Остальной путь не был ознаменован ничем интересным или необычным. Парень вышел к реке, где повстречал Валена, пересек ее вброд, даже не утруждая себя снятием обуви, и оказался на уже знакомой дороге. Еще через какое-то время он добрался до границ Иролы.

«Главное — сеять ужас и панику», — напомнил себе кузнец, потом подумал и для создания более варварского образа взъерошил волосы.

— Итак, сейчас я незаметно подкрадываюсь к началу капустного поля, выскакиваю и быстро его перебегаю, — потенциальный похититель невест спрятал сумку в кустах и начал красться в выбранном направлении.

Никем не замеченный, он пробрался к зарослям лопухов, служившим естественной границей главного достояния королевства, и, укрывшись за ними, огляделся, разведывая обстановку. То, что юноша увидел, немало его удивило: в королевстве вовсю шло какое-то народное гулянье. Крайне неестественное состояние для Иролы, надо сказать, потому что поводов, достойных праздненств такого размаха, не представлялось очень давно. Однако факт оставался фактом. Буквально все жители вышли на улицы, шумные и веселые. Где-то невдалеке уже начиналась первая дружеская драка. Все, что охватывал глаз, было покрыто серпантином и конфетти. Однако особую тревогу вызывал вид башенки, где находились покои Тальры, и чьи развалины все еще дымились.

Терзаясь различного рода опасениями и подозрениями, Гудрон решительно вышел из своего убежища и пошел узнавать, что же случилось в его отсутствие. Сценарий похищения был забыт напрочь. При виде идущего через поле кузнеца люди начинали радоваться еще больше и махать ему руками. Беспокойство усиливалась. Кто-то обсыпал юношу лепестками цветов и обвешал серпантином. Наконец, в толпе ликующего народа был обнаружен правитель Иролы. Его Величество, изрядно навеселе, одной рукой обнимал единственную свинарку королевства, а сжимаемой во второй кружкой дирижировал самому себе. Общий смысл исполняемой им песни сводился к тому, что судьба у королей очень тяжелая, сплошные беды и напасти; опять же какая-то сволочь украла любимую дочь, о боже, как же теперь одинокому отцу жить на свете?! Заметив кузнеца, монарх издал радостный булькающий звук и слез с облюбованного им для сидения плетня. Широко раскинув руки, нетвердой походкой ринулся обнимать Гудрона, являя собой воплощенную отцовскую любовь.

— Здравствуй, дорогой зять! — король стиснул парня в объятьях и смачно его расцеловал. — И как только посмел ты похитить нашу дочь, прекрасную принцессу Тальру?! Мы тут всем королевством пребываем в глубокой печали и скорби. За деяние твое преступное и непростительное следовало б тебя на кол посадить. Дочку любимую ты похитил, обесчестил, скорее всего, и нам очень горестно сознавать, что не сумели тебе помешать. НО! Поскольку теперь уже ничего не изменишь, слушай королевскую волю! Повелеваем тебе, неразумному и неблагодарному, теперь взять дочь нашу в жены. И будет тебе это наказаньем. Яви ж теперь дитя возлюбленное пред очи отеческие! — монарх выпустил юношу и картинно взмахнул рукой.

Слегка контуженный запахом перегара, Гудрон все никак не мог оторвать взгляд от башни. Все эти крики вокруг, дымящиеся развалины, король, шутливо тычущий локтем под ребра, смешивались в голове с образами золотых драконов, исторгающих пламя, задумавшейся Тальры и уток, образуя такую кашу, разобраться в которой было очень и очень сложно. Сообразив, что от него все ждут каких-нибудь слов, соответствующих случаю, юноша не придумал ничего умнее, чем спросить: «Что случилось?» «Тесть» на мгновение растерялся, но тут же расхохотался и одобрительно хлопнул «зятя» по спине.

— Что произошло?! — в отчаянии воскликнул кузнец, так и не получив ответа на свой вопрос. — Где Тальра?!

— Ну знаешь… Это мы у тебя спросить хотели, — государь добродушно ткнул парня пальцем в живот. — А вообще, похищение краси-и-и-иво было сделано… Только башенку-то зачем сломал? Чтоб починил в ближайшее же время! Все-таки мы вас там с молодой супругой поселить планировали. И в дальнейшем просим аккуратней обращаться с государственной собственностью…

— Да как вы не понимаете! Я Тальру НЕ ПОХИЩАЛ!

