Литмир - Электронная Библиотека

— Сэр, что я вам такое сделал? Почему вы хотите меня прогнать?

И Джеральд понял, что про освобождение старого негра лучше не говорить — он настолько привык к своим господам, что не мыслил своей жизни вне их дома, отдельно от них. Отказался Геркулес и от денег.

— На все воля божья. Это он, — Геркулес показал пальцем в небо, — вел меня.

Единственное, что мог сделать Джеральд для своего верного слуги, так это дать его сыну лучшую работу. Тот был переведен в мастерскую, где ремонтировали повозки и экипажи.

Глава 4

Когда в какой-нибудь из усадеб случается что-нибудь, то об этом вскоре узнают все соседи. Супруги О’Хара рассказывали эту историю всем, лишь только предоставлялся удобный случай.

Вскоре о них заговорили по всей округе.

На землях северной Джорджии еще не так давно было совсем мало белых людей, а черные рабы, привезенные из далекой Африки, знали свои тайны, привезенные ими из далеких краев. Это были тайны, известные им одним, наследство древних шаманов и колдунов. И по всей округе ходили рассказы о случаях, происшедших с кем-нибудь из жителей.

— Я видел это собственными глазами. Это был укус змеи. Рука негра вздулась до самого локтя, словно большой черный пузырь. Через минуту он уже едва стоял на ногах, он уже умирал. Но тут к нему подбежал другой негр, в руках у него был пучок травы. Он помазал чем-то больное место, и на другой день парень уже работал. А на руке у него кроме двух маленьких царапин, ничего не было видно.

Такую историю рассказал мистер Макинтош Джеральду О’Хара, когда тот поделился с ним несчастьем, которое случилось с дочерью и рассказал о ее чудесном выздоровлении.

О таких случаях белые люди всегда говорили с некоторым раздражением, потому что они знали, что существует очень много ценных пород деревьев или растений, в коре или в корнях которых или даже в обыкновенных на вид листьях содержатся целебные соки.

Но узнать об этих растениях белые не могли, ведь индейцев тут уже давно не было. Черные же рабы, лишенные дорогих лекарств и врачей, смогли применить свои таинственные знания, унаследованные от предков и разобрались, какое растение или дерево для чего годится, но они свято хранили свои тайны. И узнать об этих растениях у них было абсолютно невозможно.

Когда их расспрашивали о чудесном выздоровлении кого-либо из их соплеменников, те недоуменно пожимали плечами и отвечали, как повар Геркулес:

— На все воля божья, он — выздоровление.

В конце концов, история, происшедшая со Скарлетт, стала известна во всей северной Джорджии. Она не давала покоя доктору Фонтейну. Теперь ему не так легко было отмахиваться, говоря:

— Наверное, яд змеи не попал в глаза девочки. И лишь испарения этого яда стали причиной вздутия глазных яблок.

Он понимал, что его репутация врача серьезно подорвана, и он должен ее исправить. К тому же, если он сам свято верил раньше, что яд не попал в глаза Скарлетт, то после того как ему на каждом шагу рассказывали о чудесном исцелении девочки, он и сам стал сомневаться.

Правда, гордость не позволяла ему это делать публично. И он почти всегда отвечал:

— Ерунда, такие вещи всегда преувеличивают. Сколько раз я ни проверял подобные истории, всегда они оказывались пустым вымыслом.

Но как бы то ни было, однажды у дома Джеральда О’Хара остановилась двуколка доктора Фонтейна. У него были с собой ящички с пробирками и химическими препаратами.

Эллин и Джеральд радостно встретили доктора, слуги засуетились.

И господа, и их прислуга были довольны и польщены тем, что доктор Фонтейн проявляет к их дому такое внимание. Его пригласили к завтраку и снова уже в сотый, должно быть раз, рассказали, как было дело.

Скарлетт сидела тут же за столом и ее большие глаза, как бы в подтверждение достоверности рассказанного, искрились весельем.

Доктор Фонтейн говорил о пользе, которую могло бы принести человечеству новое лекарство, если бы его могли выделить из корня, найденного Геркулесом, и пустить в продажу.

Джеральд и Эллин радовались еще больше. Они были добрыми, отзывчивыми людьми. Им было приятно осознавать, что благодаря им человечеству может быть принесена большая польза.

