Ретт Батлер выжидал. Но и шериф не спешил вторично прикасаться к деньгам, чтобы вручить новому владельцу.

— Ну что ж, я могу взять и сам, ведь это теперь мое, — сказал Ретт Батлер, поднимая пачку и даже не пересчитывая, опуская в нагрудный карман рубашки.

— Две тысячи долларов — это большие деньги, — сказал шериф.

— Я и не говорю, что маленькие.

— Две тысячи я зарабатываю за год.

— Ты шериф, зарабатываешь их, не поймав ни одного бандита, так что они мои, — заметил Ретт Батлер, понимая, что шериф намекает ему, чтобы он поделился деньгами.

Но не для того Ретт Батлер рисковал своей жизнью, чтобы часть честно заработанных им денег доставалась бездельникам и трусам.

Он презрительно прищурил глаза и выдохнул табачный дым прямо в лицо шерифу.

— По-моему, шериф должен быть смелым, решительным и, главное, честным человеком.

Шериф недоуменно вскинул брови, ведь до сих пор с ним не случалось подобного. Ведь никто в Голд-Сити не позволял себе сказать ему слово поперек, а тут какой-то пришелец разговаривает так нагло.

«Слава Богу, — подумал шериф, — что у меня в кабинете сейчас нет никого из посторонних и я сейчас смогу высказать этому молодцу все, что только о нем думаю».

И шериф только открыл рот, как тут же встретился с жестким взглядом Ретта Батлера. Тот смотрел на него так, словно бы хотел прожечь своим взглядом насквозь.

Шериф так и остался стоять с открытым ртом, а Ретт Батлер криво улыбнулся, перебросив окурок сигары из одного уголка рта в другой. Потом он надвинул шляпу на самые глаза и повторил:

— Да, шериф, главное быть честным, иначе на этой должности тебе делать нечего. По-моему, жители Голд-Сити сильно ошиблись, выбрав тебя на эту должность.

Шериф и теперь не проронил ни слова. Он смотрел сквозь мутное стекло на площадь, на которой стояли люди.

Ведь Ретту Батлеру было достаточно сейчас выйти к ним и громко объявить о том, что шериф вымогал у него часть денег, заплаченных за голову Копало.

Но Ретт Батлер поступил по-другому. Он терпеть не мог выступать перед людьми, он был человеком, скорее не слова, а дела.

— Ну так что, две тысячи долларов — это большие деньги? — улыбнулся Ретт Батлер.

— Конечно большие, — дрожащим голосом ответил ему шериф.

— Ну так вот, это деньги мои, а ты — не шериф, — и Ретт Батлер протянул руку и сорвал сверкающую звезду с груди блюстителя закона.

Тот даже не попробовал вернуть себе знак своей власти.

Ретт Батлер несколько раз подбросил тяжелую звезду на ладони.

— Она не должна принадлежать тебе, потому что ты трус и бесчестный человек. Ты же прекрасно знал, что Копало находится в городе, и не сделал ничего, чтобы его остановить.

Шериф все-таки не потерял остатки совести, поэтому потупил взгляд.

— Он бы отомстил мне, — прошептал пожилой мужчина, — ведь у меня есть семья, дети…

— Тогда не нужно было соглашаться на эту должность, — процедил Ретт Батлер, — и пусть ее займет кто-нибудь другой, более достойный доверия жителей города.

Ретт Батлер потер звезду шерифа о свое шерстяное пончо, как бы желая счистить с нее ту грязь, которая налипла на совести шерифа.

— Мистер Батлер, — снова произнес шериф, — меня, конечно, можно осуждать, но можно и понять. Копало страшный человек, и я бы с удовольствием повесил его, если бы кто-нибудь другой доставил мне его прямо в руки, а я сам и никто из моих людей не могли рисковать своими семьями.

Ретт Батлер тяжело вздохнул.

— Шериф, сколько раз я уже слышал подобное, когда прикрываются женщинами и детьми. Мужчина должен оставаться мужчиной всегда и тогда он достоин уважения, даже мертвый.

Шериф хотел еще что-то сказать, но Ретт Батлер поднял руку.

— Не нужно оправданий, нужны действия.

И шериф, не найдя, что возразить на это справедливое замечание, тяжело опустился на свое кресло. Руки его дрожали и, чтобы как-то скрыть свое волнение, он взял в руки тяжелое пресс-папье. Он без надобности качал его по столу.

А Ретт Батлер снова перебросил окурок сигары из одного уголка рта в другой.

