Лем выпрыгнул из двуколки и, вызвавшись найти кого-нибудь, кто мог бы им помочь, побежал к гостинице. Она услышала, как мальчишка постучал, а потом разговор, и стала нетерпеливо ждать новостей.

Она смотрела, как Лем возвращается, лицо его сияло улыбкой.

— Мне там сказали, что это все была ошибка. — Он тут же выпалил всю историю: что его светлость приехал больше часа назад и отправил всех домой. Сигнальные костры неожиданно разгорелись от ветра, а наблюдатель на башне подумал, будто это сигнал, что замечена французская флотилия.

Пейшенс решила, что ей представился удобный случай поговорить с констеблем и узнать, что ему известно о деятельности графа. Тогда она поймет, друг он или враг.

Пейшенс нашла контору констебля рядом, со зданием тюрьмы.

Она нашла констебля Кавендиша, который готовился уйти на ночь домой и в этот момент задувал камин.

— Констебль, сэр, не могли бы вы уделить мне минутку внимания? — спросила Пейшенс.

Кавендиш остановился за своим столом, сцепив пальцы на животе.

— Мисс, что вы делаете здесь так поздно? Почему вы не дома, в постели? Ведь не было же никакого вторжения.

— Да, понимаю, просто я хотела спросить вас о его светлости, лорде Лондрингеме.

Констебль выпрямился с удивленным видом:

— Хороший человек, вот. Что вы хотите узнать? Поправив чепец, она спросила:

— Лорд Лондрингем, он… он…

— Ну, говори же, девочка, мне надо домой, а ты промокла и выглядишь очень усталой.

— Да, мне надо домой, но сначала мне нужно узнать, не может ли лорд Лондрингем быть виновен в измене. — Слова вырвались, и она слишком поздно прижала руку ко рту, чтобы остановить их. Она шагнула назад, понимая, что сейчас сказала то, что раньше только думала.

Его ответ удивил ее. Кавендиш сощурился на нее за стеклами очков, а потом расхохотался, тряся животом.

— Лондрингем, что, измена? — Он снова прыснул, прежде чем ответить: — Моя дорогая девочка, я понятия не имею, где вы наслушались таких россказней. Да никогда не было более преданного англичанина. У него просто нет изменнической косточки. — Он взял свое пальто и пошел к двери. — Ну а теперь почему бы нам обоим не отправиться домой?

Он выпроводил ее за дверь и пошел по улице, все еще качая головой.

Благодарная и обрадованная, Пейшенс снова забралась в двуколку и повернула ее на тайлерскую дорогу, с Лемом и Гулливером, спавшими на полу. Она едет домой. К Брайсу.

Кухарка Меленрой встретила Пейшенс у двери, после того как та оставила Каллиопу, Гулливера и Лема на попечение сонного Лаки. Усталая, но желающая поскорее смыть грязь после скачки под дождем, Пейшенс помогла Меленрой приготовить ей ванну. Пока Пейшенс раздевалась, Меленрой нашла мыло и полотенце, а Пейшенс рассказала ей о том, что произошло после того, как их с Лемом забыли в поместье. Никто не заметил, что их нет, пока повозки не проехали уже полдороги до Уинчелси, а к этому времени никто уже не хотел возвращаться. Мертл никому не сказала, что нужно их подождать.

— Его светлость был прав, что беспокоился о вас. После того как он убедился, что все в безопасности, и отослал нас домой, он поехал искать вас. — Меленрой устроилась в своем любимом кресле у камина.

Услышав, что Брайс поехал искать ее, Пейшенс села в ванне так резко, что вода выплеснулась через край. Глаза Пейшенс округлились, сердце колотилось так, что едва не выскочило из груди.

Меленрой помогла Пейшенс вымыть голову, а потом подложила дров в очаг, прежде чем принести Пейшенс старый халат, чтобы та могла переодеться.

Наконец готовая ко сну, Пейшенс взялась за край ванны и поднялась, едва не вскрикнув от окутавшего ее холодного воздуха. Быстро схватив большое теплое полотенце, она вытерлась, завернулась в него и, откинув мокрые волосы с лица, выжала их в ванну.

Полотенце чуть распахнулось, открыв Брайсу очаровательный вид на ее округлую раскрасневшуюся грудь. Он пришел в тот момент, когда она вытиралась полотенцем, и подбоченившись стоял на пороге.

