В то время, как резвый жених не умолкая пытался всучить ему деньги, Майклу показалось, что он чего-то недопонимает, каких-то нюансов и деталей.

— Не имеет особого значения, мистер Шейн, что сегодня рассказала сам Сара, но я хочу, чтобы вы знали — я на самом деле люблю ее. Неважно, что она может подозревать, как неважно, повторяю, и то, для чего она вас искала. И не отказывайтесь, прошу вас, от этой символической суммы, а я даю слово чести, что удвою любой гонорар, который она вам предложила. После нашей женитьбы, конечно.

Палец Шейна автоматически прижал сунутые ему в ладонь банкноты; он опустил глаза и хмуро их рассматривал, лишь наполовину улавливая то, что продолжал тараторить неумолкающий мистер Пейсли.

— Все это выдумки секретарши. Ее мозги варят только в одном направлении. И она ненавидит меня, как ненавидит любого мужика, которого Саре хочется повнимательнее рассмотреть. А если вдруг кто на нее глаз кинет, мисс Лалли в штаны наложит, это как пить дать, а то и вообще… Она мужиков терпеть не может и теперь вот срывает ненависть на мне, — суетливые белые ручки вертелись перед Шейном то так, то этак. — И она плохо влияет на Сару. Портит ее, я уверен. Но подождите, после свадьбы мисс Лалли придется уйти, сразу же. Вот она и выкобенивается; оттого, что прекрасно все понимает. А уж как Сару против меня настраивает!… Сара, наверное, о разводе и консультировалась, или я не прав? — Пейсли заискивающе взглянул на Шейна.

Майкл разжал прижимающий банкноты палец и зеленые бумажки скользнули на пол.

— Где вы были между половиной седьмого и семью часами вечера?

Эдвин Пейсли оторопел. Майклу даже показалось, что тот уже готов разрыдаться, губы у Пейсли скривились, тон стал совершенно другим.

— Какого черта?! Какое вам дело, где я был?

— Мне есть до этого дело, — сухо заявил Майкл.

Пейсли огрызнулся:

— Да ну? Но ты же детектив, кажется, вот и разнюхай, если сможешь, — он наклонился и, схватив с пола деньги, скрылся в дверях.

Пораздумав, стоит ли его преследовать, Майкл Шейн в конце концов решил, что не стоит, и, войдя в лифт, нажал кнопку своего этажа.

Открывая и закрывая двери, Майкл Шейн спокойно что-то напевал. Дверь от удара каблуком захлопнулась, Майкл вошел в гостиную и, вопросительно подняв густые брови, молча уставился на развалившегося в большом кресле посредине комнаты Тимоти Рурка. В руке у него был стакан.

— Ну и дела! Что ты здесь делаешь, Тим? — Шейн перевел взгляд на занявшего добрую половину кровати Джентри и, смерив глазами его массивную грузную фигуру, изобразил то, что по его мнению должно было походить на радостное удивление. Начальник полиции Джентри жевал и так уже основательно помятый зубами кончик сигары и тоже ласково согревал в огромной ладони наполовину налитый, а может быть, наполовину выпитый, бокал.

— К нам в гости пожаловал многоуважаемый начальник полиции! Рад видеть, что вы не скучаете и чувствуете себя как дома, но простите, я вынужден извиниться… — на ходу стягивая водолазку через голову, Майкл направился в ванную и, зашвырнув рубашку в угол, спросил: — Кстати, Тим, как там мисс Мортон? Так и не объявилась?

— Не спеши, Майкл, — опередил репортера Уилл Джентри, — к чему эта суета?

Шейн многозначительно пробежался ладонью по рыжей щетине на щеках и подбородке.

— Только не подумай, Уилл, что я плохо принимаю гостей, наоборот — хочу сбрить эту гадость, чтобы вас не смущать. Нужна будет выпивка — откройте…

— Спокойно, Майкл. Если ты намерен опять куда-то сорваться, предупреждаю, что не получится, — Джентри сказал это, не повернув головы.

— Да ну? — с притворным испугом удивился Шейн. — А я-то думал, это обычный дружеский визит. Между прочим, меня ждет дама, и я ей пообещал не задерживаться.

— Секретарша мисс Мортон?

Шейн подошел к кровати и встал к Джентри лицом таким образом, чтобы спиной заслонить его от Рурка.

