— Тебя принес морской конек? — Он душил ее в объятиях.

— Нет, земной… — Она прервала его поцелуй, чтобы схватить воздух.

— А что случилось, что так вдруг? — шептал он.

— Хотела тебя порадовать, — уклончиво ответила она.

Александр отстранился, посмотрел на нее, потом широко улыбнулся: «Ну, порадуй» и, снова крепко прижав к груди, закружил ее со смехом.

— Ты действительно мне рад?..

— Еще бы, еще бы… Так нежданно-негаданно… Можно сегодня?

Она кивнула. Он подхватил ее на руки, и они рухнули на кровать, нетерпеливо срывая друг с друга одежду, и вместе с ней избавляясь от остатков сознания и восприятия себя в действительности, кубарем летя в бездонную пропасть неистовой страсти. Это было прекрасно, и они предались наслаждению восторженно и бурно.

— Твои сюрпризы изумительны, — сказал Александр после блаженной любви.

— Александр, ты любишь меня? — неожиданно спросила Таис.

Он даже растерялся, потому что спрашивать такое после того, что как раз произошло между ними, мог только невменяемый человек. Но в ее голосе было столько непонятного страха.

— Конечно, — ответил он, целуя ее.

— Ты не разлюбишь меня?

Он удивился еще больше, окончательно оторвал свою русую голову от ее груди и посмотрел в ее полные слез глаза.

— Девочка моя, что ты? Что за странные вопросы? Ты же знаешь.

— Я хочу это слышать… — прошептала она, еле сдерживая рыдания.

— Я люблю тебя безумно и буду любить тебя всегда, вечно и никогда не перестану любить тебя. — Это было слово в слово повторение их тирского разговора, когда он любил ее в первый раз. — Вечно — это не два-три года. Почему ты усомнилась? Я ведь не бросаю слов на ветер, тем более таких… — Он целовал ее лоб, коротенькую детскую челочку у основания волос, заплаканные глаза. — Что ты меня так пугаешь? — Он провел пальцем по ее опухшим полуоткрытым губам, по зубам, по подбородку — вниз — вверх, вниз — вверх.

— Женщины любят иначе, чем мужчины. Для них любовь — главное в жизни, да что там главное, — единственное по-настоящему важное. Для мужчин — не единственное, и, наверное, не самое важное, — начала она издалека.

— Считай, что я полуженщина, — пошутил Александр, который не выносил затянувшихся драматических моментов, но быстро понял свою ошибку, поцеловал шрам на ее запястье и продолжил серьезно: — Может быть, ты права, может быть, ты не понимаешь мужчин, а, может быть, я — редкое исключение из правил. Ты не должна сомневаться во мне. Таис, все эти расхожие рассуждения о мужчинах, о женщинах — это все не для нас. Мы — в какой-то мере неземные создания, не такие, как все, и слава богам. Это как раз то, что нас связывает навечно, то, почему нас тянет друг к другу так сильно… Все остальное — суета сует. Ей нет доступа в нашу жизнь. Ее там нет и никогда не будет.

— Гефестион написал мне о мальчике Багое. Он очень ревнует и очень страдает, — сказала Таис правду.

— О-о-о! — простонал Александр, и его лицо исказилось мукой. Он находился какое-то время в прострации, зажмурив глаза и сцепив зубы. Потом сел, опустив голову. В его глазах отчаяние сменялось гневом, досада — болью. Победил гнев.

— Гефестиона ко мне срочно! — жестко крикнул он охране.

Напряженно думая о своем, он молча надел хитон, сандалии, долго не мог попасть застежкой в нужное отверстие, споткнулся об опрокинутый стул. Перед его глазами всплыла их с Гефестионом недавняя борьба в гимнасии. Обычно их бои сопровождались смехом и шутками. На этот же раз Гефестион был неожиданно серьезен, неумолим, и когда Александр повалился под его нешуточным натиском на песок, Гефестион замахнулся зло и сильно и лишь в последний миг остановил кулак перед его лицом. Гефестион был замкнут последнее время, избегал общения, но и Александр был занят и не придал значения его отчужденности, — мало ли какие у кого бывают состояния и настроения?.. Иногда очень полезно оставить людей в покое. Александр не ожидал, что ситуация настолько тяжелая, и не связал ее напрямую с появлением Багоя, хотя, конечно, допускал, что это может Гефестиону не понравиться.

