Мик в шоу не участвует, но он играет в бейсбол в единственной школьной команде, которая не всегда проигрывает. И он живет в огромном особняке! Когда его родители уезжают из города, он закатывает там дикие вечеринки (на которых я никогда не была). Раф и Мик — фундамент группы А. Но нравятся они мне не поэтому.

Раф застегнул пальто и хлопнул по спине одного из своих друзей.

Вздох.

А ведь я вру. Конечно же, именно поэтому они мне и нравятся. Я ведь даже не знаю их, так почему же еще они могут мне нравиться? Они горячие и крутые — в отношении сексуальности и популярности, — и, если кто-то из них заинтересуется мной, я отхвачу настоящий поцелуй и буду им хвастаться. (Я говорю всем, что в первый раз поцеловалась с парнем из Техаса по имени Стю, которого встретила в круизе. Но это абсолютная ложь. Там, конечно, был парень по имени Стю из Техаса, только ему было семь лет.) К тому же мой статус поднялся бы от группы Б (Б + в лучшие дни) до группы А.

Я очень хочу попасть в группу А. Да, я видела достаточно фильмов, в которых люди рано или поздно расплачивались за свою популярность. Я знаю, что популярность в школе вовсе не гарантирует популярность в колледже. Но… мне всегда казалось, что, как и блондинкам, ребятам из группы А живется намного веселее.

Разве плохо желать себе счастья? Желать нравиться другим? Желать, чтобы моя жизнь была похожа на такую, как показывают в рекламе газировки: полную смеха и удачи?..

Аарон, более известный как связной Тэмми с группой А, помахал ей из другого конца коридора.

Тэмми не верит, что она нравится Аарону. Аарон не совсем в группе А, но он ходил в начальную школу с Миком и сейчас дружит с лучшим другом Мика Джеффри, поэтому он вхож в их компанию, хотя и с некоторой степенью отчуждения. Тэмми говорит, если бы она нравилась Аарону, он бы уже пригласил ее куда-нибудь. А вместо этого они стали «друзьями» и каждую ночь переписываются по Интернету. Тэмми утверждает, будто Аарон ей не нравится, но я на это не покупаюсь. Она постоянно хихикает в его присутствии и подает ему всякие сигналы руками.

— Готова? — спросил он, повязывая шарф как шлем. Он похож на злодеев из «Звездных войн», которые пытались убить Люка.

Фу. Только урод может упоминать «Звездные войны». Как я собираюсь получить высший статус, если я такая неудачница???

Надо засмеяться и попрыгать. Может, если я подниму руку, Тэмми даст пять?

Нет.

Вместо этого Тэмми показала Аарону подводное ОК, которое стало всемирно признанным символом и представляет собой составленную из большого и указательного пальцев букву О. Вот это-то всегда и удивляет меня. Где же К? А если я хочу сказать О, Раф, почему ты не замечаешь меня? Или О, по крайней мере, у меня новые модные ботинки.

— Увидимся завтра, — сказала мне Тэмми.

О, почему, ну почему я должна идти домой?

Я завернула за угол на Десятую улицу и пробежала последние несколько метров до дома — мне очень не хотелось издеваться над новыми ботинками, но выбора не было. Мочки ушей у меня так замерзли, что, вполне возможно, их придется ампутировать. Серьезно. Тогда просто зовите меня Ван Гог.

Я нажала на кнопку вызова лифта. Чтобы чем-то занять время — почему лифта нет так долго? — я мысленно составляла список.

Варианты того, о чем маме так надо поговорить со мной в один из важнейших дней моей жизни.

1. Возможно, ее туристическое агентство (они специализируются на медовых месяцах) обанкротилось и она собирается сообщить, что теперь нам придется экономить. Затянем ремни потуже. Будем меньше есть. Придется вернуть новые ботинки.

2. Может быть, Мири стала свидетельницей совершенного мафией убийства и окружной прокурор уговорил ее давать показания, а потом мы присоединимся к программе защиты свидетелей и переедем в Лос-Анджелес. Калифорния — это здорово. Вот только у всех в Лос-Анджелесе имплантанты. И зачем только они засовывают в свои тела всякую гадость? Мне, например, достаточно скобок на зубах — из-за них я похожа на робота. (Кстати, я всегда хотела иметь робота. Особенно запрограммированного на собирание одежды, которую я разбрасываю по всей комнате.)