— Провели бурную ночь, дорогая? — спросил он, пытаясь обуздать свои разыгравшиеся мысли, что оказалось невозможным. Стройные ножки с изящными икрами красиво поднимались к выпуклым ягодицам. Он даже успел заметить ее плоский живот и треугольничек темных волос у основания бедер.

После целой ночи изматывающей скачки верхом ему захотелось, чтобы это на нем ездили верхом, когда его затвердевшему мужскому естеству стало тесно в бриджах. Ее тело определенно не выглядело невинным.

Она приглушено вскрикнула и схватилась за концы полотенца, чтобы лучше закрыться. Он слегка улыбнулся, наблюдая, как очаровательно она покраснела и от тепла камина, и, без сомнения, от его взгляда.

— Милорд, я… я… вы напугали меня. Я знаю, вам нужны объяснения. — Она помедлила, прежде чем обратиться к нему. — Может быть, я смогу рассказать вам подробности завтра утром, когда буду более презентабельно выглядеть, а вы как следует отдохнете? — Ее голос стал тише.

Он запустил руку в волосы, растрепанные после скачки. Он чувствовал себя более живым, чем когда-либо раньше.

Полуприкрыв глаза, Брайс взял стул, повернул его и, сев на него верхом, положил руки на спинку.

— Я не настолько терпелив, Мне хотелось бы получить ответы сейчас, — заявил он.

Их взгляды встретились.

Вошла Меленрой, не заметившая хозяина.

— Надеюсь, вот это подойдет, дорогуша. Выглядит не очень хорошо, зато тепло, — затараторила Меленрой, подав Пейшенс халат таким образом, чтобы она просунула руки в рукава.

На кивок Пейшенс кухарка обернулась, заметила графа и с трудом присела в реверансе. Пейшенс быстро накинула на себя халат, держа полотенце крепко прижатым к телу.

Кухарка колебалась, не зная, остаться ей или уйти, но Брайс поспешил отпустить ее.

— Итак, на чем мы остановились, когда нас прервали? — В его голосе сквозило небрежное безразличие. И до халата, подумал он разочарованно. Он предпочел бы наслаждаться ее порозовевшим теплым телом, достойным кисти художника. Да, попытался он сказать себе, ее тело интересует его исключительно с эстетической точки зрения. Модель художника спряталась под ржавого цвета шерстяным халатом, обтрепанные края которого висели как раз над стройными лодыжками и изящными стопами. Потом его воображение пустилось блуждать, представляя, что находится под одеждой, которую она крепко прижимала к груди. А он старался вспомнить.

— Милорд, я все сейчас объясню. Лем хотел забрать вашу собаку с нами и боялся, что французы заберут его. Поскольку он так беспокоился, то попросил меня помочь найти Гулливера, что мы и сделали, но к тому времени повозки уехали, забыв про нас. Мы поехали следом в двуколке.

— Почему они не подождали вас? Я приказал Марлоу никого не оставлять.

Она пожала плечами:

— Я велела Мертл подождать нас. Думаю, она забыла сказать об этом.

В это он мог поверить. Но он еще не закончил разбираться с ней.

— Куда вы отправились, когда уехали отсюда? Она облизнула губы.

— Нам было трудно найти тайлерскую дорогу, которая, как сказал Лем, приведет нас в Уинчелси. А дождь и грязь задержали нас еще больше.

Брайс задумчиво кивнул.

— Вы встретили кого-нибудь на дороге в Уинчелси? Она помедлила.

— Вообще-то нас остановили какие-то джентльмены, они хотели спросить дорогу, и мы не смогли им помочь.

Брайс видел, как она неуютно переступила с ноги на ногу. Может быть, она что-то утаила? Возможно, но сегодня он уже ничего больше от нее не узнает. Он на мгновение закрыл глаза и махнул рукой:

— Очень хорошо, можете идти.

Она окинула взглядом просторную кухню. Единственный путь к спасению лежал между его светлостью и дверью для слуг, которая вела на черную лестницу. Пейшенс поспешила через комнату, все еще прижимая халат к груди. Когда она приблизилась к нему, он поймал ее за руку.

Он почувствовал, что она дрожит, как испуганный зверек.

— Пейшенс, я хочу верить вам.