Но когда доктор Фонтейн заговорил о деньгах, которые Джеральд может получить, если поможет отыскать этот корень, то мистеру О’Хара стало немного не по себе — он ведь относился к происшедшему, как к чуду. Иначе об этом ни он, ни его жена и не думали.

У Джеральда О’Хара возникло глубокое, почти религиозное чувство, и мысль о деньгах была ему неприятна.

— Это же сущий клад, — восклицал доктор Фонтейн, — вы обязательно должны помочь мне отыскать этот корень.

— Но, доктор Фонтейн, я не понимаю, почему вы говорите о деньгах, ведь нам это ничего не будет стоить.

— Мистер О’Хара, все должно оплачиваться.

— Но это чудо! — восклицал Джеральд.

— Чудес в мире не бывает, — резонно замечал доктор Фонтейн, — все имеет свое реальное объяснение. Я, конечно же, хочу надеяться, что в самом деле существует чудодейственный корень, который вылечил глаза вашей Скарлетт, но у меня есть и сомнения, яд змеи мог и не попасть в глаза девочки, а воспаление вызвали его пары.

— Я все-таки не понимаю, почему вы говорите о деньгах? — недоумевал Джеральд.

Он хоть и был удачливым торговцем, хорошо знал цену деньгам, но все равно не мог смириться с мыслью, что за чудесное выздоровление, ниспосланное им небом, он еще может и получить деньги.

Заметив выражение лиц Джеральда и Эллин, доктор Фонтейн поспешил вернуться к первоначальной теме разговора — к пользе на благо человечества.

Возможно, он относился ко всему этому слегка иронически. Ведь он не впервые охотился за тайными знаниями чернокожих рабов. Но почти никогда ему не удавалось достичь успеха, и он привык к разочарованиям.

— Вы даже не можете себе представить, мистер О’Хара, какие перспективы сулит это лекарство, конечно, если оно существует, — с ироничной улыбкой замечал доктор.

Джеральд же, который относился к исцелению своей старшей дочери, как к чуду, не мог разделять восторгов доктора Фонтейна. Он верил, что чудеса невозможно повторить, что исцеление ниспосылается небесами только тому, кто его достоин.

Когда завтрак был окончен, Джеральд О’Хара позвал Геркулеса в столовую и сказал ему, что доктор Фонтейн приехал специально, чтобы увидеть его.

Услышав это, повар испугался и никак не мог взять в толк, чего от него хочет доктор Фонтейн.

— Я не понимаю, сэр, — качал головой гигант, — чего вы от меня хотите. Я всего лишь повар.

Этот негр-гигант казался настолько растерявшимся, что скорее напоминал маленького ребенка, чем человека, способного взвалить на плечи лошадь.

Он так искусно притворялся ничего не понимающим, что это начинало злить доктора Фонтейна, а Эллин поспешила объяснить своему повару, что доктор Фонтейн приехал расспросить его о чуде, которое он совершил с глазами Скарлетт.

Эллин не узнавала своего слугу, он стал каким-то непонятливым и растерянным. Она не могла понять, почему Геркулес не хочет сказать, что за корень он употребил для лечения глаз Скарлетт. А тот все повторял и повторял, что он ничего не знает, кроме кухонных рецептов.

Геркулес переводил взгляд с хозяйки на хозяина, потом на Скарлетт, а та сидела, переполненная важностью, чувствуя себя героиней дня.

Наконец, Геркулес с неохотой проговорил:

— Вы, сэр, хотите знать, какое лекарство я употребил?

Доктор Фонтейн смотрел на него сузив глаза. Его раздражало, что какой-то негр отнимает у него столько драгоценного времени вместо того, чтобы сразу назвать растение.

А Геркулес вновь растерянно переводил взгляд с хозяйки на хозяина, потом на Скарлетт, словно не верил, что его господа, которых он так любит, могли предать его.

Тогда Джеральд принялся втолковывать Геркулесу о том, какое полезное лекарство можно сделать из этого корня, как его можно будет пустить в продажу и как тысячи людей белых и черных, повсюду можно будет спасать этим лекарством, если яд змеи попадет в глаза.

49
{"b":"178594","o":1}