В период наибольшего распространения в Азии сфера влияния буддизма достигала на юге — Индонезии, на западе — Сирин, на севере — России, Кореи и Японии. При этом хинаяна, исповедовавшая первоначальное учение, господствовала в обширных частях Юго-Восточной Азии и на западе Индии, а возникающая на рубеже эр махаяна — на севере и западе и в Центральной Азии. Из махаяны вышли ваджраяна и тантраяна — тантрический буддизм, которые возникли в Индии прежде, чем рост индуистских влияний и, наконец, проникновение ислама в XII веке положили начало раннему концу буддизма на месте его возникновения.

История этого развития и связанных с ним изменений и расширений учения известна лишь в грубых чертах. Так, мы ничего не знаем о первом появлении махаяны, не знаем места ее возникновения, хотя ее основополагающие идеи появились уже на соборе в Паталипутре.

Как с учением мы сталкиваемся с ней только в поздних дошедших до нас сочинениях, которые дают глубокое и обширное представление о новой расширенной системе учения.

Для всех направлений махаяны — большой колесницы — и ее последующих явлений действительно положение, которым объясняется большое число сочинений этого направления и их содержание.

Учителя махаяны утверждают, что ввиду низкой восприимчивости большинства его современников Будда после пробуждения не решался провозгласить свое учение и скрыл большую часть своих просветленных знаний. Эти знания, как учат махаяна и ваджраяна, стали известны теперь благодаря великой святой.

Трансцендентная мудрость была первоначальным ключевым словом расширенного, ведущего вглубь учения. Оно дополнялось вторым центральным понятием Бхакти, которое означает самоотверженную любовь, а также веру и почитание. В этом отчетливо просматривается изменение значения Будды как явления, произошедшее за это время. Теперь он превратился в достойного почитания, в божество, которое возвестило глубочайшую мудрость и все еще излучает ее через своих преемников.

В махаяне и в последующих мнениях об учении первоначальная вера становится незыблемой базой расширенного представления о спасении, которое выходит за рамки нирваны, стремиться к которой и достичь может отдельно взятый человек. Это представление становится учением о спасении всего человечества.

В то время, как малая колесница описывает единичный путь ищущего просветления, причем учение и орден могут быть только помощью, большая колесница является своего рода массовым транспортным средством в нирвану, которую можно достичь одному не только после долгих усилий, по часто и в какой-то счастливый момент. Безусловность первоначального учения и тем самым огромные усилия для каждого отдельного человека, который хочет следовать ему, теперь приуменьшены. Каждый может своими силами и своим способом идти путем Будды. Для многих в этом таилось грандиозное обещание, но и совращение к небрежности, просто к нерадивости.

Если и во времена Будды монахи и последователи-миряне были различны в своих стараниях и обязанностях, то теперь это пошло еще дальше. Каждому стремящемуся к просветлению нужна была помощь. Старая идея бодхисатвы, как предпосылка для праведной жизни и правильной веры, стала поддержкой для всех, кто искал правильный путь, но не мог найти его сам.

Для этого было недостаточно существования живых бодхисатв — великих учителей. Идея бодхисатвы ожила также в форме воображаемых существ просветления, которых представляли разнообразно, но не придавали им реальный образ, не видя в них воплощенного на этой земле явления.

Таким образом, идея бодхисатвы развивалась наряду с представлением о Будде и расширенным учением Пробужденного и последующие столетия, чтобы стать в конечном счете важнейшим носителем буддизма до наших диен.

Буддийское религиозное развитие этих веков нашло свое отражение в богатой, обширной литературе сутр и позже в тантрах. Вместе с каноном на языке пали, древними санскритскими текстами и многочисленными переводами, прежде всего на китайский язык, собрание буддийских сочинений представляет собой самое большое религиозное текстовое произведение вообще. Оно свидетельствует о жизненности и распространенности учения Будды, содержание и представления которого постоянно находят свое дальнейшее развитие.

Из всех духовных бодхисатв на передний план выдвигаются трое, изображение которых мы до сих пор встречаем в районах Гималаев в виде троицы. Ими являются Авалокитешвара, бодхисатва безграничного сострадания, Манджушри, бодхисатва божественной мудрости, и Ваджранани, бодхисатва с алмазным скипетром, который с самого начала выступает как покровитель Будды. Все они олицетворяют для человека явления, которые всегда готовы помочь и которые возникают из духа Будды. Они воплощают в себе аспекты его учения, которое находит в махаяне и позже в ваджраяне все более широкую и глубоко идущую интерпретацию.

В то время, как для самого Будды важно было указание правильного пути спасения из сансары, бодхисатвы предлагают помощь и в самой сансаре. Эту помощь они оказывают не только монаху, по и каждому ищущему мирянину. При этом цель остается такой же, как ее описал и достиг Будда, но путь рассчитывается соответственно силам и пониманию каждого отдельного человека.

Для простых людей с недостаточной силой духа и слабой волей существовал путь плечом к плечу вместе со многими другими. Сильные духом преодолевали путь сами, часто в короткое время и могли стать помощниками слабым. При этом было еще представление о неземных просветленных существах, имеющих связь как с Буддой, так и с человеком, что также было большим утешением.

Будда теперь уже не угасший, как он описал себя своим ученикам, а еще более сияющий, высшее явление для верующих, поклоняющихся ему, а именно о таких и идет здесь речь.

Эта связь между продолжающим жить учением и его великим основателем сохраняется также и в сутрах. Во многих текстах авторы сутр намеренно представлены современниками Пробужденного, который цитируется как лично присутствующий, когда на дискуссию выносятся важные вопросы того времени. Однако тот, кто видит в этом фальсификацию, подвержен ошибочной оценке духа времени. Вездесущность Будды в расширенных учениях является частицей духовной действительности, как ее понимали авторы этих текстов. Они больше не хотели быть отделенными от вдохновителя их космическо-духовных интерпретаций структуры воздействия, под которой они по Будде понимали мир. Ведь они ощущали себя идущими по следам того, что он называл дхармой, своим учением, и что открылось им как основное понятие того мировоззрения, которое он открыл как свой мировой закон.

Дхарма, как они ее понимали, была больше, чем учение; дхарма была целым во всех его явлениях или наоборот: целое в своем течении, в своем изменяющемся бытии было предметом учения, было дхармой. Это и есть глубочайшая мудрость и познание сутр махаяны: своими Четырьмя Благородными Истинами Будда открыл не только мировой закон возникновения и исчезновения, но и познал то, как человек должен применять его для собственного блага. Это значит, что буддизм, став религией, приобрел благодаря силе разума своих великих интерпретаторов одновременно значение и глубину как космическая философия, как учение о динамической и аморфной всеобщей взаимосвязи, о сливающемся и текущем вместе, постоянно изменяющемся. Или, как говорит лама Говинда, немецкий буддист нашего времени, в предисловии к собранию сутр махаяны: «Что отличало Будду от его современников и выделяло его из совокупности духовной жизни Индии, так это его познание динамической сущности действительности. Учение Будды является антитезой понятия материи».

Это отчетливо показал сам Будда в своем учении. Заслугой великих учителей махаяны, прежде всего Нагарджуны, который жил примерно в 200 году н. э., было то, что они ясно и однозначно показали это. Насколько это трудно, мы хотим объяснить на примере раннего текста махаяны «Праджнапарамиты», «Книги запредельной мудрости».

Его связывают с Нагарджуной, хотя сочинения «Праджнапарамиты» восходят ко временам до нашей эры, и о Нагарджуне, вероятно, можно говорить только как о собирателе рассеянных частей и нервом издателе.