— Двор отпущен на сегодня.

Он ухмыляется — той самой мальчишеской ухмылкой, от которой у меня таяли ступни, и добавляет:

— Моя жена вернулась.

Он обнимает меня за плечи и сопровождает прочь из зала на фоне шепотков придворных. Он выглядит обрадованным теперь, когда выражение шока покинуло его лицо.

Если бы я знала, что чувствую я.

Я рассказываю ему кое-что о своей жизни в пустыне, о том, как мы были в плену у князя. Однако мне неловко быть рядом с ним. Несмотря на то, что вместе с фрейлинами мы живем в людской, я стараюсь покинуть Алехандро как можно скорее, сославшись на голод и изнеможение.

Он соглашается, что мне необходимо время для отдыха.

— Мы поужинаем сегодня вечером вместе, — настаивает он. — В моих покоях. Тогда сможешь и дорассказать.

В ответ я бормочу какое-то подобие согласия и позволяю ему проводить себя до моих прежних покоев. Покоев королевы. Мы идем по коридорам с оштукатуренными каменными стенами — Химена и Мара позади нас, — и я замечаю, что замок изменился. Стал светлее, свежее. Я заглядываю в коридоры и ниши, пытаясь понять, в чем же разница. Мы поворачиваем за угол, и моей ладони касается пальмовый лист.

Растения! Вот в чем дело. Они теперь повсюду. По большей части пальмы и папоротники, иногда встречаются цветы джунглей.

— Почему ты вдруг так заулыбалась? — спрашивает Алехандро.

— Цветы в горшках!

— О да, — засмеялся он. — Это началось вскоре после твоего исчезновения. Пошел слух, что ты заказала цветы для своих покоев, и все захотели сделать то же.

Мы подходим к двери. Как и в первый раз, когда Алехандро провожал меня, я чувствую себя гостем, остающимся на ночь.

Он наклоняется и целует меня в губы.

— До вечера, — говорит он. — Встретимся за ужином.

Я пытаюсь отдышаться, пока он уходит. Химена и Мара вбегают в комнату передо мной.

— О, как чудесно! — восклицает Мара.

Я закрываю дверь.

— Божественные камни, — говорю я. — Надо найти их. Прежде всего остального.

Я оглядываю комнату в поисках молодой пальмы.

— О чем ты говоришь? — спрашивает Химена.

— Отец Никандро дал мне несколько Божественных камней. Старых. Я закопала их в корнях пальмы.

Моя нянюшка выглядит шокированной. Она все еще не привыкла открыто говорить о таких вещах. Но меня она больше не пугает, и я игнорирую ее, подходя к балкону, чтобы отодвинуть штору. Балкончик пуст.

— Здесь есть пальма, — голос Мары доносится эхом из комнатки.

Я вбегаю туда и осматриваю то, что она нашла.

— Это не та пальма, — говорю я. — Моя была выше, эта слишком маленькая.

Я поворачиваюсь, чтобы вернуться в спальню, как вдруг замечаю что-то краем глаза. Плитки вокруг трубы, на которых нарисованы маленькие цветочки. Странные цветы с четырьмя желтыми лепестками и какими-то голубыми пятнышками. Мой Божественный камень отзывается согласием.

— Солнышко, это единственное растение в комнатах, — говорит Химена. — Ты уверена, что это не то?

Сердце начинает колотиться: ситуация усложняется.

— Ох, Химена, как ты не понимаешь, их тут нет. Они исчезли.

Должно быть, кто-то вторгся в мои покои, чтобы идти в ногу с последними требованиями озеленительного декора.

— Я уверена, что мы их так или иначе найдем, — говорит Химена, хмурясь и недоумевая, из-за чего я так разволновалась.

— Ты не понимаешь. Мы должны найти их сейчас, может, уничтожить их, пока сюда не пришли войска. Если анимаги достанут их прежде, чем мы, то мы проиграем войну.

Спустя несколько часов я вынуждена оставить поиски, чтобы отужинать с королем.

Его покои как раз такие, как я их себе представляла: тускло освещенные, отделанные в красных и коричневых тонах, кровать и туалетный столик из необработанного дерева, а в теплом воздухе пахнет чем-то пряным. Я сижу, скрестив ноги, на большой подушке с бахромой, лицом к нему. Расставленные на коврике тарелки, от которых поднимается жар, служат своеобразным расслабляющим барьером между ним и мной.

