Единственное магическое средство охотников носит «симпатический» характер — это талисман, изготовленный из лесных лиан, украшенных крошечными кусочками дерева, или же мастика из золы лесных пожаров, смешанная с жиром какого-либо животного и заложенная в рог антилопы; ею потом мажут тело, чтобы обеспечить успешную охоту. Идея такого талисмана проста: если мбути еще ближе физически соприкоснется с лесом, то его потребности будут обязательно удовлетворены. Эти акты носят скорее религиозный, а не «магический» характер, что видно на примере матери, которая пеленает новорожденного ребенка в особое одеяние, сделанное из куска коры (хотя теперь мать могла бы достать и мягкую ткань), и украшает младенца амулетами из лиан, листьев и кусков дерева, а затем купает его в лесной воде, которая скапливается в некоторых толстых лианах. С помощью этого физического контакта мать как бы посвящает ребенка лесу и просит у него покровительства. Когда приходит беда, то, как говорят мбути, им достаточно пропеть священные песни церемонии молимо, «разбудить ими лес» и привлечь его внимание к своим детям — тогда все будет в порядке. Это богатая, но простая вера, представляющая разительный контраст с верой и практикой соседних племен.

Из всех лесных земледельцев бира наименее удачно адаптировались к окружающей среде. Бира живут в постоянном страхе перед лесом, этим враждебным миром, сводящим на нет все их попытки выжить. Они рубят деревья, расчищая землю под поля, но лес тут же начинает опять расти. Урожай первого года всегда беден, потому что поле еще плохо расчищено и почва недостаточно обработана. Самый лучший урожай второго года. Если крестьяне снимут третий урожай, то он будет и последним на этом поле, так как почва истощится, а земля станет сухой и голой. А недели через три пышная лесная растительность уже покроет поле и будет расти на той земле, которая отказалась кормить крестьян. Поле могут погубить проливные дожди, град и ураганные ветры, да и стадо бабуинов или одинокий слон могут за один час принести такой же ущерб. Крестьяне работают упорно; они сажают разные культуры, включая бананы, маниок, бобы, арахис и суходольный рис, но никогда не собирают больше того, что посажено. В своей тяжелой жизни они винят лес — в их представлении это обитель пигмеев и злых лесных духов, а те и другие опасны и их надо умиротворять.

Эти крестьяне бежали из саванн в результате перенаселения и обосновались в лесу примерно 200–400 лет назад. Последствия перехода в чужую окружающую среду очевидны — крестьяне не смогли приспособиться к лесу. Они разбились на мелкие самостоятельные группы, и каждая установила связь с группой мбути, служившими им проводниками по лесу. После длительных столкновений между собой крестьяне расселились в крошечных автономных деревнях и по-прежнему относятся с подозрением друг к другу. Чтобы оградить себя от соседей, духов леса и мбути, они прибегают к ритуальным средствам (включая ведовство и колдовство) и до сих пор продолжают борьбу с окружающим их миром, не веря, что лес может быть и добрым и дружелюбным. Для пигмеев лес — это не подлежащее обсуждению явление, признаваемое и принимаемое таким, какое оно есть. Но бира, стремящиеся завладеть землей, чуждаются леса, и в результате этого вся их организация определяется страхом перед лесом, конфликтом с ним и борьбой между упрямыми бира и могучим лесом.

Примером другой формы адаптации могут служить леле, живущие далеко к юго-западу отсюда, на окраине леса. Их деревни расположены в саванне, но на краю леса, и леле испытывают серьезные трудности, стараясь приспособиться к двум различным мирам. Как и бира, они боятся леса и уважают его, и эти чувства определяют всю сегментную организацию их племени и полуавтономных деревень. Страх перед колдовством и ведовством доминирует в их жизни. Они опасаются, как бы против них не было применено колдовство, и эти опасения служат главным фактором их общественной организации, для защиты которой, по их убеждению, всем родичам нужно жить вместе. Умиротворение леса абсолютно необходимо, и в отличие от бира леле делают различие между своей деятельностью в лесу и остальными занятиями, причем дело с лессм имеют только мужчины. Таким образом, разделение труда между полами становится у леле организационным принципом.

