Скарлетт в последнее время только об этом и мечтала, хотя совершенно не представляла себе, в чем же заключается семейная жизнь. У нее существовало какое-то странное раздвоенное представление о ней.

С одной стороны, она представляла себе мать, пекущуюся о хозяйстве, о детях. А с другой стороны, в ее воображении вставали немногие прочитанные ей к этому времени книжки, где повествовалось о приключениях, о любви.

Однажды, когда Скарлетт, притаившись на галерее, подслушивала беседы приятелей своего отца, она так увлеклась, что подкралась к самой балюстраде и выглянула в гостиную, чтобы получше разглядеть выражение лица рассказчика.

Ее отец сидел в глубоком кожаном кресле, сжимая в зубах сигару. Он бросал редкие ответы, колкие замечания, громко хохотал. А рассказчик, мистер Фонтейн, настолько увлекся, что вскочил со своего кресла и, стоя у камина, размахивал руками, изображая, как ходит и смеется одна его знакомая, приехавшая к нему в гости из Нового Орлеана.

— У нее такие бедра, — хохотал мистер Фонтейн, — что куда до нее твоей кобыле.

— Не может такого быть! — воскликнул Джеральд, громко засмеявшись. — Я сейчас попрошу Порка, и мою кобылу подведут к крыльцу. А ты выглянешь из окна и поймешь, что ошибаешься.

— Может быть, у нее и не такие бедра, может, чуточку поуже, но все равно, Джеральд, это что-то сверхъестественное. А талия у нее, Джеральд, прямо-таки как ножка у рюмки, — и он поднял со столика рюмку на тонкой граненой ножке.

Джеральд, улыбнувшись, посмотрел на своего соседа.

— А я уже представил из твоего рассказа, что она как наша Мамушка, — и Джеральд громко расхохотался.

Но тут мистер Фонтейн, отпивая виски из рюмки, так высоко запрокинул голову, что увидел любопытное лицо Скарлетт между колоннами балюстрады.

Мистер Фонтейн сразу же обратил внимание Джеральда.

— Посмотри, твоя дочь нас подслушивает, а мы тут ведем такие свободные разговоры. Ты не боишься?

Джеральд О’Хара сперва не понял, в чем дело, и посмотрел на галерею: Скарлетт там уже не было, она исчезла в темноте.

— Тебе показалось, — сказал он мистеру Фонтейну.

— Да нет, точно тебе говорю, твоя старшая дочь была на галерее. Я еще не столько выпил, чтобы мне начало мерещиться.

— Выпил ты уже достаточно, скажем так, — сказал Джеральд, сам прикладываясь к рюмке. — Тебе могут уже и черти мерещиться.

Гости, сидевшие у камина, расхохотались.

Но мистер Колверт подтвердил слова своего соседа.

— Да, мистер О’Хара, точно, ваша старшая дочь Скарлетт была на галерее, я видел ее собственными глазами.

— Но мы ничего такого страшного не говорили, господа? — Джеральд отставил рюмку. — И к тому же она еще совсем ребенок, так что вряд ли что-нибудь поняла из услышанного.

После этого случая Скарлетт была уже более осторожной и ее никто никогда не заставал за подслушиванием. Она умело пряталась.

Конечно, девочка понимала, что поступает не слишком хорошо, вызнавая чужие секреты, но ничего не могла с собой поделать, любопытство было выше ее и она продолжала свои тайные занятия.

Но как ни остерегалась Скарлетт, однажды ее застала за подобным занятием Мамушка.

Ибо Мамушка, хоть и была ужасно грузной, умела красться по дому как кошка, абсолютно беззвучно, и неожиданно появлялась там, где ее никто не ожидал.

Все слуги знали за Мамушкой эту особенность и остерегались ее.

Но Скарлетт чувствовала себя в доме в полной безопасности. Она, если и остерегалась кого, так это отца, мать или младших сестер, которые могли все рассказать родителям. Мамушки же она не боялась.

И поэтому, когда старая негритянка тронула ее за плечо, когда Скарлетт сидела на корточках возле стены, Скарлетт даже приветливо улыбнулась ей и приложила палец к губам:

— Тише, Мамушка, они рассказывают такие интересные вещи!

Служанка недовольно нахмурилась.

— Тебе нельзя слушать, о чем говорят джентльмены.

