— Кто-то действительно убил его, но не в Гарденз. Убили недавно. Кровь на полу еще свежая.

Пейшенс била дрожь.

— Вы хотите сказать, что убийца может еще быть где-то здесь? — Каждое слово давалось ей с трудом.

Он погладил ее по спине и повел вниз по оставшимся ступеням к парадной двери, проигнорировав вопрос.

— Нам нужно отвезти вас домой. Крики оба услышали одновременно. И шаги.

Брайс мгновенно погасил фонарь, оглядываясь в поисках выхода. В ближайшем окне он заметил красные камзолы сыщиков с Боу-стрит. Вскоре громкие голоса и топот сапог по лестнице отрезали им путь.

— Скорее, сюда. — Хотя он не мог точно определить, что именно происходит, ему не хотелось, чтобы сыщики обнаружили их с Пейшенс в пустом доме вместе с трупом французского шпиона. Будет слишком много вопросов.

Он втолкнул ее в коридор на первом этаже и в темную заднюю комнату, где закрытые ставни скрывали свет. Держа ее за руку, он стал пробираться вдоль задней стены у темных окон в поисках выхода. Времени у них было в обрез.

Наконец за длинной черной шторой Брайс нащупал окно без стекла. Он остановился прислушаться, не обошли ли сыщики вокруг дома, но слышны были только шаги по лестнице.

С какой целью кто-то заманил сюда Пейшенс? Должны ли были сыщики обнаружить два тела? Сансуша и Пейшенс? Он чуть не задохнулся от этой мысли. Что, если бы он не успел вовремя? Или сыщики планировали обнаружить Пейшенс наедине с убитым? Тогда ее обвинили бы в преступлении. Он должен узнать всю подноготную.

С проворностью и силой он быстро, но осторожно спустил Пейшенс из окна и выпрыгнул следом, схватил ее за руку и побежал по переулку. Лаки и ждущий экипаж были всего в нескольких кварталах.

— Стой, эй там!

Они побежали быстрее. Пейшенс открыла свой ридикюль и перевернула его, высыпав содержимое на дорогу позади себя, и добавила еще орехи, лежавшие в карманах. Через несколько шагов она с удовольствием услышала глухой стук упавшего тела и стон. Все-таки орехи оказались полезными.

Наконец они добрались до Лаки и запрыгнули в карету, кучер хлестнул лошадей, и они сбежали. Темнота, несомненно, скрыла их лица и герб на дверце кареты.

Меленрой, Салли, Лем, Марта, Стоун и остальные слуги с нетерпением ждали у двери возвращения хозяина. Они вздохнули с облегчением, когда его светлость наконец-то ввел в дом оглушенную и пыльную Пейшенс.

Со шляпки Пейшенс свисала паутина, пыль покрывала подбородок, а кружевная нижняя юбка порвалась, когда она вылезала из окна, и клок волочился по земле. Брайс выглядел не лучше. Слой черной сажи покрывал его с головы до ног, а пальто было порвано на плечах в тех местах, где в них вцепилась Пейшенс.

Заверив всех, что они в безопасности и что с ними ничего не случилось, Брайс подхватил Пейшенс на руки. Она была в полном изнеможении. Брайс осторожно понес ее наверх в ее комнату. Меленрой и Стоун поспешили в кухню за горячей водой и спиртом. Марта и Верна последовали за Брайсом, и после того, как он вышел из ее комнаты, Верна помогла Пейшенс раздеться, вымыться и приготовиться ко сну.

Несколько часов спустя Брайс пришел в спальню Пейшенс. Он хотел обнять ее, защитить от любой опасности.

Сансуш уж точно никогда больше не повредит ей. Глаза Брайса сузились от злости, когда он вспомнил прошлую ночь. Теперь он не сможет отомстить за Пейшенс.

Его ярость быстро испарилась, когда он проскользнул в ее спальню беззвучно, как лунный свет, льющийся в открытое окно. Он долго стоял и смотрел на нее. Ему нравилось то, как слегка приоткрылись ее полные губы, и то, как темные волосы шелковым узором лежали на ее спине. Ему нравились густые, коричневые, похожие на крылья брови на ее очаровательном лице. И ему нравилось то, как она поджала колени к груди. Черт побери, ему все в ней нравилось! То, как она обращалась с детьми. Ее улыбка, которая освещала темную комнату. Ее преданность брату. Ее сегодняшнее, опасное приключение, чтобы спасти подругу. То, как она нуждалась в нем, что говорило о необъяснимой власти, которой он никогда раньше не испытывал.

