В результате становится понятно, о чем сообщает «Сутра Лотоса» как о целом: испускающий лучи образ Будды, который во второй главе начинает свою великую речь, не является уже больше Буддой Шакьямуни, и речь здесь идет о всеохватывающем космическом духе будды, который возвещает просветленное будущее не для одного отдельного человека, а для всего человечества.

В двенадцатой главе сутры Будда демонстрирует процесс всеобщего спасения на примере своего шурина Девадатты, ввергнутого в ад, о котором он говорит, что когда-нибудь он станет девараджой, небесным царем. Но посылка всей Сутры Лотоса состоит в том, что благодаря милосердию Будды все люди, также и злые, могут приобрести спасение.

Дальше махаяна не могла отойти от первоначального учения Будды. Христианское возвещение спасения звучит здесь скорее в форме доброй и обязательной строгости Будды.

Но люди, слушавшие сутру, чувствовали себя понятыми и принятыми. Это было успехом махаяны, прежде всего у мирян, которые искали не нирвану, а помощь в жизни, и несколько перерождений, по возможности в лучших условиях, ничего для них не значили.

Поэтому в «Сутре Лотоса» бодхисатве Авалокитешваре определяется центральная роль. Он считается великим помощником в нужде. Да, возможно, он является именно тем, в честь кого текст получил название «Сутра Лотоса Чудесного Закона», потому что его древнейшее имя было Падмапани, носитель лотоса. И с цветком лотоса он изображается постоянно, как мы увидим в следующей главе.

А что же означает лотос в нашей связи? Он стал символом махаяны, как колесо учения является символом первоначального буддизма и хинаяны.

Белый цветок лотоса, символизирующий абсолютную невинность и чистоту, на ковре темно-зеленых листьев является чем-то потусторонним, невинно возвышающимся из глубины воды и земли, из болота и тьмы. Он олицетворят собой живое, которое, не касаясь грязи нашей повседневной жизни, постоянно раскрывает свои роскошные лепестки на тонком стебле. В этом смысле он стал, прежде всего на картинах буддийского пантеона, несущим, хотя и не полностью понятным символом позднего буддизма и его всемирного распространения, так же, как он стал символом японского государства. В следующей главе мы вновь встретим его во всей полноте его значения.

До сих пор мы говорили о Будде и его учении: о слове и речи, многообразно сохранившихся до наших дней. Но Будда стал известен во всем мире не только благодаря своему учению, но и своему образу.

Возможно, этот образ даже нечто большее, чем учение, о котором думают, когда произносится его имя. Оно отмечено четкими признаками и выразительной силой, которые, помимо лица Будды, убедительно просматриваются только в изображении Христа. При этом между буддийским и христианским искусством существует принципиальная разница. Одно является иконографическим изображением, другое, буддийское — символизацией. Буддийский мир образов не является собственно искусством, им его сделали западные наблюдатели, а является отражением сознания верующих: язык образов, который должен вести к встрече с самим собой и познанию самого себя.

Соответственно изменению и эзотерическому распространению его учения в образе размножен не только сам Будда. Он появляется только вместе с множеством явлений, называемых буддийским пантеоном, который в виде живописи и скульптуры присутствует тысячекратно в храмах и монастырях северного буддизма. И все это несмотря на то, что учение о нирване изложено без иллюстраций, каким оно и было при жизни Будды.

Его община была вынуждена ждать сохранившийся портрет Будды минимум шестьсот лет. До этого буддизм выражался только в запоминающихся символах, которые мы находим прежде всего в ступах и их ограждении. Так, отпечатки ступней Будды, трон под деревом бодхи, колесо учения и лестница, с помощью которой он посетил свою мать у богов, указывают на Пробужденного.

Из первых веков после Будды до нас не дошло ни одного изображения Будды. Но есть тибетский перевод древних индийских текстов, по которым портрет Будды был изготовлен с натуры при его жизни.

Самая известная из этих легенд связана с царем Магадхи Бимбисарой, которого мы уже встречали в жизненном описании Будды. От одного своего друга-властителя он получил в подарок ценную кольчугу и не знал, как ему ответить на такой ценный подарок. Один из его министров посоветовал ему написать портрет живущего неподалеку Будды. Царь пришел в восторг от такого предложения и попросил Будду разрешить художникам написать его портрет. Будда согласился и предложил, в свою очередь, снабдить портреты важнейшими положениями его учения. Портрет нужно было создать во время званого обеда. Но художники были так поражены сиянием Будды, что никто из них не смог написать портрета. Тогда Будда сел на пологом берегу пруда, и художники написали его портрет, глядя на отражение Просветленного в воде. Воздействие портрета было огромным.

Эта прекрасная легенда ничем не доказана, как и другая, согласно которой перед небесным путешествием Будды к своей матери была вырезана чудесная статуя из сандалового дерева, наполненная магическими силами. Существуют и другие сказочные сообщения о портретах Будды, возникшие при его жизни или вскоре после его смерти, но ни один из них не сохранился.

Прошло более пятисот лет, прежде чем возникли первые сохранившиеся до нас портреты Будды, но зато в большом количестве и, что тоже подобно чуду, в трех различных, далеко лежащих друг от друга местах Индии: в Гандхаре, могущественном царстве в области сегодняшних Пакистана и Афганистана, где встретились персидский, древнегреческий и римский стили; в Матхуре, на северо-западе Индии, где самобытное искусство существовало уже многие века; и на юго-востоке Индии, где плодотворно взаимодействовали живой религиозный интерес и обмен с Шри-Ланкой.

Однако невозможно точно установить даже время начала изображения Будды. Возможно, это было в первом веке нашей эры. В Гандхаре следовали западным образцам, стиль которых проник на восток через «шелковый путь». Статуи Аполлона особенно выделялись как образцы для первых изображений Будды стоя. При этом в Гандхаре выражение лица Пробужденного также носило западный отпечаток. Но даже изображения головы Будды на юго-востоке Индии несли в себе западноевропейское, даже римское влияние, хотя в отдельных случаях это невозможно ни доказать, ни проследить его путь.

В этом раннем языке образов буддизма речь идет не только о самом Будде, но и о всей истории его жизни и легенде. На рельефах, украшающих галереи многочисленных ступ, повествуется о пути Будды из последнего места его пребывания на небе тушита, о зачатии и рождении Будды из бедра его матери Майи, о побеге из родительского дворца, об аскетизме и всех остановках ищущего на пути к просветлению. Далее следуют деятельность учителя и чудеса, многочисленные встречи с народом, монахами и святыми, вплоть до последней сцепы и окончательного угасания в тесном кругу скорбящих учеников. К следующим темам рельефов относятся сожжение бренных остатков, почитание реликвий и воздвижение первых ступ. Все они, частично выполненные с высоким мастерством, изготовлены из трудно обрабатываемого серого сланца Гандхары.

Ранний мир буддийских образов выходит далеко за рамки Будды и истории его жизни. Мы можем видеть бодхисатв в натуральную величину в тонко выполненных одеждах с богатыми украшениями, которые сыновья князей того времени, возможно, считали образцом для портрета. А в области Матхура мы находим наряду с добуддийскими богами природы — якшами — уже и женские божества, которые включены в буддийский пантеон, такие, как апсары, которые парят над дающим наставления Буддой.

Понятно, что здесь на сцене уже господствует махаяна, хотя хинаяна не враждебна изображениям, по ее язык образов ограничивается Пробужденным. В храмах и монастырях Юго-Восточной Азии он до наших дней является для монахов образцом медитации.