Спрюэнс и сам выразил разочарование по поводу того, что он не напал на Мобильный флот 19-го. «В тактическом плане, — написал он, — я думаю, что преследование японцев и уничтожение их авианосцев было бы намного лучше и более действенно, чем ожидание их нападения на нас; но мы были в начале очень важной и большой десантной операции, и мы не могли позволить себе играть в азартные игры и ставить ее успех под угрозу».
Адмирал Кинг высказался в защиту решения Спрюэнса: «Поскольку первичная миссия американских сил в секторе состояла в том, чтобы захватить Марианские острова, десантные операции Тихоокеанского флота нужно было защитить от вражеского вмешательства любой ценой. В его планах насчет того, что превратилось в сражение в Филиппинском море, Спрюэнс справедливо руководствовался этим основным обязательством».
Хотя адмирал Нимиц всегда горячо защищал тактику Спрюэнса, в сводку командования за июнь 1944 года проскользнула некоторая неудовлетворенность, царившая в Перл-Харборе, особенно среди летчиков:
«Возможно, некоторых разочаровало то, что в дополнение к успешному достижению нашей цели — занятию южных Марианских островов — не произошло решающей “морской операции”, в котором мы, естественно, надеялись победить и таким образом существенно приблизить конец войны.
Можно было бы утверждать, что у японцев никогда не было ни малейшего намерения ускользнуть от 58-го оперативного соединения с частью или всеми их силами и совершать крупномасштабное нападение на наш десант на Сайпан. Исходя из этой предпосылки, можно доказать, что наши основные силы авианосцев и судов огневой поддержки могли пробиться в западном направлении, не заботясь об экспедиционных силах, и что если бы все произошло именно так, могла бы быть проведена решающая воздушная операция флота, японский флот был бы уничтожен, что приблизило бы конец войны».
Среди морских летчиков в Перл-Харборе мало кто сомневался, что Спрюэнс упустил шанс, который выпадает раз в сто лет. «Вот что выходит, когда нелетчик командует летчиками», — было единодушное мнение.
Только в конце Второй Мировой войны тактика адмирала Спрюэнса была полностью реабилитирована. Тогда, когда в руках союзников оказались японские отчеты, стало ясно, что — то ли благодаря удаче, то ли благодаря интуиции — 19 июня он расположил 58-ую оперативную группу наилучшим образом.
Прежде всего Одзава действительно разделил Мобильный флот, но не так, как ожидали или думали его противники. На самом деле он собрал его самые мощные корабли с зенитным вооружением в три концентрических группы, в центре каждой из которых находился легкий авианосец, и разместил их на сто миль впереди его тяжелых авианосцев, которые были в двух группах с легким прикрытием. Самолеты Митшера, чтобы напасть на тяжелые авианосцы Одзавы, должны были бы избежать интенсивного огня зенитных орудий и воздушных атак сил авангарда, пролететь еще сто миль к основным силам, атаковать их и защитить себя, перелететь еще сотню миль в обратном направлении и снова пролететь над вражескими силами авангарда перед возвращением на их собственные авианосцы. Если бы Митшер попытался осуществить такое нападение, потери его авиации, вероятно, были бы катастрофическими.
Если бы 58-е оперативное соединение продвинулось на запад, чтобы его самолеты оказались в пределах досягаемости Мобильного флота, оно, возможно, потопило бы несколько японских авианосцев, но у японцев было бы гораздо больше шансов потопить несколько американских авианосцев, поскольку Митшеру пришлось бы разделить воздушные силы, выделив некоторые самолеты для обороны, а некоторые — для нападения. 19 июня, продолжая использовать оборонительную тактику, он смог, используя все свои истребители и зенитные орудия, достигнуть потрясающего успеха в этой операции. Если бы его летчики и артиллеристы сбили 19-го числа меньше вражеских самолетов, 20-го им бы пришлось столкнуться с большим количеством. Также, постоянно находясь вблизи Марианских островов, Митшер смог использовать свои бомбардировщики для уничтожения авиации на Роте и Гуаме. Взлетные полосы на тех островах были так испещрены воронками от снарядов, что все планы Одзавы по проведению челночной бомбардировки были расстроены.
