— Вы слишком легкомысленно к этому относитесь, — нахмурилась девушка.
— Ты предлагаешь к ним вернуться и позволить нас растерзать?
— Нет, но…
— Тогда вопрос закрыт, — с этими словами Ральдерик зашагал в сторону террасы. — Гудрон с Шуном, принесите дров. Филара, сейчас ужин готовить будешь. Думаю, костер, разведенный на каменной площадке, не грозит лесным пожаром.
Уже через полчаса товарищи сидели вокруг весело потрескивавшего огня. Гном расхаживал с факелом где-то невдалеке, изучая выдающийся образец архитектуры. Заяц после долгих сомнений был признан условно съедобным, ободран, разделан и кинут в котелок. Источник воды быстро обнаружился на задворках города. В сумке нашли пару морковок, а в лесу — несколько грибов. Так что ужин обещал удасться на славу. Иролец отправился проведать лошадей и убедился, что все три отошли от шока и вели себя вполне мирно и уверенно. Когда еда была готова, попытались позвать Дунгафа, однако тот лишь раздраженно отмахнулся и вновь ушел в свои изыскания. У гнома на глазах сбывалась мечта его жизни, поэтому такие естественные потребности организма, как регулярное питание и сон, расписывались в своей беспомощности противостоять пылающему энтузиазму и умывали руки.
После ужина путники решили, что день у них выдался насыщенный и трудный, поэтому практически сразу же выбрали наиболее сохранившийся домик и легли спать. Ничего необычного ночью не происходило. Что бы ни скрывалось в этих руинах, оно не было настроено на тесный контакт с людьми и застенчиво сидело в своем уголке, никому не показываясь на глаза и не афишируя свое присутствие иными способами. Практически полную тишину нарушало лишь размеренное дыхание спящих да редкие восторженные восклицания гнома, так и не легшего в эту ночь спать.
На следующее утро одним из первых, что увидели друзья, была сияющая, как медный таз, физиономия Дунгафа. Таким счастливым и гордым его еще никто и никогда не видел.
— Ой, я столько всего узнал! — хрипло возвестил библиотекарь еще не до конца проснувшимся товарищам.
— Мы за тебя очень рады, — зевнул Ральдерик. — Ты нам все обязательно расскажешь, только давай после завтрака, ладно?
— Да какой тут может быть завтрак?! — возмутился исследователь всего в этом мире.
— Никакого, — подтвердила Филара, тря кулаком глаз. — У нас продукты закончились.
— Как? Совсем? — не поверил своим ушам Шун, разом просыпаясь.
— Не совсем, но около того, — уточнила девушка, припоминая содержимое продуктовой сумки.
— Так, где эту псину носит, когда она так нужна? — кот окинул ищущим взглядом окрестности. — Эй ты! Идиотина! Ты где? Куть-куть-куть-куть…
— Ее здесь нет. Она не пересекала границу города, если ты не заметил, — вместо собаки ответил герцог. — Ты что, решил воспользоваться ее чистыми чувствами к тебе и послать на охоту?
— Ну а что? Не без дела же ей здесь ошиваться. Пусть хоть какую-то пользу приносит…
— Между прочим, здесь есть поле, некогда обеспечивавшее город продовольствием, — сварливо вмешался гном. — И если вы все же хотите, чтоб я вам рассказал, что это за место, то оно находится в той стороне! Я не уверен, что там до сих пор растет что-нибудь съедобное, все-таки много лет прошло, однако исключить такую возможность тоже не могу… Ну и куда все ушли? Почему меня никогда никто не дослушивает до конца?!
А люди тем временем уже стремительным шагом направлялись в указанном направлении, где действительно обнаружили какое-то поле. Сомневаться в словах Дунгафа, что оно когда-то кормило весь город, они не собирались, поэтому с энтузиазмом принялись за изучение всего того, что в данный момент на нем произрастало. Ральдерик, заявив, что сельское хозяйство не его стихия, просто ходил взад-вперед и тыкал пальцем в наиболее полюбившиеся ему кустики, требуя, чтоб кто-нибудь их немедленно проверил на съедобность. Гном тоже подошел и стал мрачно наблюдать за действиями «варваров и неучей», кипя обидой и жаждой поделиться открытиями. Обследование поля действительно многого не дало. С момента, когда его последний раз возделывали, прошли столетия, доминирующими культурами в данный момент были простые травы, какие-то явно несъедобные кусты, сорняки и молодые деревца, чьи семена в свое время занесло сюда ветром. Однако некоторое количество одичавшей картошки, а также колосков пшеницы и ржи они все же обнаружили. Злаковые оставили колоситься дальше, а вот картофелю повезло меньше.