— Послушай, Уилл… — он смотрел шефу полиции прямо в глаза и украдкой делал знаки, давая понять, что в присутствии репортера такой разговор нежелателен.

Джентри — ноль внимания. Медленно опустив и снова подняв набухшие веки, он как ни в чем не бывало разглядывал разжеванный в лепешку сигарный обрубок.

— Где она, Майкл? И что вы с ней задумали?

— Мы с ней завернули в несколько точек, наводили справки о Саре Мортон. Какого дьявола, Тим? — вполоборота спросил он у Рурка. — Уж не ты ли поднял шум из-за того, что я ее похитил? Это ты, что ли, вызвал полицию?

— Брось паясничать, — рявкнул Джентри, — где мисс Лалли?

— А тебе-то что? — в тон ему возразил Майкл. — Девушка свободна, в здравом рассудке и к твоему сведению — давно уже совершеннолетняя.

Уилл Джентри наклонился вперед, положил остаток сигары в пепельницу и, принимая прежнее положение, как бы равнодушно сказал:

— Я желаю допросить ее по подозрению в убийстве.

— Убийстве, ты сказал? Беатрис подозревается в убийстве? — Шейн сердито взъерошил волосы, но Джентри отвечать и не думал, а, достав новую сигару, спокойно принялся ее раскуривать. Тогда Майл обернулся к Рурку: — Что происходит, Тим?

Синевато-серые глаза журналиста не отрываясь буравили почти опорожненный стакан.

— Сара Мортон мертва, — тихо произнес он, — и судя по всему, была мертва уже тогда, когда ты, я и Беатрис стучались к ней в номер в районе девяти часов.

— Самоубийство?

— Убийство, Майкл, я же сказал, — напомнил Джентри.

— Но ты не сказал — Сары Мортон.

Глаза шефа полиции холодно блестели подобно двум осколкам отполированного гранита.

— Я что-то не слыхал о самоубийцах, которые распарывают себе длинными острыми ножницами шейную вену, затем преспокойно идут в ванную, чтобы эти ножницы вымыть, а потом возвращаются на кровать, где и ложатся отдать Богу душу. А уж тем более о таких, кто еще и пол кровью умудряются не запачкать, пока ходят туда-сюда.

Шейн вполголоса выругался, подошел к встроенному в стене бару и, вытащив бутылку коньяка, налил себе на три пальца в винный фужер. Сделав два хороших глотка, он вернулся вместе с бокалом туда, где стоял, то есть между Джентри и Рурком.

— Но как ты можешь подозревать мисс Лалли, Уилл? Она сидела с Тимом в баре в «Тайдхэвена» с того самого времени, как спустилась с их этажа вниз после разговора с мисс Мортон через запертую дверь. А потом пришел я, верно, Тим?

— Верно. Не отходила ни на минуту. Разве что в туалет ненадолго, но это две минуты максимум. Невозможно представить, чтобы за этот промежуток она смогла слетать на четырнадцатый и обратно, а уж о совершении… сами знаете чего… и говорить не приходится.

— Вот видишь, Уилл, — удовлетворенно констатировал Шейн и опустился рядом с мясистой тушей начальника полиции, — нам известно, что в шесть Сара Мортон была жива.

— Откуда известно?

— Но не могла же она разговаривать со своей секретаршей с перерезанной глоткой?

— Ты так думаешь, Майкл? Но это только мисс Лалли утверждает, что разговор имел место, а доктор Кантрел говорит, что Сара Мортон запросто могла быть убита и до шести.

Шейн допил коньяк и с глухим стуком опустил бокал на стол.

— И это единственная причина, по которой вы ее подозреваете? Потому что Кантрел утверждает, что смерть наступила до шести?

— Нет, Майкл. Есть еще многое другое, — Уилл Джентри выпустил густой клуб сигарного дыма, повернул голову к Шейну и подозрительно на него посмотрел. — А ты, похоже, втюрился. И как быстро!

— Между прочим, без очков она очень даже ничего, — коротко бросил Майкл, — кстати, что это за «многое другое»?

Джентри спокойно пояснил:

— Комната, где произошло убийство, была заперта не только на ключ, но и на защелку изнутри. Единственный возможный выход для убийцы — это соседняя комната, служившая мисс Лалли в качестве офиса. И ключ от нее имеется только у мисс Лалли.