И Джон Бакстер увидел невдалеке всадников, которые, осадив лошадей, спрыгивали на землю.

— У, дьявол! Эти Рохасы уже здесь, их, наверное, кто-то предупредил.

А Рохасы и их люди медлить не собирались, они тоже взводили курки револьверов, передергивали затворы ружей.

— Скорее! Скорее! — командовал Рамон. — Всем залечь и двигаться цепью! Солдат обязательно надо уничтожить! Обязательно! Во что бы то ни стало! Кто застрелит, тот получит награду лично от меня.

Все обрадованно закивали головами, бросившись врассыпную, прячась за серыми надмогильными камнями, за полуразвалившимися оградами. Мужчины, вооруженные револьверами, крадучись ползли к середине кладбища туда, где у плиты виднелись в темноте два солдата.

— Послушай, — сказал Бакстер одному из своих сыновей, — что-то мне они очень не нравятся.

— А что такое, отец?

— Какие-то они неестественные.

— А какие же они, по-твоему, должны быть? Наверное, они спят.

— Да нет, они какие-то как куклы, — сказал Бакстер, разглядывая неподвижных солдат, которые сидели, сжимая в руках револьверы, прижавшись спинами к плите.

— Какого черта они сидят и не двигаются? — сказал Джон Бакстер, — что-то здесь не так.

Но тут раздался первый выстрел. Это стреляли люди Рохаса. За первым последовал второй, третий и вот уже все кладбище заполнили раскатистые звуки револьверных и оружейных выстрелов. Палили с двух сторон.

А солдаты продолжали оставаться неподвижными.

— Дьявол! — шептал Джон Бакстер, нажимая на курок.

Один из людей Рохаса пошатнулся, схватился за простреленную грудь и навзничь рухнул на серый надмогильный камень.

— Есть! — произнес Джон.

А с другой стороны, Рамон Рохас, передернув затвор своего карабина, внимательно прицелясь, нажал на спусковой крючок, и один из людей Бакстера, крутнувшись на месте, уткнулся головой в могилу.

— Есть один из моих заклятых врагов, — произнес Рохас.

Но тут же пуля ударила в камень, за которым он прятался.

Рохас зло выругался.

— Мерзавцы! Ведь так в темноте могут и подстрелить. Проклятые Бакстеры! Эй, Чико и Алехандро, идите сюда, прикройте меня, а я постараюсь пробраться поближе и пристрелить этих двух недобитых кавалеристов.

— Хорошо, хорошо, — ответили люди, взводя курки револьверов.

Рамон, сжимая свой карабин, бросился на землю и пополз. Потом вскочил, пробежал несколько шагов и вновь растянулся на земле, прячась за невысокими холмиками. Над ним свистели пули. Ударяясь в камни, они высекали искры.

— Дьявол! В темноте хуже нет воевать, плохо видно, плохо целиться, иначе я бы уже давно пристрелил этих двух недобитых.

В это время пуля ударилась в плиту прямо у самого виска Рамона и он почувствовал, как по его щеке горячей струйкой побежала кровь.

— Дьявол! Проклятый Бакстер! Ну я вам покажу. Алехандро, Чико, прикрывайте!

Раздались беспорядочные револьверные выстрелы, Рамон Рохас вскочил со своего места и, пригнувшись, бросился за следующий могильный холм, приближаясь все ближе и ближе к солдатам.

А Бакстер руководил захватом свидетелей с другой стороны.

— Скорее-скорее! Цепью, цепью, — командовал он. — Вы двое пойдете справа, а вы двое — слева, а ты пойдешь прямо, старайся подобраться к ним как можно ближе. Может быть, они еще живы, — явно не различая в предрассветных сумерках, прокричал Бакстер. — Только скорее, иначе Рохасы успеют их прикончить. Скорее, ребята. Вам будет награда.

Все бандиты и с одной и с другой стороны стремились как можно скорее заполучить в свои руки раненных кавалеристов, совсем не подозревая, что те уже двое суток, как мертвы.

Но предрассветные сумерки делали свое дело — рассмотреть что-либо было невозможно.

Роман Рохас вновь вскочил со своего места и с криком: «Чико, Алехандро!» бросился вперед.

Пули так и свистели над ним, но он не обращал на них внимания.

Действительно, Рамон был настоящим бойцом, закаленным и пули его не брали, хотя они пролетали у самой его головы.

