В верхней части, где башня сужалась, в ней было несколько круглых окон, а единственным входом были высокие ворота, перед которыми находилась платформа, к которой вела широкая лестница. Там стояли люди в черных робах с символом василиска на груди. Лиц под капюшонами видно не было.

Они молча смотрели на народ, собравшийся на площади. Казалось, каждый мужчина и каждая женщина, каждый ребенок последовали таинственному зову. На площади между скалой и постройками на сваях собралась невероятных размеров толпа. Но паники не было, напротив, едва люди оказались на площади перед башней, казалось, зов, которому они следовали, смолк. В немом испуге смотрели они на мужчин в робах, пока один из них наконец не вышел вперед.

Он повелительным жестом поднял обе руки, и воцарилась тишина. Нестор и Гурн обменялись многозначительными взглядами: кем бы ни были эти застывшие ребята, похоже, они обладали большой властью.

Мужчина в капюшоне произнес одно слово.

— Ксаргул.

По толпе пронесся шепот, похожий на дуновение ветра перед началом грозы, А затем люди Каль Анара в один голос принялись повторять слово, снова и снова.

— Ксаргул. Ксаргул. Ксаргул…

Монотонное, тысячеголосое пение…

Нестор и Гурн снова переглянулись. Они не знали языка Каль Анара, понятия не имели, что означает это слово. Но у него было жуткое звучание, особенно когда его повторяли тысячи глоток одновременно. И Нестор снова спросил себя, свидетелями чего они стали…

Некоторое время человек в капюшоне прислушивался к жутковатому монотонному пению толпы, затем снова поднял руки, и хор фанатиков умолк так же внезапно, как и запел. Из-под капюшона послышался низкий голос; человек произнес несколько слов, значения которых Гурн и Нестор не поняли. Лазутчики дорого бы отдали за то, чтобы иметь рядом Лао. Но кальанарца нигде не было видно.

То, что говорил закутанный в плащ человек, было непонятно для обоих шпионов — но реакция горожан была однозначной. По толпе снова и снова пробежал шепоток, и Нестор видел, как на лица стоявших вокруг людей возвращался прежний страх.

Ворота башни отворились, и оттуда вышел отряд солдат в тяжелых доспехах, вооруженных до зубов. По двое присоединились они к одетым в плащи людям, затем стали спускаться по лестнице к народу.

То, что произошло потом, ни Нестор, ни Гурн, стоявшие позади, не могли толком разобрать, но поняли, что возникло столпотворение. Слышались крики, и Нестор увидел, что солдаты вынули из ножен мечи и принялись рубить ими направо и налево.

Гурн презрительно зарычал, потому что для него было признаком трусости бросаться на беззащитных и детей. Нестор тоже испытывал возмущение, удивившее его самого. Ведь не так давно он продавал свои руки и не смущался от того, что его клинки вонзались под ребра невинным и невооруженным — по крайней мере, до тех пор пока ему платили. Что, черт побери, с ним случилось? Или это все общение с орками?

Наконец солдаты и закутанные в плащи люди вернулись на платформу — волоча за собой молодых людей, тщетно старавшихся вырваться. Толпа молчала и стояла неподвижно, а пленники словно пробудились ото сна. Они как безумные вырывались и кричали изо всех сил, но солдаты не ведали жалости, и никто из собравшихся не спешил к ним на помощь. Сопротивлялись немногие, но они уже лежали убитые, в лужах собственной крови.

Остальные просто хотели выжить.

Пленников выстроили в ряд, их заставили встать на колени перед Змеиной башней. После этого прозвучал громкий приказ, и люди на площади тоже опустились на колени. Нестор понял: Змеиная башня была не резиденцией обычного правителя, нет, там жило божество — и ребята в робах были не кем иным, как жрецами…

Чтобы не бросаться в глаза, оба шпиона тоже опустились на колени, к огромному неудовольствию Гурна. Варвару было противно опускаться на колени перед кем бы то ни было. Они с Нестором наблюдали за тем, что произошло дальше: двое одетых в рясы вынесли сосуд из глины, после чего говоривший — очевидно, верховный священнослужитель — взял предмет, похожий на длинные щипцы. Их он опустил в сосуд, после того как помощники открыли крышку, и вынул из него на дневной свет нечто, всего лишь в палец толщиной, в локоть длиной, обвившееся вокруг щипцов.

