— Нет, дочка, — ласково сказал Джеральд, — тебе придется остаться дома.

Джеральд О’Хара этой ночью даже не лег спать. Он сидел вместе с управляющим в гостиной. Мужчины пили виски, не пьянея, курили и через каждые четверть часа выходили на крыльцо взглянуть на небо, не изменился ли ветер.

Но флюгер на крыше дома застыл, показывая южный ветер.

Утро в Таре началось как обычно. Рабы были на плантациях, Джеральд уехал осматривать поля. Но вернувшись в полдень домой завтракать, он вдруг остановился и замер. Потом подозвал к себе управляющего и показал пальцем в сторону горизонта.

— Смотри, Джонас, смотри, вот она.

Тот, сощурив глаза, попытался рассмотреть на горизонте то, что видел его хозяин.

Но Джонас Уилкерсон словно бы отказывался верить увиденному.

— Может, это просто пыль? — недоверчиво спросил он. — Может, через наши земли прогоняют скот?

— Нет, — покачал головой Джеральд, — наверное, это она. Никакое стадо не поднимет столько пыли, чтобы она закрыла полгоризонта.

Эллин, услышав разговор мужчин, выбежала из дома и тоже стала смотреть на холмы.

Выбежала и прислуга из кухни.

И так все стояли, пристально всматриваясь.

Над пологими склонами холмов повисло ржавое облако.

— Вот она и прилетела, — мрачно сказал Джеральд.

— Это саранча? — спросила Скарлетт, указывая на ржавое облако, разраставшееся над холмами.

Но ей никто не ответил. Девочка и сама поняла, что настал страшный день, когда их поместье может быть опустошено полчищами прожорливых насекомых.

Джонас Уилкерсон тут же закричал на поваренка.

И оцепенение слетело с людей.

Поваренок бросился к старому лемеху, висевшему на дереве для того, чтобы созывать работников, и стал изо всех сил колотить по нему. Дребезжащий звук железа откликнулся эхом, отразившись от холмов.

Работники быстро подтягивались к дому.

А мальчишка из последних сил колотил по старому лемеху. Другой негритенок побежал в сарай за кусками жести и старым железом. Сбегались рабы, и по всей Таре уже разносились удары гонга.

Люди бегали, возбужденно крича и показывая руками на холмы.

Вскоре все собрались у дома. Джеральд и Джонас начали отдавать приказания.

— Быстрее! Быстрее! — поторапливал рабов управляющий. — Скорее всем рассыпаться по полям и колотить в железо, что есть силы, кричать, петь, отпугивать саранчу, не давать ей опуститься на наши поля.

— Слушаемся, сэр, — отвечали рабы и группами разбегались каждый к своему участку.

Скарлетт испуганно жалась к матери. Она понимала, что ничего не может помочь в этой страшной беде.

Когда все разбежались, а вместе с ними ушли и мистер О’Хара и мистер Уилкерсон, женщины остались одни.

И тогда Скарлетт увидела, как со всех концов плантации поднимаются вверх дым костров. Джеральд О’Хара приказал всем слугам тоже идти на плантации.

В доме остались только Эллин, Скарлетт, Сьюлен, Кэрин и Мамушка.

Старая служанка с ужасом смотрела на происходящее. Она сложила перед собой ладони и принялась молиться.

Скарлетт показалось, что ничто не сможет вывести старую негритянку из оцепенения. Та словно дождалась пришествия страшного суда и только ожидала, когда затрубят судные трубы. Она мерно покачивалась, стоя на коленях, и шептала слова молитвы.

Повсюду на плантациях уже давно были приготовлены охапки хвороста и влажной травы. Все было поделено на семь расчищенных участков — желтых, темно-бурых и зеленых, там, где зеленел хлопок, и нежно-зеленых, где рос табак. И над каждым участком поднимались густые клубы дыма.

Рабы теперь уже бросали в огонь сырые листья и дым становился черным и едким.

— Мама, — спросила Скарлетт.

— Что, дорогая?

— А саранча может съесть наш дом?

— Нет, дом она не съест, там мы спрячемся. Не бойся, маленькая.

— Я боюсь, мама.

Эллин прижала дочку к себе.

А из-за холмов двигалась продолговатая низкая туча, по-прежнему ржавая. Она на глазах разрасталась и приближалась.