Наконец, он понял, что уже достаточно близко подобрался к солдатам. Встав за невысоким серым камнем, он взвел свой карабин и, почти не целясь, выстрелил. Один из солдат вздрогнул и медленно завалился на бок.

— Есть! Так ему и надо, — воскликнул Рамон, передергивая затвор карабина.

Бакстер выругался, когда увидел, что фигура одного из солдат упала.

— Черт! Одного уже убили. Но, может быть, тот второй жив.

Сам Джон Бакстер лезть под пули не собирался. Он приказал своим людям, надеясь на то, что они успеют выполнить его приказ и успеют захватить такого необходимого свидетеля.

Если этот солдат окажется в его руках и заговорит, то тогда всем Рохасам конец.

Как страстно Джон Бакстер этого желал! Тогда он, шериф этого маленького городка, Сан-Мигеля, будет здесь полновластным хозяином, будет творить все, что захочет. Тогда вся контрабанда будет идти только через его руки, и все деньги будут принадлежать только ему, Джону Бакстеру. И ему ни с кем не придется делиться, он один будет управлять всеми этими людьми.

Рамон же, выглядывая из-за серого камня, вновь напряженно целился в затылок сидящего солдата. Он нажал на курок, из камня у самой головы солдата брызнули искры.

— Дьявол! Чертовы сумерки. Невозможно прицелиться, — Рамон бросился на землю и несколько мгновений выжидал, потом вновь приподнялся на колено, тщательно прицелился и нажал на спусковой курок. Второй солдат вздрогнул и тоже завалился на бок. Рамон Рохас спрятался за камнем и громко закричал:

— Эй, Бакстер! Ты меня слышишь?! Это говорю я, Рамон.

— Слышу, — ответил Бакстер и выстрелил в камень, за которым прятался Рохас.

— Так вот, можешь теперь их забрать! Мне они не нужны. Надеюсь, они много чего смогут тебе рассказать! Очень много! Поздравляю тебя, Джон!

И Рамон, бросившись на землю, как кошка, крадучись, двинулся в сторону от серого камня.

А Джон Бакстер продолжал стрелять туда, где по его расчетам должен был прятаться Рамон.

— Мерзавец! Мерзавец! — выкрикивал Джон Бакстер. — Я тебя, грязная свинья, достану и продырявлю твою башку. И тогда ты будешь беспомощным и бессильным и ничего не сможешь мне сделать.

А Рамон, уже благополучно выбравшись к ограде, тяжело перевалился через нее и громко расхохотался.

— Молодец, молодец, Рамон, — Мигель хлопал по плечу своего брата. — Я знал, что ты и твой карабин выручат нас.

— Ха! Мой карабин без меня ничто.

— Конечно, Рамон, ты просто молодчина! — кричал Эстебан, стреляя в ту сторону, где прятались люди Бакстера.

— Чертовы Бакстеры! Чуть не успели, чуть не захватили этих недобитков. Скорее по коням! — скомандовал Рамон, и все Рохасы бросились к лошадям.

Двое из людей Рохаса были убиты, один серьезно ранен. Трупы перебросили через седла, и вся кавалькада помчалась к Сан-Мигелю.

Бакстер, убедившись, что солдаты мертвы и, поняв, что здесь им больше делать нечего, тоже направился к городку, но другой дорогой, той, которая не пересекалась с дорогой Рохасов.

А в это время Ретт Батлер выносил на руках потерявшую сознание от его удара Морисоль. Увидев небольшой фонтанчик посреди двор, Ретт поднес женщину к нему, опустил на землю и, зачерпнув пригоршню воды, плеснул ей в лицо.

Вдруг своим чутким ухом он уловил приближающийся топот лошадей.

— Дьявол! Они уже здесь. Я слишком долго возился в этом складе, слишком долго искал золото. Теперь надо уносить ноги. Это единственное, что я обязательно должен успеть сделать.

И он с женщиной на руках бросился туда, где был привязан его конь. Через несколько мгновений разгоряченная толпа вооруженных мужчин влетала во двор. Они, возбужденные и радостные, соскакивали с лошадей, хохотали, пожимали друг другу руки, зло ругались на Бакстеров и на всех тех, кто когда-нибудь еще осмелится пойти против Рохасов.

Пока мужчины вспоминали перестрелку, двое притащили полуживого Чика с залитым кровью лицом. Тот находился в полуобморочном состоянии, его подволокли к тому же фонтанчику, у которого еще несколько минут назад стоял Ретт Батлер с Морисоль. Чико плеснули в лицо воды, и он открыл глаза.