— Я здесь, — сказал старик.

— Билл.

— А ты где? Где?

— Подойди к экипажу.

Старик, с опаской оглядываясь по сторонам, направился к телеге. Но даже подойдя вплотную, он не сообразил, что голос исходил из закрытого гроба и поэтому вздрогнул, когда крышка приподнялась и под ней блеснул глаз.

— Билл, я здесь, — раздался хриплый голос и из-под крышки гроба высунулась рука.

Старик сначала отпрянул, но тут крышка приоткрылась больше и он вздохнул с некоторым облегчением. Конечно, тяжело было узнать в этом избитом, искалеченном мужчине бравого и крепкого Ретта Батлера. Но старик сразу обо всем догадался.

— Господи, что они с вами сделали? — воскликнул старик и тут же огляделся по сторонам, не видит ли их кто и не подслушивает ли.

Батлер приложил указательный палец к губам.

— Тише!

Старик вновь повторил, на этот раз уже тише:

— Господи, что они с вами сделали!

— Не время об этом говорить, — прошептал Ретт Батлер.

— А что ты тут делаешь? — наконец-то догадался спросить старый гробовщик.

— Они гонятся за мной, ищут меня повсюду. Вывези меня, Билл, скорее!

— А я-то думал, что ты уже мертвый, — признался Билл и заулыбался беззубым ртом, явно радуясь, что Ретт Батлер еще жив.

— Я могу стать мертвецом, если ты не поможешь мне выбраться отсюда.

— Хорошо, — после долгого раздумья сказал старик, — я помогу тебе, но что я должен делать?

— Запряги лошадь и делай вид, что везешь мертвеца на кладбище.

— Ночью? — изумился старик. — Неужели кто-нибудь поверит?

— Ну тогда сделай вид, что везешь пустой гроб заказчику.

— А как сделать? — недоуменно пожал плечами старик.

— Ну тогда не задавай глупых вопросов, просто вези и все, а Рохасы пусть думают, что угодно. По-моему, в Сан-Мигеле все уже привыкли к виду твоей телеги, груженой гробами.

— О, да, конечно, меня здесь каждый знает, — улыбнулся старик и бросился отворять ворота конюшни, чтобы запрячь свою клячу.

Ретт Батлер тяжело застонав, повернулся на спину, чтобы хоть немного передохнуть. Он прижимал руку к груди, чтобы хоть как-то унять боль в искалеченной каблуком Чико кисти. Во второй руке он сжимал револьвер со взведенным курком.

— Сейчас-сейчас, приятель, — причитал старик, от волнения никак не справляясь с упряжью, — сейчас я тебя вывезу.

Но Ретт Батлер ничего ему не отвечал. Он и так понимал, что Билл делает все возможное, и он, Ретт Батлер, ничем ему не может помочь.

К нападению на дом Бакстеров все было готово. Дон Рамон стоял с сигарой в зубах и смотрел на темные окна, за которыми мелькали тени вооруженных людей.

Дон Рамон криво усмехался, докуривая свою сигару. Он не спешил начинать нападение, ведь Бакстеры находились в его руках. Дом был окружен и вырваться оттуда никто не мог.

Наконец, Рамон сделал последнюю глубокую затяжку и тлеющую сигару ткнул в дорожку пороха, уже отсыпанную его людьми к самым воротам городского дома Бакстеров.

Порох тут же вспыхнул, задымился и искрящаяся змея потянулась по мостовой к парадному входу дома, где уже стояли небольшие бочонки с порохом.

Рамон и его братья, как завороженные, смотрели за бегущим пламенем. Казалось, оно приближается очень медленно, хотя на самом деле, порох воспламенялся моментально.

Раздался страшный грохот, ярко вспыхнуло пламя. На мгновение все прикрыли глаза, ослепленные вспышкой. А потом, когда дым немного рассеялся, Рамон победоносно закричал. Ворота лежали на земле, но толстая входная дверь еще крепко держалась.

Дон Рамон махнул рукой, давая сигнал к началу наступления. Тут же загремели выстрелы, застучали колеса фургонов, испуганно заржали лошади. Из темноты показались и сами повозки.

Рохасы отдавали приказания, останавливали фургоны, возницы разворачивали их тылом по направлению к дому. По доскам из фургонов люди Рохаса скатывали бочки со спиртом и разгоняя их, катили к дому. Бочки с глухим стуком ударялись о крыльцо, и спирт разливался по мостовой.