Она вызвала в нем инстинкт защитника, и он понимал больше, чем кто-либо, что Пейшенс нужен кто-то, кто присматривал бы за ней. И Брайс возложил на себя эту задачу. На всю жизнь. Он, едва касаясь, провел пальцем по ее нежной щеке и услышал, как она тихо застонала. Черт, он любит ее.

Он сбросил свой халат на пол, торопясь ощутить ее теплое тело рядом с собой, и забрался к ней в кровать. Она инстинктивно перекатилась к нему.

Когда он лег на спину, Пейшенс, сладко пахнущая и свежая, свернулась у него под боком. Несколько минут он смотрел в потолок. Хм-м-м, это может быть вызов. Один лишь аромат лаванды и мяты возбуждал его. Разумеется, это малая цена за наслаждение быть с женщиной, которую он любит. Он почувствовал, как ее рука скользнула по его груди, и подавил стон. Это оказалось труднее, чем он думал вначале.

Она была измучена и нуждалась в отдыхе после всего, что с ней произошло. Ее шелковые пряди между их соединенными телами дразнили его кожу и разжигали его чувства. На его лбу выступил пот. Если бы только она перестала двигаться, он смог бы совладать со своим желанием и заснуть.

Когда она уткнулась лицом в его грудь, он отвел ее спутанные волосы с лица и поцеловал ее в лоб. Ему хотелось признаться ей в любви, но придется подождать и использовать каждую возможность продемонстрировать ей это, когда она проснется. Брайс привлек ее к себе и вскоре погрузился в глубокий сон.

Капитан Киган Килкенен развалился на сиденье кареты, и ни рваная кожаная обивка, ни ухабистая дорога не мешали его сосредоточенности. Столько всего произошло за те две недели, что он был в море. Его корабль едва не потопили в Булони, поэтому они вернулись в гавань Уинчелси для ремонта. Его глаза злобно сузились. Кто-то знал об их планах, потому что французы уже их поджидали. Только Киган и адмирал Нельсон знали о миссии «Валианта».

Несколько человек погибли или были ранены во время артобстрела, «Валиант» едва смог доковылять до дома. Киган мрачно посмотрел на свою туго перебинтованную левую руку, потерявшую два пальца из-за взрыва ядра. Последнюю неделю он провел, поправляясь после нападения. В госпитале Святой Жозефины около Бристоля доктора занимались его ранами, так же как и другими ранеными членами его команды.

А еще Киган размышлял о предстоящей встрече с Лондрингемом завтра утром. Лондрингему будет тяжело узнать новости, которые он привез, но он будет рядом, чтобы поддержать друга.

Когда карету тряхнуло, он с удивлением почувствовал боль в отсутствующих пальцах. Он знал, что Колетт будет потрясена, увидев его, но больше не мог ждать встречи с ней. Он должен снова обнять ее. Киган наконец-то улыбнулся. Эта юная француженка определенно могла вить из мужчины веревки и делать его таким же твердым, как пушка, готовая выстрелить.

К тому времени, когда он прибыл на Чаринг-Кросс, наступила ночь. Графиня сняла небольшой домик, выкрашенный темной краской, с голубыми ставнями, незаметный на оживленной улице. Колетт написала ему адрес, но сказала, что они с графиней скоро уезжают во Францию.

Киган вышел из экипажа, заплатил кучеру и отпустил его. Чувствуя себя, как робкий юнец, впервые в жизни ухаживающий за своей милой, он взял шляпу в раненую руку, жалея, что не припас какой-нибудь подарочек для Колетт.

На его стук в парадную дверь появилась угрюмая тощая экономка, выглянувшая в щелку двери. Прежде чем он успел представиться, служанка сообщила ему раздраженным тоном, что у графини сейчас джентльмен с визитом, и предложила уйти.

Это заявление не взволновало Кигана, поскольку он интересовался не графиней, а ее горничной.

Он поспешно вставил ногу в приоткрытую дверь.

— Мадам, я здесь, чтобы увидеться с Колетт, горничной ее сиятельства.

Настороженные черные глаза недоверчиво моргнули, давая Кигану повод беспокоиться, пока она, наконец, не сжалилась над ним, увидев его перевязанную руку, и открыла дверь.