Воцарилась тишина. Слышно было только, как мама затягивается сигаретой.

Я опустилась на край кровати, опасаясь, что вот-вот упаду.

— Скажите же что-нибудь. — Мама засунула руку под одеяло, вытащила пачку сигарет и прикурила новую. Я наблюдала, как дым поднимается к потолку.

Мири снова свесилась с кровати.

— А ботинки и правда классные. Они тебе нравятся, Рейчел? Не могу поверить, что это сработало! Это ведь именно те, которые ты хотела?

У меня путались мысли.

— Что?

— Ботинки. Я хотела порадовать тебя. Теперь ты знаешь, что я ведьма, а ты нет.

Порадовать? Сейчас я была не в состоянии ничего воспринимать.

— А… у тебя что… по всему лицу вырастут… бородавки? — только и смогла произнести я.

Мири испуганно подняла руки к лицу.

— Конечно же нет, — резко ответила мама. — Мы не меняемся. У нас не отрастают носы, и волосы не превращаются в черную солому. Все это сказки.

Глаза сестры снова расширились, да так, что длинные ресницы коснулись бровей.

— А папа знает?

Мама отрицательно покачала головой:

— Я никогда не говорила ему. В колледже я поняла, что не хочу становиться практикующей ведьмой. Когда я встретила вашего отца, меня очень пугало то, что я не такая, как все. — Она сцепила руки. — Я решила скрывать от него ту часть своей натуры, которую он не в силах осознать.

— Прекрасная основа для брака, — сказала я. — Не удивительно, что вы развелись. — О боже мой. О боже мой. Моя сестра — ведьма. Моя мама — ведьма. Этого не может быть.

Однако это правда.

— Что значит, ты не хочешь быть практикующей ведьмой?

— Я предпочла, и до сих пор об этом не жалею, не пользоваться магией в обыденной жизни и ушла из общества ведьм.

Услышав это, я чуть не рухнула с кровати.

— Почему… зачем ты так поступила? — Она сошла с ума? Она же могла иметь все. Я могла иметь все. Кожу без прыщей! Ковер-самолет! Никаких усиков над верхней губой!

— Магия — это не только облегчающие жизнь заклинания, — сказала мама таким тоном, будто читала правила техники безопасности на упаковке какого-нибудь товара. — Каждое заклинание влечет за собой определенные последствия. И, как я уже говорила тебе, я хотела, чтобы вы росли нормальными детьми.

Ага, конечно. Я не слушала. У меня в голове шумело. Выходные семь дней в неделю! Школа? Вчерашний день. Знания будут автоматически загружаться в наши головы!

Но… где тогда встречаться с парнями?

— А каким было твое детство? — спросила Мири у мамы, прерывая мои радужные мечты.

Она вздохнула и заползла под одеяло.

— Другим. Трудным. Однажды я все вам расскажу, обещаю.

Машина времени, чтобы увидеть, какими были наши родители в старших классах! Посмеяться над их одеждой!

Мири задумалась.

— Значит, я не должна ничего рассказывать папе? А твой папа знал?

Мы никогда не встречались с мамиными родителями. Они умерли еще до нашего рождения.

— Он знал, — ответила мама. — Мама ему рассказала. Но ему это не понравилось. Ты должна сама решить, когда придет время объяснить все твоему отцу. Это твой выбор.

У меня было ощущение, что рот набит песком.

— Никто не в состоянии наколдовать мне стакан фруктового пунша? — Колдовство может здорово упростить жизнь.

Рукой с зажженной сигаретой мама сделала отрицательный жест.

— Ни в коем случае. Именно об этом я и говорила. Лень не оправдывает магию, поверь мне, — сказала мама с суровым выражением лица. — Я видела, какими бывают последствия, и поэтому не разрешила Мири использовать магию, чтобы делать домашние задания, получать отличные оценки за контрольные, приобретать одежду или игрушки.

Какие игрушки? Мне что, семь лет? Разве я прошу игрушечный «корвет» для Барби?

Кстати, я была бы совсем не против, если бы мама или сестра наколдовали настоящий «корвет». Красный. С откидным верхом. И водительские права.

— Какие последствия? Что за ерунда?

