— С момента, когда мы тебя, как ты выражаешься, сцапали, никто сбежать не мог, — заверил Майкла Джентри, — мои люди блокировали все выходы. Отдай записку, Майкл, — через стол к Шейну протянулась большая толстая ладонь.
Шейн медленно покачал головой.
— За все эти годы, Уилл, я никогда не врал тебе…
— Ты соврал сегодня. Когда уверял меня, что мисс Мортон на тебя так и не вышла. Не забывай — у нас все записано и мы можем доказать это, прокрутив пленку.
— Ты дурак, Уилл, — Шейн произнес это с сожалением, четко расставляя слова. — Сегодня ты просто помешан на том, чтобы поймать меня на лжи. В противном случае ты бы должен был сообразить, что я играю вслепую. Был один-единственный шанс добыть хоть какую-то стоящую информацию, и ты, Уилл, этот шанс упустил.
Шейн протянул вперед правую руку, разжал пальцы — на ладони ничего не было.
Джентри изумленно уставился на частного детектива, мясистое лицо его потемнело.
— Так не пойдет, Майкл. Я вынужден приказать Аллену и Бейтсу обыскать тебя. Или отдашь записку, или они это сделают. Сейчас же, не сходя с места.
— А ты уверен, что не зарываешься? Пахнет произволом, Уилл, — Шейн изобразил вежливую покорность. — Неужели ты способен унизиться до такого…
— …И еще ниже, если потребуется, — грубо закончил за него Джентри. — Я не шучу, Майкл. Начнешь выступать — твоим офисом на ближайшие полгода станет одна из моих уютных камер. Быстро взять у него записку, — последовал приказ.
Майкл Шейн пожал плечами, и пока двое помощников из управления обыскивали каждый его карман, ощупывали каждую складку, не сопротивлялся, стоял тихо и спокойно, подавляя нарастающие гнев и возмущение. Когда все возможные места для сокрытия маленького клочка бумаги были исследованы и очередь дошла до обуви и носков, на физиономиях Аллена и Бейтса появилось выражение полного непонимания.
Аллен выпрямился, раздраженно почесал за ухом и округлившимися глазами оглядел Шейна с ног до головы еще раз, как будто записка могла быть где-нибудь приколота и он ее просто-напросто не заметил.
— Ничего не понимаю, шэф. Записки нигде нет.
Вспотевший Бейтс выглядел не менее озадаченным.
— Но он не мог ее выбросить, клянусь Богом!
— Идиоты! — выругался Шейн. — Никакой записки не было! — Он слегка утратил контроль над собой и теперь натягивал носки и ботинки. Завязав последний шнурок, Майкл отряхнулся, огладил пиджак и брюки и, закурив сигарету, сел на угол стола.
— Эти твои удальцы, Уилл, — он кивнул на оставшихся стоять помощников, — все испортили. Взяли меня слишком рано, до того, как неизвестный знакомый Сары Мортон успел что-либо передать. И он наверняка сейчас кусает ногти и в отчаянии чешет задницу, не зная, что делать. Контакт не состоялся.
— Но он по-прежнему у нас в руках, — возразил Уилл, — можно начать проверять на выходе.
— И получить кукиш? — Майкл насмешливо посмотрел на Джентри сверху вниз. — Что ты о нем знаешь, Уилл? Что связан каким-то образом с мисс Мортон? И из этого вытекает, что мы можем подозревать его в убийстве? Ни имени. Ни описания. Ровным счетом ничего. Давай, перетряхни там всех, послушаешь, что они о тебе думают, за пьяными не заржавеет. Но чего добьешься? — тон у Майкла был уже не насмешливый, а откровенно издевательский.
— Судя по тому, как ты с ним обменивался по телефону…
— К черту, Уилл, довольно об этом! Ты прекрасно знаешь, я прикидывался.
— Но ты признаешь, мать твою, — взорвался Джентри, — что догадывался о том, что телефон прослушивается, и специально не дал этому типу назвать время и место встречи?! Если б не это, он был бы уже у нас в руках.
— Да, я это признаю, как признаю и то, что мне очень не хочется, чтобы его схватили твои люди.
— Еще бы! Он готов выложить тебе десять тысяч, только бы не попасть на страницы газет!
— И это тоже. Чем плохая причина? Но она не единственная, есть другая, и ты поймешь ее, если пораскинешь мозгами. Предположим, ты его сгреб, а он зажался и ощетинился, как еж. Алиби нет. Где был между половиной седьмого и семью — неизвестно, и он отлично смекает, что деваться некуда. Его действия? Будет молчать как рыба, потому что, отвечая, можно только навредить себе. Но если я поеду к нему один, если я найду верный подход, он откроется. Он ведь считает, что я уже знаю, каким боком он в этом деле.
