В «Заявлении» есть и такие строки: «Можно только поражаться, как мог советский суд дойти до того, чтобы признать антисоветскими историко-социологические исследования А. Авторханова “Технология власти”… Ее автор, случайно вырвавшийся из застенков сталинской госбезопасности, ушел в эмиграцию и там, по материалам съездов КПСС, исследовал условия и способы установления единоличной диктатуры Сталина и причины ужасающего сталинского террора… Труд Авторханова является пока единственным в этой области. С некоторыми положениями его можно спорить, но пока еще не нашлось никого, кто решился бы на это. Настолько этот труд аргументирован, и настоятельно проанализированы приводимые автором факты…»
С удовлетворением процитировав этот документ, который широко распространялся в Самиздате, Авторханов замечает: «Интерпретация книги коммунистом Григоренко и его единомышленниками, вполне лояльными советскими гражданами, …означает ее легализацию и даже рекомендацию». [112]
Естественно, что очень трудно обвинить составителя «Политического дневника» в «доносе» на Григоренко, если в этом журнале было просто процитировано «Открытое письмо» самого Григоренко… Прокурору РСФСР!
Конечно, каждый даже на склоне лет может менять свои взгляды и убеждения. Но все же события недавнего прошлого следует воспроизводить такими, какими они были в действительности, а не пытаться искажать их в соответствии с новыми обстоятельствами.
Я, конечно, не в претензии, что Григоренко называет мою книгу о социалистической демократии «многословным и пустословным опусом». Могу отметить только, что эта книга, переведенная на восемь языков, была гостеприимно встречена не только в западных коммунистических партиях, но и в европейских религиозных кругах. Поэтому для Григоренко, объявившего себя христианином, я приведу цитату из «Вестника Русского христианского движения».
Автор рецензии Н. Зернов писал: «Эта книга – голос правды, раздавшийся из недр коммунистической партии в России. Ее автор – честный, хорошо осведомленный и очень смелый человек. Он продолжает верить в истину ленинизма, но также признает необходимость “правдивого слова”… Его основное убеждение заключается в том, что систематическое подавление свободы не только пагубно для научной мысли и искусства, но оно также неблагоприятно отражается на всех других сторонах жизни страны, включая ее индустриальное и экономическое развитие. Автор идет дальше и утверждает, что отсутствие гласности… вредит коммунизму и компрометирует авторитет марксизма-ленинизма… Только одно христианство способно вести людей путем служения ближнему без прибегания к насилию… Путь, возвещенный Христом, закрыт в настоящее время большинству людей их гордостью, своеволием, нежеланием покаяться в грехах… Уроки проходят даром. Страшный лик тоталитаризма никого не вразумляет. Книга Медведева – голос оттуда, из-за железного занавеса. Это голос предупреждения, обращенный в первую очередь к властителям современной России, но к нему следует прислушаться и людям, живущим в западном мире…» [113]
К сожалению, интервью, которое П. Григоренко дал журналу «Континент», как и многие другие материалы этого «религиозного» журнала, показывают, что многие из русских эмигрантов лишь объявили себя христианами. Однако все их поведение и их высказывания проникнуты нетерпимостью, столь характерной для худших образцов фанатического лжесоциализма.