Скарлетт поняла, что сейчас лучше не спорить, ведь тогда ее присутствие может быть замечено отцом. Она все так же, прижимая палец к губам, поднялась и стараясь ступать как можно тише, вышла с Мамушкой на балкон.

— Скарлетт, — наставительно сказала Мамушка.

— Что?

— Надеюсь, ты понимаешь, что поступаешь плохо?

— Нет, не понимаю, ведь я ничего плохого не делала.

— Ну как же, ты подслушивала, о чем говорят джентльмены, а они не знают, что ты их слышишь и поэтому говорят всякие такие вещи… — Мамушка не нашла слов, чтобы поточнее определить тему разговора мужчин, собравшихся в гостиной за выпивкой.

— Мамушка, но ведь они говорят ужасно интересные вещи!

— А о чем они говорили?

— Мне стыдно это повторять.

— Ну вот видишь, значит, разговор был не для твоих ушей, милая.

— Но ведь я тоже, Мамушка, когда-нибудь должна об этом узнать.

Такое откровение застало Мамушку врасплох. Но она быстро нашлась:

— Тебе, милая, рано об этом знать. Конечно, со временем ты узнаешь многое, но мужчины, когда остаются одни, временами говорят такое, о чем лучше не слышать женщинам, к тому же леди. Ведь ты же хочешь стать настоящей леди?

— Конечно хочу, — согласилась Скарлетт, — вот поэтому я и хочу все знать.

— Скарлетт, если ты будешь подслушивать и тебя поймают на этом, то все будут говорить, что ты плохая девочка, сплетница и проказница. И тогда с тобой никто не захочет дружить.

— Даже мальчики? — спросила Скарлетт.

— Да, даже мальчики.

— А я сама ни с кем не хочу дружить.

— Ну как же, милая, можно всю жизнь прожить одной? Ты же хочешь когда-нибудь выйти замуж.

— Но ведь ты же живешь одна, Мамушка?

— Я — это совсем другое дело. Я служанка, а ты леди.

Наконец, Мамушке удалось уговорить Скарлетт, хотя бы на словах, что подслушивать чужие разговоры нехорошо. Девочка хоть и согласилась, но понимала, что при первом же удобном случае примется за старое, только теперь будет уже куда осторожнее.

— Но, милая, признайся сама себе, ведь то, что ты услышала, когда стояла на галерее, тебе совершенно не интересно, — и Мамушка попыталась заглянуть в глаза Скарлетт.

Та опустила свою головку и, переминаясь с ноги на ногу, тихо произнесла:

— Мамушка, ты ошибаешься. То, о чем говорят джентльмены, всегда очень интересно.

— Но неужели это более интересно, чем разговаривать со мной?

Скарлетт вместо ответа только кивнула головой.

— Ах ты проказница! Ах ты плохая девчонка! — воскликнула Мамушка, беря девочку за плечи и вталкивая в спальню. — Если ты будешь со мной спорить и не будешь меня слушаться, я обязательно расскажу миссис о твоем поведении, и тебя обязательно накажут.

— А вот и не накажут, за что меня наказывать? Я случайно услышала их разговор.

— Так о чем же говорили джентльмены?

Было видно, что любопытство буквально распирает старую служанку.

— А, — Скарлетт взмахнула ладошкой, — они говорили о дамах.

— О каких дамах? — тут же спросила Мамушка.

— О разных. Вот мистер Фонтейн рассказывал о какой-то даме из Нового Орлеана.

— И что он о ней говорил? — Мамушка пыталась заглянуть в глаза Скарлетт, но та все время отводила взор в сторону.

— Мистер Фонтейн говорил, что у той женщины бедра такие же, как у кобылы моего отца.

— Фу, какая мерзость! — воскликнула Мамушка. — Разве можно так говорить о дамах? Разве можно сравнивать даму с лошадью?

— Мамушка, но ведь ты же не видела эту даму, может, действительно у нее бедра как у кобылы?

— Скарлетт, как тебе не стыдно произносить подобные слова?

— Не стыдно, Мамушка. Если у нее такие бедра, что ж тут поделаешь?

— Что они еще говорили? — строгим голосом поинтересовалась служанка.

— А еще они говорили, что у этой женщины талия как ножка у рюмки.

— Да этого просто не может быть! — воскликнула Мамушка, всплеснув руками.

— Как не может быть? Действительно не может быть? — поинтересовалась Скарлетт и внимательно посмотрела в лицо служанке.