Холодная вода немного отрезвила. Путаница мыслей развеялась.

Но ненадолго.

Вытирая голову, Эйрэна вышла в коридор и спустилась до середины лестницы. Бросив взгляд в залу, задержалась, увидев стоявшего у помоста Правителя. Он так странно, словно втайне изучая, смотрел на покойницу, что испуганные мурашки разбежались по спине. Такие властные пальцы вдруг с трепетом коснулись алеющей гирлянды ягод, скользнули кончиками по щеке и по пышному рукаву рубахи.

Неужели он упивается зрелищем побежденной им соперницы? Почему с таким интересом взирает на маленькие стопы, словно они принадлежат самому Создателю? Что таится внутри нововозведенного Правителя? Какие тайны скрыты в темных глубинах?

Эйрэна вздрогнула: за повешенными на место дверями нарастал гул. Следом в залу ворвался Адамант, но ему преградили путь сразу трое охранителей, попытавшихся вывести его из замка.

—  Вели им пропустить меня! Я должен ее увидеть!

Турнен кивнул оглянувшемуся стражу, и тот отпустил парня. Но Дэндалион, при виде помоста с лежавшей на нем Анжи, прирос к полу. В его глазах стояли слезы, на осунувшемся лице отпечаталось бессилие. Он с трудом сделал несколько шагов и зажмурился. Лишь когда Турнен удалился в читальню, осмелился подойти ближе.

—  Анжи, – прошептал он, растерянно осмотрев ее траурное облачение. – Я не сберег тебя, не смог спасти. Как мне жить с этим? Удача отвернулась от нас с Зерийкой, а ведь мы были почти у цели. Если бы нас не схватили, ты сейчас была бы жива.

—  Дэндал, выпей воды, – не выдержала Эйрэна, протянув ему кубок.

—  Оставь меня, – попросил Адамант, не глянув в ее сторону, и снова склонился над Анжи. – Я не успел. Не нашел времени признаться в том, как сильно тебя люблю. С первого взгляда. И буду любить до последнего вздоха. Каждый день и час, каждое данное мне мгновение.

* * *

В пасмурный полдень возле замка начал собираться взволнованный люд, пожелавший участвовать в проводах самозванки. Видимо, все хотели удостовериться, что это маленькое чудовище распрощалось с духом. Да и кто отказал бы себе в удовольствии плюнуть на ее могилу или бросить напоследок камнем в повозку?

Четверо стражей, взяв за концы саван, снесли покойницу с крыльца, заранее опасаясь получить булыжником по лбу. Охранители замка расчищали им путь к повозке, сдерживая лезущих увидеть покойницу стариков и детей. Черные лоснящиеся кошки трясли пышными усами, оскалив белоснежные клыки, и норовили подцепить на коготь кого-нибудь из напирающей толпы.

Анжи положили в шар и накрыли его стальным куполом. Стражи повели кошек к ближайшим Прощальным Кострам. За городом провожающая толпа немного поредела, но и оставшихся хватило, чтобы наполнить долину всхлипами и надрывным сморканием. Идущие впереди Старейшины все чаще переглядывались и дергали плечами. С чего вдруг все прониклись жалостью к самозванке? Еще вчера орали и требовали для нее страшнейшего наказания!

Все дело было в белых колокольчиках, проросших на недавно вытоптанной дороге. Их терпкий аромат вызывал ненормальную тоску, порабощая людей и иногда сводя их с ума. Кто догадался, в чем дело, спешно повернул назад. Остальные продолжали ныть, удивляясь себе и понапрасну злясь.

Кладбище окутывала белесая дымка. Мутными пятнами бились в светильнях огненные птицы. С ближайших деревьев летела кружевной завесой листва. Нерешительно выплывала из морока овальная черная яма, недостаточно глубокая для могилы. Но копать дальше не позволила мерзлая, слишком каменистая почва. Гильдия сочла, что и так сойдет.

Стражи передали самозванку в руки земли и накрыли краями савана. Старейшина посадил огненного птенца в светильню и кивнул ожидавшему приказа могильщику.

Адамант обернулся на понурых Дыма, Блика и Лею. Посмотрел на землистые комья, сыплющиеся на черный бархат. Осознать, что этот маленький сверток – ангел его сердца – просто невозможно. Поверить в то, что ее больше нет! Ему с этим не смириться.