Когда уже дюжина бочек была разбита и пустые фургоны вновь скрылись в темноте, Дон Рамон вырвал из рук Эстебана фонарь и широко размахнувшись им, бросил его к крыльцу. Спирт тут же вспыхнул, к небу взвились высокие языки пламени. Стало светло как днем. Неразбившиеся бочки с грохотом раскалывались, выплескивая из себя все новые и новые порции огня.

На лице старшего из Рохасов блуждала сумасшедшая улыбка.

— Сейчас, сейчас мы их оттуда выкурим!

Эстебан лихорадочно шарил глазами по все еще темным окнам дома Бакстеров.

— Что-то я не вижу там признаков жизни. Что они, испугались до смерти?

— Сейчас увидишь, — сквозь зубы процедил Рамон, поводя стволом карабина, как бы выбирая цель.

Огонь уже горел внутри дома, его отблески плясали в неровных стеклах, и в доме послышались истошные женские вопли и мужские проклятия.

— Ну, что я тебе говорил? — сказал Рамон своему брату. — Видишь, зашевелились.

Эстебан тоже направил на дом свой револьвер. Они выжидали, когда кто-нибудь появится на крыльце. Люди Рохаса все приготовили оружие, все стволы, которые только имелись у них в руках, были направлены на дом Бакстеров.

— Я жду не дождусь, пока, наконец, кто-нибудь из них появится.

И тут в огне мелькнула тень. Было видно, как человек, закрывая голову руками от нестерпимого жара, пробирается к выходу.

— Вот-вот, смотри, первый появился, — Рамон вскинул карабин к плечу.

— Не стреляйте! Не стреляйте! — послышался голос. — Мы сдаемся!

И на крыльце появился в дымящейся одежде мужчина с поднятыми вверх руками.

— Не стреляйте! — причитал он. — Мы сдаемся!

— Уже поздно, амиго! — выкрикнул Рамон, нажимая на спусковой крючок.

Громыхнул выстрел, и молодой мужчина, схватившись за простреленную грудь, рухнул спиной в пламя.

— Один готов, — сказал Эстебан, — жаль, что ты выстрелил первым.

— Ничего, следующий будет твоим.

В доме, заполненном криками, все пришло в движение. К выходу сквозь огонь пробирались люди, они кричали уже оттуда, из пламени:

— Не стреляйте, мы сдаемся!

Выбравшись на крыльцо, люди Бакстеров бросали оружие на землю и поднимали вверх руки. Они пытались разглядеть людей Рохаса в темноте, ведь они были ослеплены ярким пламенем.

— Не стреляйте, мы сдаемся!

Но их крики потонули в раскатах частых выстрелов. Казалось, братья Рохасы и их люди стреляют даже не целясь, наугад, и все те, кто смог выбраться из огня, падали и пламя начинало лизать их одежду. Двое замешкавшихся мужчин попытались вновь скрыться в доме, но пули догнали их уже на пороге. Их простреленные тела тоже исчезли в гуле пламени.

— Я даже не посчитал, сколько их было, — признался Эстебан.

— Ничего, после боя всех пересчитаем, — ответил Энрико.

— Но по-моему, самих хозяев еще не было, — заметил Эстебан.

— Ничего, они выйдут, а если и не выйдут, то сгорят живьем, — Рамон сплюнул на уже горячую от пожара мостовую, — это тоже приятное зрелище.

— Нет, — сказал Эстебан, — я хочу сам, собственными руками пристрелить этих Бакстеров.

— Ну что ж, нам остается только ждать.

Люди Рохасов улыбались, перезаряжая оружие.

Никто за гулом пожара не услышал, как на площадь Сан-Мигеля выкатилась телега старого гробовщика. Сам ее хозяин восседал на козлах и довольно равнодушно смотрел на происходящее. Старая кляча еле плелась, но все равно испуганно стригла ушами и вертела головой. В ее больших влажных глазах отражались отблески пламени. На телеге стоял новый гроб.

— Смотри, Энрико, — обратился один из бандитов к своему приятелю, — Билл уже взялся за работу, не дождавшись утра.

— Да, работы ему хватит надолго, — ответил мексиканец в сомбреро, — боюсь, Билл даже не справится, ведь трупы успеют завонять, их будет очень много.

Эстебан, заслышав разговор своих людей, тоже заметил гробовщика и его телегу.

— Эй, Билл! — крикнул он.