— На сегодня хватит разговоров об этом, — отрезала мама. — Но главное я сказала. Мири нельзя использовать магию по любому поводу.

Я совсем запуталась.

— А когда же вообще ее применять?

Мама потушила окурок сигареты.

— Каждая ведьма должна решить, что для нее важно. Включая Мири. Вот почему я буду заниматься с ней, так она сможет принять обдуманное решение. Я решила не использовать свои силы. Одни ведьмы пользуются ими ради собственной выгоду. Другие — чтобы освещать путь и показывать людям дорогу к добру. Ведьма может попытаться установить мир во всем мире, внушая людям осознание необходимости прекращения войн. Если Мири не откажется от своих сил, то, я надеюсь, она выберет путь добра.

— Мам, — буркнула я, качая головой, — разве справедливо взваливать на двенадцатилетнюю девчонку ответственность за судьбу мира?

Моя сестра спокойно улыбнулась:

— Я понимаю, что хочет сказать мама. Если я буду использовать магию, то смогу помогать людям. Например, когда хулиган будет бить маленького мальчика, я смогу внушить ему, как он бы чувствовал себя на месте этого мальчика. И может быть, тогда он станет лучше.

Я осторожно глянула на Мири. Да она и без магии справится. Девчонка, которая делает все домашние задания в тот же день, когда их задают. Зачем тратить на нее магию? Она даже не удивлена — я бы как бешеная скакала от восторга. С ней определенно нужно серьезно поговорить.

— Слушай, Мири, неужели это тебя совсем не радует? У тебя ведь есть магические способности.

Она пожала своими маленькими плечиками:

— Конечно, я рада. Но я всегда подозревала, что во мне есть что-то особенное. Например, мне всегда подчинялся Тайгер, и никто никогда не мог найти меня, когда мы играли в прятки.

Тайгер всегда слушался Мири. Она говорила:

— Тайгер, мне холодно, ты не принесешь мне кофту? — И он притаскивал ей в зубах шерстяную кофту. А меня он не слушался никогда. Я могла кричать «Тайгер, Тайгер» хоть сотню лет, а кот бы даже глазом не повел. Он укладывался спать на моих тестах по биологии, и ему было совершенно все равно, что тест у меня завтра. Он не сдвигался ни на миллиметр, никогда, несмотря на мои отчаянные попытки его скинуть. Я думала, меня просто не любят кошки. Я не понимала, что Мири действительно может общаться с ним.

И ее действительно ни разу не находили во время игры в прятки. Я закрывала глаза, считала до двадцати, а затем искала во всех обычных местах: под кроватью, в шкафу за одеждой, за диваном. Мири нигде не было. Даже папа не мог найти ее. И мои друзья не могли. И пожарный Дейв тоже. (Хотя, по-моему, мама звала его только для того, чтобы построить ему глазки.)

— Где ты пряталась?

— В ванне. Но я внушала тебе, чтобы ты там не искала, и ты не искала. Видишь? Я всегда подозревала, что я необыкновенная. А теперь я знаю это точно. И, как бы то ни было, у меня есть время свыкнуться с этим. Мы с мамой проговорили об этом всю прошлую ночь и весь день.

— Так вы знали об этом со вчерашнего дня? А почему мне никто ничего не сказал? — Я слышала, что они о чем-то говорят, но думала, о мире во всем мире и тому подобном, а не о чем-то важном.

Мама обняла Мири:

— Я хотела увидеть ее реакцию. Очень важно, чтобы она не пользовалась магией до конца тренировок.

Она говорила, что на это уйдет по меньшей мере год! Прочитав мои мысли (правда прочитав мои мысли? Ладно, я схожу с ума), мама очень серьезно посмотрела на меня:

— Я не хочу, чтобы вы кому-нибудь еще говорили о ее способностях.

— Но… она наколдовала мне новые ботинки, — произнесла я слабым голосом.

— Я сделала это, когда ты позвонила спросить, можно ли тебе пойти в пиццерию, и тогда я еще не знала правил, — ответила Мири. — Я не была уверена, что у меня получится. Мама сказала, ты так обрадовалась приглашению на эту вечеринку, и я решила, что у тебя должно быть, чем похвастать.

Теперь я поняла, почему не замечала их целый день. Они появились на ногах после урока французского.