В моем военном билете записано, что я старший лейтенант запаса. Однако некоторые диссиденты и полудиссиденты почему-то считают, что я по крайней мере полковник КГБ и занимаю в этой организации более высокое положение, чем советский поэт Е. Евтушенко, который имеет будто бы звание не выше майора. Леонид Плющ пишет осторожно: «У меня нет на этот счет никаких фактов». [114] Наум Коржавин более категоричен: «Я ни в коем случае не считаю Роя Медведева правительственным агентом». [115]
Одна из американских троцкистских газет посвятила большую статью разбору взглядов советских диссидентов. Газета резко и решительно осуждает «реакционные и фанатичные взгляды Солженицына», а также с бранью обрушивается на таких людей, как В. Чалидзе, П. Литвинов и А. Д. Сахаров, которые якобы «открыто присоединились к проимпериалистическому лагерю». Наибольшие симпатии у газеты вызывают высказывания П. Григоренко – «неолевиста и революционера». Мои взгляды газета характеризует обычно или как современный «меньшевизм», или как «умеренный реформизм». Автор статьи замечает все же, что «Рой Медведев, похоже, свободен от подозрений в сотрудничестве с империализмом и репрессивными органами советской бюрократии». Поэтому газета даже рекомендует не обходить вниманием и мои книги. «С тех пор, – говорится в статье, – как мы чувствуем больше симпатии и родства к диким и примитивным революционерам, чем к спокойному и трезвому Медведеву, здравомыслие ценно. Поэтому всем серьезным троцкистам следует прочесть не только Исаака Дейчера, чтобы понять ошибки и недочеты советской левой оппозиции. Им нужно изучить и взгляды Медведева, чтобы сформулировать собственную программу подлинного троцкизма». [116]
П. Егидес также называет «грязными вымыслами» разговоры о том, что Рой Медведев «чуть ли не агент КГБ». Однако он тут же пускается в длинные и путаные рассуждения о том, почему все же КГБ оставляет Роя Медведева на свободе. И тут же находит неожиданный ответ: Рой Медведев не защищает, как полагает Солженицын, демократический социализм, но лишь отпугивает «иных молодых людей от демократического социализма, от социалистических идей и от борьбы за подлинный социализм».
Ибо «подлинный социализм» – это не тот, о котором пишет Медведев, и, конечно, не тот, о котором писали Хрущев или Ленин, а тот, о котором нам скоро поведает П. Егидес. Некоторые из моих оппонентов заявляют, что, и не будучи старшим офицером КГБ, я приношу «демократическому движению больше вреда, чем все КГБ». Эти люди привыкли считать «демократическим движением» только тот узкий кружок, к которому принадлежат они сами.
На дне рождения у писательницы Н. меня отвела в тихую комнату группа ленинградских писателей и ученых. Они просили, чтобы я добился у министра Ю. Андропова улучшения условий заключения для их друзей В. Марамзина и М. Хейфеца. В ответ они обещали не поднимать вокруг этого дела большого шума. Я ответил, что никогда не видел Ю. Андропова, и у меня нет возможности обращаться к нему с какой-нибудь просьбой, но собеседники явно мне не поверили. Вскоре после этого разговора М. Хейфец был осужден на длительный срок лагерей, а В. Марамзин получил условное наказание и уехал во Францию, где издает новый эмигрантский журнал «Эхо». Думаю, Марамзин хорошо знает, что моего заступничества ему не понадобилось.
Журналистка Р. Б. Лерт нередко называла мое существование в СССР «феноменом». П. Егидес вторит ей и, обсуждая «экстерриториальность Роя Медведева», также вопрошает: «Откуда этот феномен?» П. Егидес, правда, оговаривается: «Надеюсь, вы понимаете, что этот вопрос вызван не желанием видеть, как на вас обрушиваются репрессии». Однако в действительности все его письмо, на мой взгляд, проникнуто именно этим желанием. Да и как не желать репрессий для человека, который приносит столько вреда демократическому движению. Пожалуй, скоро и я стану верить в свою «феноменальность». На самом деле, что это за человек, который за пределами СССР делает больше для пропаганды демократического социализма, чем весь штатный аппарат ЦК КПСС, а внутри страны приносит больше вреда демократии и социализму, чем весь штатный аппарат КГБ! Вероятно, иностранные туристы скоро станут просить показать им в Москве не только Большой театр или Царь-пушку в Кремле, но и тот «убогий дом без лифта на окраине Москвы», где проживает моя небольшая семья.
Тот же вопрос – об отношении Роя Медведева с КГБ – лишает покоя и А. Авторханова. Почему именно Рою Медведеву КГБ открыло свои тайные архивы? Почему не только ЦК КПСС, но и КГБ доверяет Рою Медведеву свои «самые сокровенные мысли»? Ясно, что на Лубянке Рой Медведев свой человек, от которого здесь нет секретов. Но всех этих измышлений Авторханову кажется мало. Неожиданно он признается, что у него «порой возникает мысль» – не является ли Рой Медведев штатным работником КГБ и не его ли «агентурные доносы» дали повод в 1969 году к аресту П. Григоренко и в 1977 году А. И. Гинзбурга? Авторханов жалеет, что нет среди нас знаменитого Владимира Бурцева, который прославился в начале века разоблачением царских провокаторов.
