В конце 60-х и в начале 70-х годов Ю. Трифонов работал над большим историческим романом «Нетерпение». Это была книга о наиболее важном и «героическом» периоде в жизни знаменитой российской революционной организации «Народная воля». Читатель этой книги, вышедшей в свет в 1973 году мог следить за перипетиями той рискованной и беспощадной «охоты», которую народовольцы вели за царем Александром Вторым и которая завершилась его убийством 1 марта 1881 года. В центре внимания автора была судьба известных русских революционеров и террористов – тогда эти понятия могли совпадать – Желябова и Перовской. Роман создавался в популярной серии «Пламенные революционеры» по договору с издательством политической литературы.
Большинство книг этой серии были написаны плохо, так как издательству не удавалось привлечь к своим темам крупных и талантливых авторов. Если известный писатель, привлеченный высокими гонорарами Политиздата, брался за роман о каком-либо революционере, то, как правило, работал небрежно. Именно так Василий Аксенов написал тогда же роман об известном большевике-подпольщике Леониде Красине. Но Трифонов работать небрежно не мог, хотя не был равнодушен к большим гонорарам. Мне он говорил, что «Нетерпение» отняло у него три года, но зато он может после выхода книги в свет спокойно работать лет пять, не заботясь о пропитании. Тема романа была близка писателю, и он еще раньше собрал большую коллекцию книг о народовольцах. В ошибках и в судьбе народовольцев он искал корни многих ошибок большевиков.
Ю. Трифонов очень скрупулезно изучил жизнь и атмосферу революционного подполья России 70-х годов XIX века. Роман читается легко, он будит мысль и дает много важной для всех нас информации. Однако успех – и читательский, и материальный – книги Трифонова в СССР оказался умеренным. Да и на Западе не торопились с переводами новой работы писателя.
Позднее роман был переведен на многие языки и получил на Западе даже большую популярность, чем в СССР. Особенно высокую оценку роман получил в кругах умеренно левой западной интеллигенции. Генрих Бёлль в своей рецензии писал о высоких художественных и этических достоинствах романа Трифонова. Среди нескольких десятков книг, выдвинутых в 1975 году на соискание Нобелевской премии по литературе, был и роман «Нетерпение». Однако в советской печати о западных откликах на роман Трифонова предпочитали ничего не писать. Наибольший успех книги Юрия Трифонова в середине 70-х годов имели в Германии, и писатель тщательно собирал все немецкие рецензии на свои работы.
Однажды в разговоре с Юрием Валентиновичем я похвалил книгу одного писателя, которого Трифонов хорошо знал. «А вы напишите ему письмо, – сказал Трифонов. – Писатели очень любят получать письма от читателей, конечно, если эти письма содержат похвалу или разумный разбор сюжета». Я вспомнил эти слова, когда летом в Железноводске прочитал роман «Нетерпение». И как благодарный читатель, и как историк я написал Трифонову большое письмо. Трифонов был рад получить его, но осенью при встрече он все же допытывался у меня, так ли точно я думаю о романе, как писал в письме.
Успех трилогии о современной городской жизни и романа «Нетерпение» принесли Ю. Трифонову не только уверенность в писательских способностях, но и материальную обеспеченность, которая позволяла ему теперь спокойно работать. Он нашел свои темы, свой стиль, своих читателей и почитателей.
Не слишком удачно складывалась, однако, его личная жизнь. Второй брак Трифонова оказался непрочным. Раздоры происходили в присутствии гостей и по пустякам, что по моим представлениям о семейной жизни совершенно недопустимо. Я был лишен возможности беседовать с Юрием Валентиновичем наедине. Года через два Трифонов снова остался в одиночестве, но в середине 70-х годов женился в третий раз. Его новая жена Ольга Мирошниченко тоже была писательницей, и это был во многих отношениях гармоничный союз. Многое из того, что я видел в семье Трифонова в эти годы, я встречал потом в сильно измененном виде в его произведениях. Конечно, он переносил события личной жизни в другое время, распределял собственные переживания между героями и даже героинями своих повестей. С этой точки зрения большинство книг Трифонова автобиографичны. Но так делают, видимо, все писатели.