Дунгаф не стал дожидаться окончания завтрака, тем более что тот пока был лишь в процессе приготовления, и, убедившись, что его все видят и слышат, начал пространную лекцию об истории этих земель. На пятой минуте перечисления имен правителей и важных дат слушатели утратили нить повествования, однако частично из благодарности за помощь в поиске продуктов, частично из жалости рассказчика не прерывали и по возможности делали вид, что внимательно его слушают. Воодушевляясь все больше, гном плавно перешел к рассказу о некогда существовавшем народе имерба, заселявшем весьма значительную территорию и обладавшем несколько специфической культурой.
— «Ну и к чему я все это говорю?» — возможно, задаетесь вопросом вы. А к тому, что этот город является частью цивилизации имерба! — гном обвел рукой пространство и торжественно замер в ожидании восторженных «охов» и «ахов».
Не дождался. Обреченно вздохнув, он продолжил повествование более будничным тоном.
— Его название мне не известно. До вчерашнего дня я даже не предполагал о его существовании. Памятники имербской культуры обычно широко известны и хорошо изучены, так что этот факт весьма примечателен. Могу абсолютно точно сказать, что город не был разрушен в ходе войны или стихийного бедствия. Складывается впечатление, что местные жители просто взяли и ушли в один прекрасный день… Хотя кому я это рассказываю? Вам ведь все равно не интересно…
— Мне рассказывай, — подбодрил рассказчика Гудрон. — Мне интересно. Кстати, вот гляжу я на эти обелиски… Они очень напоминают один резной столб, который я видел недалеко от дома. По крайней мере, человек с перьями на голове там точно присутствовал. Правда, на макушке изображено было несколько иное существо. Даже еще менее симпатичное.
Шун посмотрел на ближайший обелиск, наверху которого располагался «прелестнейший» гибрид сороконожки, птицы, собаки и картофеля. По его мнению, сложно было представить еще более мерзкое создание.
— Вполне возможно, — почесал бороду Дунгаф. — Как я уже говорил, имербы были некогда очень распространены. И богов у них множество. Ладно, на чем я остановился? Ах да! Сначала я было подумал, что они испугались какой-нибудь болезни и поэтому были вынуждены уйти. Но потом наткнулся на удивительнейшую вещь. Идите за мной, вы сами все увидите.
Гном куда-то бодро зашагал. Немного помедлив в надежде, что им все же не придется вставать и идти на экскурсию, кузнец лениво поднялся на ноги, подавая остальным пример. Устало закатив глаза, Ральдерик нехотя сделал то же самое, по пути дергая Шуна за рукав, чтоб тот перестал изображать живую заинтересованность в процессе готовки и не отлынивал от добровольно-принудительной прогулки до местной достопримечательности. Филара осталась, сославшись на занятость. Дунгаф маячил уже где-то далеко впереди, так что трем юношам пришлось прибавить шаг, чтоб его догнать.
— Смотрите сюда, — гном указал пальцем в сторону какого-то котлована, носившего на себе свидетельства недавних раскопок.
Подойдя к краю ямы, друзья заглянули внутрь. На дне ровным строем лежало большое количество маленьких человеческих скелетов. Шун пораженно присвистнул и присел на корточки, чтоб лучше разглядеть детские останки.
— Я потрясен, — произнес герцог. — Тебе понадобилась всего ночь на то, чтоб разрыть такую большую братскую могилу…
— Ну и что это значит? Почему это опровергает твое предположение о страшной болезни? — не понял иролец.
— Их убила не болезнь. Их убили люди, — будничным тоном поведал гном. — Если вы обратили внимание, у них у всех пробиты черепа в области правого виска. И вот здесь начинается самое интересное! Видите ли, вся культура имерба так или иначе связана с человеческими жертвоприношениями, так что, с одной стороны, в этой находке нет ничего удивительного. Например, можно было б предположить, что по случаю какого-нибудь религиозного праздника местные жители захватили близлежащую деревеньку, а всех жителей кинули на алтарь.