— Так уж и не похищал?.. — с сомнением произнес король, быстро начиная трезветь.

Веселья вокруг резко поубавилось. Звуки песен раздавались теперь лишь где-то вдали. Люди, стоявшие рядом и слышавшие беседу, притихли и насторожились.

— Да, это очень смешно! Мы все оценили твою шутку. Это внесло определенную долю… эээ… драматизма…

— Но я, правда, ее не крал! Весь вчерашний день готовился, меня даже в королевстве-то не было! Я всё сегодня вечером планировал сделать! — последние слова были произнесены в абсолютной, звенящей тишине.

Все глаза теперь были обращены на две фигуры возле плетня. Та, что пониже, потолще и постарее, обессилено села на стоявшую рядом бочку праздничного пойла.

— Ты уверен? — в глазах короля читалась такая мольба услышать, что это все — глупая шутка, что Гудрону стало ужасно стыдно.

— Абсолютно, — виновато буркнул он, стараясь ни с кем не встречаться взглядом.

— Тогда кто же ее похитил? — тихо спросил монарх, тупо глядя перед собой.

Юноше было нечего на это ответить.

Да и вопрос был задан не ему, а всему миру в целом. Мир тоже безмолвствовал. Даже отдаленные звуки праздника сменились гнетущей тишиной, нарушаемой лишь взволнованным сопеньем десятков носов. Молчание завладело всем королевством, ватным одеялом накрыло собравшихся на площади людей. Ибо вопрос королем был задан животрепещущий и очень интересный. Особенно напрягал тот факт, что ответа на него никто не знал. Наконец послышалась тихая фраза правителя: «В темницу его».

Вот так и произошел в судьбе молодого кузнеца неожиданный поворот. Еще утром он был полным надежд красавцем-женихом прекраснейшей из девушек королевства, а уже к вечеру стал самым презираемым человеком Иролы, к тому же сидящим в королевской темнице в ожидании суда над собой.

Можно задаться вопросом: «А в чем, собственно говоря, он виноват? Парень никого не убил и не ограбил. Не продал государственные тайны врагу и даже не уклонился от налогов. За что ж его судить?» Одна из особенностей людской психологии состоит в том, что кто-то обязательно должен понести наказание. Тем более если вероятность найти истинного преступника стремится к нулю. Обязательно нужен человек, в которого можно ткнуть пальцем и сказать: «Это он во всем виноват! Кто ему вообще разрешал отсутствовать в королевстве в тот момент, когда здесь происходили такие ужасные события?! А если вы все еще считаете, что он тут ни при чем, то можете занять его место. Лично нам без разницы, кто будет расплачиваться своей шкурой за то, что все мы тут сплошные олухи, неспособные защитить родную принцессу».

В данном конкретном случае кандидатура Гудрона на роль главного козла отпущенья была идеальной. С этим были согласны все, кроме него самого, но его мнением никто особо и не интересовался. Хотя где-то в глубине души он тоже считал себя виновным в случившемся и не особо роптал на следственный произвол. Вот так юноша и оказался в единственной камере королевской тюрьмы.

Так уж получилось, что уровень преступности в Ироле был чрезвычайно низок, поэтому темницей фактически не пользовались, несмотря на то, что архитектор при проектировании замка ее предусмотрел. Какое-то время ушло на то, чтобы отыскать ключи от помещения, разобраться с заржавевшими засовами и вынести всякий хлам, сваливаемый туда в течение многих лет. Все это время Гудрон терпеливо сидел в уголке и ждал, когда наконец приготовления к его заключению завершатся.

С момента, как он здесь оказался, прошло уже часа три. Кузнец уныло лежал на кипе выделенной ему для удобства соломы и думал. В основном его занимала всего одна мысль: что случилось в его отсутствие? Несмотря на многочисленные вопросы с его стороны, ответа ни на один из них юноша не получил. Король лелеял свое горе и убивался по дочери в тронной комнате. Остальные либо не были уверены, что имеют право распространяться о таких вещах, либо сами ничего толком не знали.