Я начинаю с любимого блюда Алехандро, полло-пибил — особым образом приготовленной курицы, — и запиваю первый кусок небольшим глотком охлажденного вина. Я внимательно изучаю блюда, раздумывая, какое выбрать следующим, как будто судьба Джойи зависит от этого решения. Это гораздо лучше, чем видеть, как он смотрит на меня с настойчивым интересом.

Ухмылка счастливого ребенка исчезла с его лица, ей на смену пришли усталость и озабоченность.

— Я говорил сегодня с Советом, — начинает он осторожно, когда я подношу ко рту горячий гриб, фаршированный чесноком.

— Да?

— Они считают, мы должны устроить твою коронацию как можно скорее. В связи с войной… — Его голос становится тише, а свет в глазах на мгновение меркнет. Он делает паузу и продолжает: — В связи с войной, предстоящей нам, обретение новой королевы должно поднять, по их мнению, боевой дух.

— А как ты сам думаешь? — спрашиваю я с набитым ртом.

— Я согласен.

У меня есть время обдумать ответ, пока я прожевываю и глотаю пищу.

— Когда я впервые оказалась здесь, ты просил сохранять наше супружество в тайне. Теперь же ты стремишься познать меня, как свою супругу, и сделать своей королевой. Почему?

Прежде чем ответить, он отпивает вина.

— Тогда больше политической пользы было в том, чтобы все думали, что трон королевы все еще пуст, — говорит он, но взгляд его перебегает с предмета на предмет, и вино он глотает так, будто это живая вода.

— И теперь, когда все знают, они считают, что меня надо сразу же короновать.

— Да.

— Даже Аринья?

У княгини должен был случиться удар, когда она узнала о нашем браке. Теперь мне приходит в голову, что хотя политическое преимущество могло быть весомым фактором, настоящей причиной сохранения свадьбы в тайне был тот факт, что Алехандро не мог сказать своей любовнице правду в глаза.

Его рука, лежащая на бокале, белеет, но он твердым голосом отвечает:

— Даже Аринья. Особенно в свете того факта, что ты все это время руководила таинственным Мальфицио. Великим благом для народа Джойи будет узнать, что их королева не только Носитель, но еще и сама по себе легендарный герой.

Герой? Звучит нелепо.

— У меня были идеи. Вот и все. Твои люди сделали остальное. — Я хмурюсь, глядя на него. — Ты должен понять, Алехандро, что княгиня Аринья — предатель.

— Ее не будет в моей постели, если тебя это беспокоит.

— Меня беспокоит небольшая проблема ее государственной измены, — бросаю я ему. Все идет не так, как я предполагала. Не могу поверить, что я говорю с ним в таком тоне.

Он пожимает плечами, снова выглядя уязвимым.

— Мы не можем быть уверенными…

— Она знала, что делает ее отец. Она знала, что он продался Инвьернам. Но она ничего не сказала. Подумай обо всех этих совещаниях по поводу войны. Обо всех заседаниях Совета, когда она должна была сказать тебе правду.

Сомнение пробегает по его лицу.

— Если тебя это успокоит, я прикажу следить за ней.

Я бы предпочла отправить ее в тюрьму, прочь с моего пути — и пути Косме, — если мы переживем войну.

— Это поможет. Благодарю.

— Итак, Совет хочет устроить коронацию через два дня.

Так скоро! Я помню, как совсем недавно — хотя кажется, что очень давно — лежала в соседней комнате, положив пальцы на Божественный камень, молясь о том, чтобы стать королевой. Теперь я должна сыграть эту роль, только чтобы выполнить обещание, данное храбрым людям, желающим лишь свободы для своей земли.

Пока вино подогревает мою кровь, пробуждая в ней что-то вроде куража, пока жаждущий взгляд Алехандро ощущается, как сила, я делаю свой первый ход.

— В одном ты был прав, — говорю я более уважительным тоном, почти льстивым, — люди Мальфицио действительно герои. Это самые храбрые воины из всех, что мне доводилось встречать, и они готовы отдать свои жизни, чтобы принести тебе победу.