3. А может, моя мама — лесбиянка. Мама Тэмми ушла четыре года назад. С тех пор оба ее родителя повторно женились, и теперь у Тэмми целых три матери — одна биологическая и две мачехи. Не-е. Моя мама не лесбиянка. Я видела, как она хлопает своими длинными ресницами и поправляет прическу всякий раз, когда встречает Дейва, двадцатисемилетнего пожарного, который живет на втором этаже.

4. А может, типун мне на язык, моя мама или сестра тяжело больны? Но Мири постоянно хочет есть. Вы бы хотели есть, если бы были смертельно больны? Думаю, нет. Правда, я никогда не жила рядом с тем, кто серьезно болен. Но несколько недель назад я видела по телевизору кино, в котором два парня издевались над мальчиком, больным лейкемией, из-за того, что он потерял волосы. Эти недоумки очень сильно меня разозлили. Если бы я знала кого-то, кто умирает, я была бы очень мила с таким человеком.

Моя мама очень бледная, а вдруг — о боже — у нее рак? Хотя кожа у нее такая белая потому, что она ест совершенно нездоровую пищу.

Признаться честно, на завтрак она ест зефир. То, что она ест на ланч, вообще не поддается описанию. А на ужин у нас обычно какое-нибудь блюдо с тофу. Мама не готовит мясо. Даже моя сестра стала вегетарианкой, теперь двое против одной. Так что я не думаю, будто кто-то на самом деле болен, или я стану истеричкой. А если бы кто-то и был болен, я бы обязательно заметила. Я всегда все замечаю. Например, мамины противозачаточные таблетки. Я нашла их в потайном отделении ее косметички — еще один довод в пользу того, что она не лесбиянка. Не знаю, зачем они ей; у нее не было свиданий уже два года. Я однажды поместила ее данные на интернетовском сайте знакомств, но она пришла в ужас от того, что я сделала с ее фотографией, и заставила все удалить.

Список получился очень хаотичный. Не удивительно, что я никогда их не составляю. Я просто не могу ими пользоваться. Они слишком ограничивают. А вот Мири их обожает. Если я дезорганизованная и грязные носки постоянно валяются у меня под кроватью, то Мири, наоборот, очень собранная, в ее комнате вся доска над столом утыкана бумажками с надписями: Что я должна сделать сегодня! Что нужно собрать для поездки к папе! Причины, почему я такая неудачница! (Насчет последнего я пошутила.) Остальная часть ее комнаты увешана дипломами по таеквондо. У нее коричневый пояс, это за два уровня до черного. Ну не смешно ли? В ней всего четыре с половиной фута роста, а она может побить нашего отца. Ну хорошо, пожалуй, отца она не побьет. Да и меня тоже. Я один раз пошла на урок, но все эти удары, поклоны и приказания сосредоточиться очень утомительны.

Тут я заметила на лифте табличку. НЕ РАБОТАЕТ.

Класс. Ну что ж, лестница будет моим тренажером на сегодня. Да и на всю неделю, вероятно. Ладно, на месяц. На второй этаж я взлетела. Следующий пролет прошла через ступеньку. А к четвертому у меня уже темнело в глазах.

Может, мне стоило остаться на таеквондо. Тогда состояние у меня было бы намного лучше. Хотя я не из тех девчонок, которые помешаны на объеме своих бедер, но все же очень печально, что я так молода, а уже задыхаюсь.

Может, присоединиться к какой-нибудь спортивной команде?

Не-е. Уф, уф. А упражнения. Уф, уф. Слишком. Уф, уф. Сложны.

К тому моменту, когда я засунула ключ в дверь, язык у меня был на плече.

Пуховик я повесила в прихожей.

— Привет!

— Мы здесь, — донесся мамин голос из ее спальни.

Я вытерла подошвы новых ботинок, включила свет на кухне и налила себе стакан воды. Затем я прошла мою комнату, комнату сестры, ванную и вошла в мамину спальню. Они с Мири сидели рядом на кровати, прислонясь к спинке, ноги под выцветшим пурпурным одеялом. Обе в своих любимых пижамах: огромных футболках.