Он негаданно бросился к могильщику и сбил его с ног. Разбил костяшки пальцев о броню стражей, решивших его схватить.

—  Она Правительница! – завопил он, изо всех сил вырываясь. – Слышите? Вы, предавшие сестру Тирлэй! Вы, строго судившие ее! Вы, отнявшие у нее жизнь! Пусть совесть разъест ваши души раскаянием!

Старейшина устало закатил глаза и властно махнул рукой. Светильню воткнули в изголовье могилы и, немного постояв у холмика рыхлой земли, все начали потихоньку расходиться. Адамант остался посреди кладбища и припал на колени у надгробья, запечатлевшего грехи покоившейся здесь самозванки.

—  Мое солнце навсегда обняло затмение.

* * *

К раннему вечеру двор опустел. Холодный ветер, бороздящий тучи и не дающий покоя деревьям, разогнал всех по домам. За мозаикой окон затеплились огни, очертились греющиеся у огня силуэты. Весь город медленно погружался в дрему. Один Турнен стоял на крыльце богатого сквозняками замка и наслаждался видом своих владений.

Только ощущал он себя королем руин.

Рваные облака окрасились пурпуром. Заплутавший закатный луч пролился на треугольные крыши, оживив серый камень улиц. Очень скоро солнце исчезнет за горизонтом и тогда похороненная заживо самозванка умрет. Едва ночь с тьмою на горделивых плечах сойдет с небес, погруженная в сон изменщица очнется. Как ужасна будет ее агония, когда она начнет биться под тяжелым покрывалом земли! Прежде чем не раз потеряет сознание, догадается, что лежит на камнях собственной могилы. Спутанная саваном, не сможет пошевелиться и в адских муках скончается от удушья.

Турнен снова одарил взглядом коснувшийся холмов слепящий шар. С восточной стороны уже крались дымчатые сумерки. Плывущий по замку свет так зыбок, он тает буквально на глазах.

Как приятно дарить Жиллине Алерне подобные страдания! Если бы ее можно было убивать снова и снова. Но, к сожалению, скоро она отмучается. Никто не узнает, что ослепленный злобой народ обязан ей своим освобождением. Все ее сумасшедшие геройства уже не выползут из-под толщи грязи. Самозванка останется для всех бессердечным дьяволом.

Затолкав руки в карманы, Турнен наткнулся на ключ. Вытащив его, задумчиво покрутил между пальцами и снова глянул на гаснувший закат.

Настал момент, когда еще можно спасти погребенную лицемерку. И сейчас главное, не позволить себе им воспользоваться! Нужно подождать с четверть часа, дать неумолимому маятнику обезглавить пятнадцать мгновений. К Алерне уже шагает старуха Смерть, постукивая окровавленным поводырем.

Спрыгнув со ступени крыльца, Турнен остановился, сжав в кулаке ключ. Нет, нужно остановиться. Никто кроме него не знает, что девчонка еще жива. Как он может помышлять об этом? Ведь она всегда будет напоминать о провале его планов! Неизвестно, какую цель она преследовала, но сумела обскакать его во всех начинаниях. Какая-то пигалица, вознамерившаяся прибрать к рукам то, что всегда должно было принадлежать ему. За то, что она была в сговоре с Пиявками, за искусный обман его дур-матерей и за все ее маленькие победы, она заслуживает и не такой кары! Так пусть же сотрясает воплем землю!

Еще один шаг вниз, и ключ начал скользить в крови порезанной ладони. Вот сейчас ночь тяжелым мраком упадет на мир!

Турнен ругнулся сквозь зубы, мотнул головой и бросился по безжизненной улице к виднеющимся вдали Прощальным Кострам. Город послушно отступился, впереди раскинулось поле. Под ногами захрустели припорошенные снегом цветы. Замелькали стволы деревьев, рыдающих каплевидными листьями. Сотни трепещущих в светильнях птиц! Где отыскать среди стольких могил сегодняшнюю? Птенца, нужно искать птенца. Боги, здесь столько погребено недавно умерших!

Он долго метался среди живых факелов, пока внимание не привлекло облачко искр, вьющихся над свежим холмиком. Ринувшись к нему, он увидел на деревянном надгробье выложенное из цветов слово: «Анжи».