В писательском поселке Пахра дома Трифонова и Твардовского стояли рядом, и еще в конце 60-х годов они могли переговариваться друг с другом, стоя у забора, разделяющего их дачные участки. После отставки Твардовского Юрий Валентинович спросил своего соседа, должен ли он, Трифонов, забрать из редакции свою повесть. «Это уж ваше дело», – не слишком приязненно ответил Твардовский, которому неприятна была эта тема. Добрые отношения Твардовского и Трифонова на этом кончились, а через несколько месяцев Твардовский тяжело заболел, и ему уже не было суждено поправиться.
Однако и после смерти поэта сотрудничество с «Новым миром» тяготило Трифонова. Последней повестью, которую он опубликовал в этом журнале, была повесть «Другая жизнь»; я прочитал ее осенью 1975 года. Авторитет Трифонова в это время был значителен и заметен.
70-е годы для советских писателей были очень трудны. Давление властей вынуждало одних писателей приспосабливаться к конъюнктуре, другие, подобно Анатолию Рыбакову, писали, но только «в стол». Очень многие известные писатели оказались за границей: Василий Аксенов, Виктор Некрасов, Владимир Максимов, Александр Галич, Лев Копелев, – я называю здесь тех, с кем Трифонов был хорошо знаком. Но Ю. Трифонов сумел удержаться на высоте как с нравственной, так и с художественной точки зрения, хотя и работал в подцензурной литературе. Он был мастером подтекста. Его суждения были спокойны, но многозначительны. Любой «толстый» журнал был готов в это время принять Трифонова в свой авторский актив, и он решил уйти из «Нового мира».
Свою самую успешную и глубокую повесть «Дом на набережной» Ю. Трифонов опубликовал в 1976 году в журнале «Дружба народов». Дом на набережной – это большой серый дом на берегу реки Москвы напротив Кремля. Он построен по особому проекту для членов правительства и наиболее ответственных деятелей государства. Комфортабельные квартиры, магазины, кинотеатр, клуб, спортивные площадки, детский сад, школа – все это было включено в один комплекс. Здесь прошли детские годы Юрия Трифонова. Но здесь же в 1936–1938 годах шли повальные аресты, которые постепенно превратили этот дом в дом «врагов народа», хотя на место арестованных наркомов и маршалов и их выселенных семей в этот дом въезжали новые жильцы; многие из них на не очень большой срок.
Повесть Трифонова имела очень большой успех. Умельцы изготовляли фотокопии с журнального текста и продавали на книжном черном рынке за сорок-пятьдесят рублей – в то время это были немалые деньги. Повесть содержала не только ясное и явное осуждение сталинских репрессий, но и смелый по тем временам анализ сталинизма. Но книга обладала и многими чисто художественными достоинствами, которые усиливали ее воздействие на читателя. Само словосочетание «дом на набережной» стало с тех пор нарицательным. Забегая далеко вперед, можно сказать, что уже в конце 80-х годов в этом доме был создан небольшой музей, и его руководителем стала Ольга Мирошниченко-Трифонова, вдова писателя.
В очень многих библиотеках возникали очереди на прочтение номеров «Дружбы народов» с повестью Трифонова. Однако вскоре эти журналы стали исчезать из библиотек. Их перестали выдавать даже в Государственной библиотеке им. Ленина. На вопрос о судьбе журналов библиотекари отвечали, что их украли или повредили поклонники писателя. Более вероятной была, конечно, другая версия: роман Ю. Трифонова изъят из круга библиотечного чтения по какой-то негласной директиве. Такие изъятия случались в 60–70-е годы и с менее критическими произведениями. Узнав обо всем этом, Трифонов лично побывал более чем в десяти московских библиотеках и нигде не обнаружил номера «Дружбы народов» с текстом своего романа. Впрочем, это отчасти компенсировалось распространением фотокопий.
