эти выводы могли показаться правительству, занятому земными практическими проблемами, слишком абстрактными. Однако, поскольку рекомендации конференции подчеркивали потенциальную ценность пигмеев — не только как источника знаний о лесе (подлинное использование этого леса даже не начиналось), но и как народа с прочно интегрированной социальной организацией, которая воспитывает у пигмеев качества, нужные для ответственных граждан государства, — правительство, как истинно африканское, прислушалось к этим советам. По крайней мере некоторые рекомендации были приняты, и, возможно, правительство еще предпримет программу исследований, имея в виду выяснить, как можно приспособить традицию, чтобы она не только отвечала потребностям государства, но и поддерживала бы его усилия. Такое исследование может принести огромную пользу всей Африке.

Одно из самых больших преимуществ традиционного африканского общества в том, что оно саморегулирующееся. Оно только неспособно справиться с бурными темпами происходящих сейчас изменений. В остальном же оно легко адаптируется и очень гибко, даже если в некоторых аспектах, как, например, в традиционной структуре семьи, оно выглядит жестким. Семья — основа традиционного общества, будь то самое простое и неоформленное общество охотников и собирателей или самое сложное и оформленное государство, — а само общество представляет собой сложную и запутанную систему взаимосвязей между различными аспектами общественной жизни. Его структура такова, что изменение одного аспекта неизбежно должно отразиться и на остальных аспектах. Именно эта взаимозависимость четырех главных аспектов общественной жизни — домашнего, экономического, политического и религиозного — гарантирует жизнь индивидуума, придает ей смысл и цель, обеспечивает порядок. Мы пытались дать лишь общую картину, но было бы полезно в заключение рассмотреть в деталях эти четыре взаимосвязанных аспекта.