Деревня леле строится вокруг центральной площади дли танцев, что свидетельствует об общности интересов, хотя деление существует и внутри деревни. Деревня бира разделена на мелкие семейные ячейки, и у каждой есть свое особое место для общественных сборищ.

Квеле, живущие на противоположном берегу реки Конго, во многом отличаются от бира и леле, но и на них оказывает влияние близость леса. Хотя квеле переживали те же трудности, они более успешно и практично приспособились к окружающей среде. Они тоже пришельцы в этом районе, но хорошо адаптировались к лесу, оставшись, однако, земледельцами. Квеле охотятся, рыбачат, собирают дикие лесные растения и до предела используют окружающую среду, чтобы создать себе определенный материальный комфорт. Они почти не поддерживают контактов с соседними местными охотниками и не полагаются на их продукты, как крестьяне в районе Итури.

Квеле выращивают бананы и маниок, а также арахис, перец и маис. Две главные завезенные культуры растут в любой сезон, хорошо привились в лесных условиях и считаются основным источником процветания лесных банту. Хотя труд мужчин на рубке деревьев и расчистке зарослей крайне изнурителен, он не требует обязательных коллективных усилий. Как и другие лесные земледельцы, квеле расселялись по автономным деревням Каждый год или два года им приходится переходить на другое место, что привело к рождению общественной системы, хорошо приспособленной к постоянному передвижению. Их простая, но высокохудожественная материальная культура отражает практический подход к жизненным проблемам.

Земледелие в лесу возможно только при определенных условиях; железная металлургия абсолютно необходима для рубки деревьев и расчистки подлеска. Железо облегчает эту работу, но оно используется также в символической форме — как выкуп за невесту, что подчеркивает важную роль женщин в уходе за полями, которые расчистили их мужья. Но поля дают урожай не больше двух-трех лет подряд, после чего опять приходится приступать к тяжелому труду в лесу. Когда переходят к новым полям, передвигается и вся деревня. И всегда планировка деревни отражает тот же дробный характер общества квеле: группы родичей селятся имеете, и у Каждой группы есть место сборищ — «сторожевой дом». Такой сторожевой дом находится на каждом углу четырехугольной деревни — это наследие прошлого, когда приходилось оборонять деревню от нападения агрессивных и враждебных соседей.

Несмотря на необходимость обороны и трудности земледельческой экономики, квеле не прибегают к сложным методам ритуальной защиты. Будучи народом практичным, квеле искали практических решений для своих проблем и пришли к удовлетворительному ритуальному согласию с окружающим миром. Их система верований не заражена теми неврозами, которые характерны для бира и леле, не сумевших успешно приспособиться к окружающей среде. Обрядов у квеле немного, но важнее всех обряд, относящийся к охоте с сетями. То же самое и у леле, коллективная охота которых в лесу носит чисто ритуальный характер. Можно вспомнить бира, которые считают, что лес угрожает им осквернением и таит в себе такие опасности, что они просят мбути приносить им нужные продукты, а сами остаются в изоляции в крошечных деревнях на расчищенных участках.

Квеле достигли больших успехов, но они не довели эти успехи до логического конца — может быть, что-то помешало им, — и у них нет никакой системы социальной стратификации, хотя индивидуум и может достичь определенного статуса. Что касается материальной стороны жизни, то они больше заботятся о материальном благополучии, чем просто о накоплении имущества. Д-р Леон Сирото, из трудов которого взяты эти сведения о квеле, считает, что концепция «престижа» имеет у квеле больше значения, чем концепция «богатства». Этим они отличаются от бира и стоят ближе к другому лесному народу — мангбету.