— Я думаю, ты меня понял, шериф, — сказал Ретт Батлер.

Держа звезду на ладони, Ретт Батлер покинул комнату, где за столом остался сидеть, охватив седую голову руками, шериф.

Ретта Батлера тут же окружили горожане. Ведь всем хотелось увидеть пухлую пачку стодолларовых банкнот в руках ловкого и бесстрашного парня.

Но денег в руках Ретта Батлера не было. На его ладони лежала шестиконечная звезда шерифа.

Хромой Джек, чтобы хоть как-то загладить свою вину, снял с головы потрепанную шляпу и поклонился Батлеру.

А тот, криво улыбнувшись, бросил звезду шерифа в шляпу и обратился к горожанам.

— По-моему, парни, вам нужен новый шериф, бесстрашный и решительный, а самое главное, чтобы он был честный.

В толпе послышался возглас облегчения. Ведь все жители Голд-Сити хорошо знали своего шерифа, знали, что тот не способен ни на какие решительные шаги, поэтому преступники свободно разгуливают по центральным улицам, заходят в салуны, издеваются над горожанами и ведут себя так, как будто над ними нет никакой управы.

Ретт Батлер прошел сквозь толпу. Все расступались перед ним.

Он остановился рядом со своей лошадью, вставил ногу в стремя, ловко вскочил в седло и дернул поводья. Верный конь сразу же перешел на рысь и уже через несколько мгновений жители Голд-Сити видели только клубящуюся пыль и слышали далекий топот.

— Вот бы сейчас пристрелить этого молодца! Сразу две тысячи баксов заработал…

Пожилой мужчина ухмыльнулся:

— Слушай, Джон, ты бы попробовал это, пока он был здесь рядом, и тогда мы бы все посмотрели, кто из вас быстрее стреляет.

— Да я пошутил, — принялся оправдываться небритый парень.

— Шутки у тебя дурацкие, — одернул его пожилой мужчина, — да и сам совершенно непутевый, только и умеешь, что пьянствовать и бездельничать.

— Ничего, может быть, я тоже стану охотником за людьми.

— Ты? — мужчина рассмеялся и похлопал по худой спине своего соседа.

Тот от этого проявления дружеских чувств закашлялся.

— Совсем дохлый, Джон, а мечтаешь охотиться за бандитами. Да тебя пристрелят в первой же переделке.

— Но в меня еще попасть надо, видишь, какой я худой, все пули будут лететь мимо.

— Не волнуйся, Джон, пуля попадет тебе прямо в лоб, и тогда из твоей башки сразу же улетучатся эти дурацкие мысли. Шел бы ты лучше погонщиком скота, хоть бы деньги имел, все был бы при деле.

— Мне это не нравится, я хочу жить красиво.

— Глядя на тебя, нетрудно догадаться, что ты, Джон, даже умереть красиво не сможешь, а будешь корчиться в пыли как червяк, вылезший из-под земли на солнце.

— Если ты не прекратишь надо мной издеваться, то я пристрелю тебя! — голос Джона зазвенел от негодования.

— Эй, хорош! — послышался окрик шерифа, и мужчины сразу же успокоились.

Шериф, наконец-то, вышел на крыльцо.

К огромному его удовольствию, горожане были заняты тем, что слушали пререкания пожилого джентльмена с худосочным Джоном, никто и не вспомнил о звезде шерифа.

Зато Хромой Джек подкрался к шерифу сзади и дернул его за рукав. Тот обернулся.

Подобострастная, но в то же время хитрющая улыбка застыла на губах Хромого Джека.

— Чего тебе? — рявкнул на него шериф. — Убирайся!

— У меня есть кое-что для вас, сэр, — сказал Хромой Джек, вытаскивая из своего дырявого кармана звезду и тут же отвел руку в сторону, боясь, что шериф вырвет ее у него из пальцев.

— Ну-ка дай ее сюда! — приказал шериф голосом, не терпящим возражений.

Но улыбка не исчезла с немытого лица Хромого Джека.

— Я думаю, сэр, не стоит поднимать из-за этого шум, ведь нас могут услышать.

— Что ты хочешь? — уже тихо спросил шериф.

— За стаканчик виски, сэр, я бы охотно уступил вам эту вещицу, ведь она мне, в общем-то, не нужна, — Хромой Джек, поплевав на звезду, протер ее о свою грязную куртку.

Шериф не мог стерпеть такого и глаза его налились кровью. Но кричать он не решился. Он только схватил Хромого Джека за шиворот и прижал к стене.