Из дому выбежали Сьюлен и Кэрин. Они тоже с ужасом смотрели на приближающуюся ржавую тучу.

— Что это? — спрашивали они у мамы.

Мамушка, заслышав детские голоса, тут же нашла в себе силы подняться, схватить девочек и увести их обратно в дом.

Только Эллин и Скарлетт оставались на крыльце.

В этот момент раздался бешеный топот на аллее, и к самому крыльцу подлетел верхом мальчишка-негритенок из поместья Макинтошей.

— Миссис О’Хара! — кричал он. — У наших хозяев она все сожрала дотла! Скорее зажигайте костры! — кричал он, хотя и так к небу тянулись уже черные шлейфы дыма.

— Боже мой! — всплеснула руками Эллин.

А негритенок, развернув коня, скакал уже дальше, чтобы предупредить других соседей.

Конечно, каждый надеялся, что саранча минует его плантацию и направится дальше. Но честность требовала предупредить соседа.

Теперь по всей округе поднимался дым, и десятки всадников мчались в разные концы, чтобы предупредить других землевладельцев.

Эллин и Скарлетт, как завороженные, стояли на крыльце и наблюдали за саранчой.

Воздух темнел. И странная это была темнота, ведь солнце ярко светило, темнота же была такая, какая бывает во время пожара, когда воздух густеет от дыма, и солнце сквозь него проглядывает, как раскаленный апельсин.

И было в этой темноте что-то страшно-гнетущее, будто надвигалась буря.

Саранча быстро приближалась. За красноватой завесой, которую образовывали передовые отряды, тяжелой черной тучей двигалась главная стая и казалось, эта туча поднимается к самому солнцу.

— Как страшно! — воскликнула Скарлетт.

— Давай пойдем в дом, — заторопила ее Эллин.

— Нет, мама, я не буду бояться.

— Пойдем в дом, закроем дверь, окна, ставни, Мамушка, закрывай все окна! — отдала приказ Эллин.

И старая служанка заспешила опускать рамы, закрывать ставни. Она даже задергивала шторы, словно это могло помочь беде.

Сама Эллин тоже хотела чем-нибудь помочь, но понимала, что бессильна. Она не знала, что может сделать.

Но вот вновь заслышался цокот копыт, и Джеральд на взмыленной лошади остановился возле крыльца.

— Дьявол! — закричал он.

— Что? Что? — спрашивала его Эллин, а Скарлетт даже боялась задавать вопросы.

Она смотрела на измученное задымленное лицо отца, на его всклокоченые волосы, на трясущиеся руки. Ей казалось, что пришел конец света.

— Что? Что? — спрашивала Эллин.

— Мы пропали, — спокойно сказал Джеральд, привязывая коня.

— Она уже опустилась на наши поля?

— Нет, пока еще нет, — вздохнул Джеральд, — но все наши усилия, наверное, бесполезны. Эти гады за полчаса могут сожрать все до последнего листика, до последней былинки на плантации.

— Мне рассказали, что случилось у Макинтошей, — сказала Эллин, — там саранча сожрала все.

— Я уже знаю, — сказал Джеральд, — там как после пожара, и теперь саранча направляется к нам.

— Боже! — воскликнула Эллин.

— А ведь день только начинается, — вздохнул Джеральд. — Если нам удастся вот так дымить и шуметь до захода солнца, то стая, может быть, опустится где-нибудь в другом месте.

И он добавил:

— Скажи Мамушке, чтобы поставила много воды. После такой работы ужасно хочется пить, нужно напоить рабов.

— А где Джонас Уилкерсон, — спросила Эллин.

— Он в поле, руководит работами.

Скарлетт хотелось зажать уши — такой грохот стоял над всей их землей. Звенело железо, слышались крики, тяжелые столбы черного дыма вздымались в небо и уносились на север. А с юга небо стало уже совсем черно-рыжим.

Эллин и Мамушка бросились на кухню ставить на плиту воду. А Джеральд О’Хара подошел к буфету, достал бутылку виски и, даже не наливая спиртное в стакан, принялся пить из горлышка.

Скарлетт впервые видела своего отца растерянным и настолько расстроенным.

Страх передался и ей. Она подбежала к нему и сказала:

— Папа, папа, я боюсь.

Джеральд О’Хара опустился на колени рядом с дочкой и крепко прижал ее к себе.