Поскольку тяжелые авианосцы Озавы были слабо защищены, и «Кавалья», и «Альбакор», одна из субмарин «невидимой западни» Локвуда, сумели проникнуть через их заслоны. «Кавалье» удалось потопить авианосец, тот самый «Секаку» из атаковавших Перл-Харбор. «Альбакору» пришлось охотиться на еще более крупную дичь — «Тайхо», флагман Одзавы и самый большой авианосец императорского флота. Капитан «Альбакора» приказал выпустить шесть торпед, и подлодка погрузилась. Поскольку командир полагал, что промахнулся, он не сообщил об этом. На самом деле одна из его торпед пробила корпус «Тайхо», вызвав взрыв паров бензина, но к этому времени Одзава и его штаб перешли на крейсер, с которого они позже переместились на авианосец «Дзуйкаку».
В ходе предзакатного нападения 20 июня самолеты Митшера потопили авианосец «Хийо» и два танкера, устроили пожар на двух других авианосцах и нанесли повреждения линейному кораблю и крейсеру. После этого сражения у Мобильного флота осталось только 35 самолетов морского базирования.
Таким образом, теперь Мобильный флот располагал меньшим количеством самолетов, чем было у Объединенного флота в конце 1943 года. На сей раз не было никакой возможности обучить пилотов на замену. Американские субмарины, обеспеченные наконец надежными торпедами, вошли в раж. Массовое уничтожение танкеров, приходящих из Ост-Индии, создало отчаянную нехватку топлива, в Японии, а разгром американскими подлодками японцев у Тавитави показал безумие затеи японцев по поводу переброски авианосцев к нефтяным скважинам. Лучшее, что мог сделать Одзава в такой ситуации, — держать авианосцы в пределах узких границ хорошо охраняемого Внутреннего Японского моря, используя находящееся там скудное месторождение нефти. Это был не лучший выход. Японские авианосцы оказались безопасными в нападении и беспомощными в обороне. Если бы из них было потоплено еще несколько, это бы не приблизило окончательное поражение Японии так, как уничтожение самолетов и летчиков, которое фактически произошло у Марианских островов.
Едва критика тактики Спрюэнса начала утихать, как адмирал Нимиц был потрясен еще больше. 23 июня (дата Перл-Харбора), ему сообщили, что генерал Холланд Смит ничтоже сумняшеся снял генерала Ральфа Смита с поста командира 27-ой дивизии. Ральф Смит, конечно, не был первым генералом, который был снят с поста в ходе Тихоокеанской войны, но он был первым армейским генералом, который был снят генералом морской пехоты. Поскольку армия, особенно в лице генерала Ричардсона, долго жаловалась на то, что морские пехотинцы командуют солдатами, вскоре должны были последовать протесты и вспышки безудержного гнева со стороны армейских военачальников.
27-ая дивизия застряла на Сайпане так же, как в свое время на Макине и Эниветоке. На сей раз наибольшей опасности подвергались фланги морских подразделений рядом с ней. Генерал Холланд Смит заключил, что главные проблемы дивизии заключались в недостатке боевого духа и в плохом руководстве и поэтому ее командующего следует заменить. Генерал-майор Сандерфорд Джармэн, назначенный командующим Сайпана и старший армейский офицер на острове, согласился и временно предложил себя на должность командира дивизии, пока не пришлют замену для Ральфа Смита.
С картой в руке Холланд Смит взошел на борт десантного штабного судна «Рокки Маунт», чтобы обсудить проблему с адмиралом Тернером. После долгого подробного обсуждения Смит и Тернер пошли на крейсер «Индианаполис», на борту которого адмирал Спрюэнс только что возвратился из сражения в Филиппинском море. Там критика продолжилась. Наконец кэптен Мур написал меморандум, адресованный Холланду Смиту: «Вы уполномочены снять генерал-майора Ральфа Смита с должности командира 27-й дивизии армии США и назначить на эту должность генерал-майора Джармэна». Адмирал Спрюэнс подписал меморандум.