— Змея, — вырвалось у Нестора, впрочем, настолько тихо, что услышал его только Гурн. — Что, клянусь всем на…

Мужчина в капюшоне подошел к первому пленнику, который, хныча, стоял перед ним на коленях. По его знаку солдаты схватили пленника, приподняли его и грубо открыли рот, а верховный священнослужитель затолкал живую змею в рот несчастному!

Послышался хрип, пленника громко стошнило. Он изо всех сил противился тому, чтобы проглотить тварь. Но уже несколько мгновений спустя змея, похоже, нашла путь по его горлу. Мужчина рухнул наземь и остался лежать неподвижно.

— Проклятье, что это значит? — прошептал Нестор, обращаясь к своему товарищу. — Что они с ними делают?

Ответа ледяной варвар не знал, поэтому обоим не оставалось ничего иного, кроме как наблюдать за жуткой церемонией. Остальных пленников тоже вынудили проглотить змей. Каждый сначала истошно кричал, чтобы потом внезапно умолкнуть.

— Ксаргул! Ксаргул! Ксаргул! — снова пела толпа.

И Нестор понял: это было не слово из языка Каль Анара, это было имя. Имя того божества, которое жило в Змеиной башне и которому священнослужители только что принесли несколько человеческих жертв. И внезапно человек из Тайка понял, почему на улицах и в переулках Каль Анара царил страх: каждый мог стать следующим, кого принесут в жертву!

Теперь притащили следующего пленника. Нестор и Гурн шумно втянули носами воздух, когда увидели, кто это был.

Лао…

Маленький человек отчаянно отбивался от стражников, но одетые в черные доспехи воины безжалостно тащили его к верховному священнослужителю, который снова взялся за щипцы.

— Не есть хорошо, — беспокойно проворчал Гурн, потянув Нестора за рукав. — Мы быстро исчезать.

— Ты прав… — Нестор уже повернулся, чтобы уйти, когда Лао принялся кричать от ужаса. Его голос был слышен по всей площади. Стражи схватили его и раскрыли ему рот, чтобы священнослужитель мог выполнить свою жестокую работу.

— Мы идти! — настаивал Гурн.

Но Нестор колебался.

Охваченный ужасом, он наблюдал, как верховный священнослужитель подошел к Лао, сжимая в руках щипцы с извивающимся животным. Глаза Лао расширились от ужаса, и голос его сорвался, в то время как он — как предположил Нестор — молил о пощаде.

С другой стороны площади до ушей Нестора внезапно донесся другой громкий звук. То были жена Лао и его дети, которые были вынуждены беспомощно наблюдать за тем, что творят с их мужем и отцом.

— Идти! — снова повторил Гурн.

Он схватил Нестора за рукав и хотел было утащить в переулок, но бывший наемный убийца вырвался.

Проклятье, да что это с ним творится?

Раньше его совершенно не волновало зрелище умирающих невиновных людей, более того, он собственноручно помогал им встретиться с богами. К причитаниям жен и сирот он был равнодушен, пока дело того стоило, а теперь вот достаточно какого-то крика, чтобы растопить его душу?

Нет!

Нестор решительно отвернулся и хотел уже было вместе с Гурном скрыться в ближайшем переулке, когда крики Лао вдруг перешли в рвоту и бульканье. Нестор не смог ничего с собой сделать и посмотрел туда.

Верховный священнослужитель запихивал животное в горло Лао, а единственные, кто мог ему помочь, собирались тайком улизнуть.

Это было неправильно.

Лао помог им, когда это было нужно им, не обращая внимания на опасность, которой подвергался он сам и его семья…

— Гурн… — только и сказал Нестор.

Варвар остановился, и они обменялись взглядом, означавшим больше, чем тысячи слов.

— Шнорш! — прорычал Гурн.

Поскольку свой двуручный меч варвар оставил в доме Лао (меч был слишком велик и слишком бросался в глаза, чтобы таскать его под плащом), ножи Нестора были единственным оружием, которое было у них с собой, но этого было достаточно.