Таис тихо оделась и хотела уйти; ей казалось, Александр забыл о ее существовании, но он, не глядя, остановил ее жестом. Каким чужим он показался ей в этот миг! Нет, не показался. — Каким чужим он был в этот момент.

Вошел Гефестион, насупленно, молча перевел мрачный взгляд с испуганной Таис на Александра, с трудом сдерживавшего гнев.

— Почему не поговорил со мной начистоту? Зачем Таис подсылаешь? Впутываешь, с толку сбиваешь? — наконец прервал тягостное молчание Александр и сверкнул орлиным взглядом.

Таис открыла рот, чтобы взять Гефестиона под защиту, но Александр остановил ее.

— Что у тебя за фантазии снова? — продолжил он ледяным тоном.

— Не я взял в свой дом и в свою постель персидского мальчика, не ко мне претензии, — с вызовом отрезал Гефестион.

— Разве я когда-то возражал, чтобы ты кого-то взял? Бери хоть всех, я только рад буду, если тебе хорошо.

— Нет нужды. Я думал, что и у тебя есть все, что тебе нужно для счастья, — парировал Гефестион. Так, обменявшись ударами в лицо, они на какое-то время замолчали.

— Ты не прав, ты все выдумал, Гефестион, — начал Александр другим тоном. — Почему ты беспокоишься? Ведь для тебя нет никакой угрозы или опасности.

— Я знаю тебя полжизни. И я знаю только тебя. Мальчишка похож на меня, как две капли воды, — путанно, но с чувством произнес Гефестион.

— Ну, так это же хорошо, — прищурившись, холодно заметил Александр. — На тебя, а не на Архелая или Кратера.

Они смотрели друг другу в глаза, не моргая, и Таис, также не моргая и не дыша, наблюдала эту тяжелую сцену.

— Но я еще есть, я жив еще!

Александр покачал головой, но Гефестион продолжил:

— Ты влюблен, не надо говорить, что он мне не соперник! — Гефестион сам ужаснулся этому слову.

— Нет, он забавляет меня, не более…

Гефестион упрямо покачал головой:

— Ты хочешь его, ты спишь с ним… В твоем взгляде была просьба, не надо меня обманывать. — Гефестион привел в доказательство свой последний аргумент. Он имел в виду взгляд, который бросил на него Александр, когда Гефестион впервые увидел с ним Багоя.

— Я не влюблен, нет, — настаивал на своем Александр.

— Я знаю, когда ты влюблен.

— Ты ошибаешься, — упорствовал Александр.

— С Таис я ведь тоже все сразу понял…

— Но ведь я и не отпирался!

Таис, которая все это время чувствовала себя ужасно неловко, навострила уши. Над загадкой загадок ее жизни вдруг приоткрывалась завеса.

— Ее я любил действительно, и все же я уступил тебе! — Александр потряс руками у него перед лицом. — Я отнял у себя и у нее полтора года жизни. — Он совсем не обращал внимания на Таис, говоря о ней в третьем лице. — Всем было плохо, и тебе в твоей роли… Ты забыл? Ну да, кто старое вспомянет… — устыдившись, скороговоркой прибавил он, перебивая сам себя. — Сейчас же ты видишь, что был не прав. И вы сейчас лучшие друзья. И я верен тебе, когда я с ней, верен ей, когда я с тобой. Любовь к одному из вас не умаляет моей любви к другому. Это две совершенно разные жизни. И третий, как ты тогда считал, — не лишний.

— Но четвертый лишний! — стоял на своем Гефестион.

Александр выругался от досады, но тут же успокоил тон, понимая, что его тактика правильная.

— Поверь мне, ты ошибаешься, нет четвертого. Ты все смешал в кучу, разные вещи. Чего ты боишься?!

— Да, я боюсь… — Гефестиона прорвало, — я боюсь, что я тебя потеряю! Я боюсь этого больше смерти… — Он закусил губу и отвернулся от Александра. Он дрожал всем телом.

Таис сидела в слезах, боясь шевельнуться. А Александр бессильным жестом обхватил голову руками. В его глазах отразилась жалость и боль. Он долго исподлобья смотрел на согбенную мукой фигуру Гефестиона. Проклятье! Проклятье! Александр даже ударил себя по лбу.