— Об этом знает и мисс Лалли, — напомнил Джентри. — Достаточно на нее поднажать…
— С мисс Лалли, Уилл, у тебя ничего не выйдет. Ну сколько же я должен тебе толковать?! Этот тип с запиской пойдет на сделку только в том случае, если будет думать, что мне по силам во время расследования сохранить его имя в тайне. Стоит ему узнать, что я или мисс Лалли имели беседу с тобой, — все кончено, птичка вылетела!
— Ты имеешь в виду, что улетят в трубу твои десять тысяч?
— Да. В данный момент я говорю о сделке в десять тысяч. А может, и еще кое о чем, в результате чего я смогу разгадать эту загадку за тебя и твое управление. Да кто ты такой, в конце концов, чтобы швыряться такими деньгами, будто у тебя ими в сортире стены оклеены? Сколько ты получаешь от властей города, чтобы путаться у меня под ногами и мешать мне ловить убийцу?
Побагровевшвий Уилл Джентри переводил взгляд с одного своего помощника на другого, пока не рявкнул:
— Возвращайтесь в управление! И чтоб немедленно переоделись в форму! Завтра утром идете на патрулирование, ясно?!
Шейн подождал, пока дверь за ними закроется, и повернулся к начальнику полиции только тогда, когда почувствовал, что снова может спокойно, без улыбки разговаривать с Уиллом.
— Невозможно обойтись без ошибок, старина, когда в твоем подчинении служат неспособные шевелить извилинами сынки свинопаса. Ради всего святого, ради нас, Уилл, я предлагаю — прекратим дрязги, поработаем вместе, как бывало раньше. Скажи, я тебя подводил когда-нибудь? То-то же. А уж если мне в руки плывет кругленькая сумма, я распоряжусь ею сам, зачем тебе вмешиваться?
— Мне не нравится, Майкл, как ты прячешь от меня эту девицу.
— Мисс Лалли? Но я держу ее на случай вроде этого. А вдруг еще кто позвонит? Хочешь, порассуждаем? Отлично, тогда давай предположим, что мой незнакомец и является человеком, сначала посылавшим Саре Мортон угрозы, а в конце концов вынужденным заставить ее замолчать раз и навсегда. Он скорее всего полагает, что мисс Мортон подозревала его. А вечером включает радио и узнает, что сегодня она консультировалась со мной, и следовательно — поделилась и подозрениями. Но покуда он думает, что я — единственный, кто что-то знает и у кого есть достаточно информации, чтобы, сопоставив ее с историей, рассказанной мисс Лалли, сделать правильный вывод, он не постоит ни за чем, предпримет любую попытку уговорить меня, купить, что угодно, лишь бы я не пошел в участок.
— Купить за десять тысяч, неплохо, — съязвил Джентри.
— Ну и что? Десять штук. И пусть заплатит. А из газет он наверняка почерпнул, что от зелененьких я не отказываюсь, и это только добавит ему уверенности. Но ты же знаешь, Уилл, убийцу я покрывать не стану. Не было такого.
Майкл Шейн в последний раз затянулся, затушил сигарету о край пепельницы и, сев на столе поудобнее, закинул ногу на ногу, наблюдая, как Уилл Джентри мучительно решает, что предпринять.
— Ладно, Майкл, что, по-твоему, делать сейчас?
Шейн сидел теперь к нему боком и, не поворачиваясь, произнес:
— Не вижу смысла что-либо делать, пока ты не поймешь, что если я за пятнадцать лет не надул и не обманул тебя ни разу, то уж тем более не собираюсь начинать это сейчас.
— Считай, что я понял. Дальше, Майкл.
Майкл повернулся к Джентри лицом, глаза его заблестели.
— Сделаем следующее. Если этот парень все-таки там, в баре, то можно быть абсолютно уверенными, что записку он разорвал. Увидел, как меня повязали, и разорвал в клочки. Но в то же время уйти он не мог — твои люди висят на каждом выходе.
Итак, первое: сними людей, а потом мы с тобой разыграем сцену. Выйдем вместе отсюда, и рожа у тебя будет кислая, как зеленый лимон. Выйдем и пойдем в бар, я громко предложу выпить, скажу — за мой счет, а ты потребуешь в последний раз признаться, где находится Беатрис Лалли. Я отвечу, что клиенты мне платят не за то, чтобы я их выдавал, откажусь наотрез и во всеуслышание объявлю, что отправляюсь на боковую. Ни баб, ни виски, а домой и домой. Играй правдоподобно, и увидишь — он позвонит снова, как только я войду к себе. И прошу, Уилл, слезь с моего телефона.
