Когда Нимиц получил этот письменный выговор, он уже планировал свой следующий шаг по Центральной Тихоокеанской оси, но к Труку, а не к Марианским островам. Было бы опасно, рассуждал Нимиц, обходить эту главную базу флота, оставив ее в руках противника. Возможно, Трук можно было бы просто нейтрализовать, но Нимицу казалось важным — пусть даже только по психологическим мотивам, — чтобы над крупнейшей и самой важной внешней военно-морской базой Японии был поднят американский флаг. Такой жест, как месть за налет на Перл-Харбор, поднял бы боевой дух американцев и, соответственно, подорвал бы уверенность японцев в победе.
Когда до адмирала Кинга дошли слухи о том, что планирует Нимиц, его ярость вспыхнула с новой силой, потому что он давно уже отказался от идеи нападения на Трук. Также будучи чрезвычайно скрытным и подозрительным по отношению к прессе, Кинг считал, что Нимиц разглашает слишком много информации. Он решил, что Нимиц должен прибыть в Вашингтон, чтобы достигнуть согласия с Объединенным комитетом начальников штабов относительно предстоящих операций. Время его приезда нужно было подобрать очень тщательно, так как адмирал Тауэрс должен были скоро вступить в должность заместителя главнокомандующего Тихоокеанским флотом и районом Тихого океана и, следовательно, будет являться главнокомандующим в отсутствии Нимица. Ни Кинг, ни Нимиц не хотели, чтобы он командовал в то время, когда принимаются такие серьезные решения. Кинг изложил все эти соображения в письме Нимицу, датированном 17 февраля 1944 года, на сей раз не в таких гневных тонах, как в его предыдущем письме:
«Дорогой Нимиц!
С сожалением должен сообщить, что здесь у многих сложилось впечатление — верное или ошибочное, — что Вы всерьез рассматриваете возможность взять Трук штурмом. Я уверен, что Вы согласитесь, что мы не должны сделать так, если и пока все другие возможности не будут полностью обдуманы. Лично мне кажется, что наш лучший метод состоит в том, чтобы занять линию Марианские острова — Палау, которая должна в результате отрезать Трук; подобное замечательно получилось в случае Вотье, Мелоулапа и Мили.
Я знаю, как вам “нужны” Марианские острова в качестве баз для действующих подразделений. Однако занятие Эниветока позволит сфотографировать Марианские острова с близкого расстояния. Это дополнит информацию, полученную благодаря захвату современных гидрографических карт — которые на нас словно с неба свалились!
Потом есть еще одно предложение, — передаю его Вам в виде депеши и устно через Форреста Шермана, — в срочном порядке организовать защищенные гавани, такие как гавань Апра (Гуам) плюс использовать прием “искусственной гавани”, который сейчас используется сейчас в операции в Ла-Манше.
Далее, поскольку Эниветок лишь в 1000 миль от Гуама и Сайпана, там можно будет разместить хорошо оборудованную базу, которая уменьшит загруженность передовой базы (Гуам-Сайпан) и будет иметь статус “отдельной”.
Еще один момент. Вы, наверное, будете удивлены, узнав, как широко Ваши слова используются как повод для комментариев и предположений относительно того, что мы собираемся делать в ближайшее время в районе Тихого океана. На самом деле Вы не сказали ничего такого, что не было бы очевидно для офицеров высокого ранга, но то, как эту информацию использовали, я боюсь, граничит с “предоставлением помощи и поддержки врагу”. Вы должны быть крайне осмотрительны в общении с прессой и им подобными — в основном они не беспокоятся ни о чем, кроме их собственного престижа и новостей — или интерпретации новостей, — которые позволят им распродать больше газет! Я сожалею, что мне приходится касаться этого вопроса, потому что там была только похвала — возможно, слишком много! — касательно операции на Маршалловых островах. Однако благодаря прессе и радио у врага, наверное, не осталось сомнений, что наши следующие цели — Эниветок и Понапе.
Я все еще рассчитываю увидеть Вас в Вашингтоне во время Вашей следующей поездке на материк — выбор времени, конечно, будет основан на том, как у Вас дела в Тихом океане, и несколько “усложняется” тем, что Вы должны будете передать все полномочия новому заместителю.
Несмотря ни на что, не падайте духом — и продолжайте действовать на высоком профессиональном уровне.
Искренне Ваш, Кинг».
Из разговоров среди офицеров в штабе Тихоокеанского флота стало ясно, что генерал Ричардсон не хочет, чтобы солдаты подчинялись командованию Корпуса морской пехоты, а армейские авиаторы — командованию флота. Если выражаться более определенно, он был поглощен охотой за генералом Холландом Смитом и адмиралом Джоном Хувером. Не достигнув никакого успеха в этой области с адмиралом Нимицем, Ричардсон и его правая рука, генерал Хэйл, решили в обход главнокомандующего и направить вопрос для решения в Вашингтон. Нимиц 18 февраля, перед получением письма Кинга, в котором тот возражал против вторжения в Трук, послал Кингу письмо-предупреждение:
«Дорогой Кинг,
Генерал-лейтенант Ричардсон и генерал-майор Хэйл собираются выехать в Вашингтон на совещания в Военном министерстве. Я чувствую, что Вы должны быть информированы относительно некоторых вопросов, которые они могут обсудить с генералом Маршаллом и генералом Арнольдом и которые могут, таким образом, задать Вам в течение их посещения.
Ричардсон сообщил мне, что он предлагает организовать армейский корпус под началом генерал-майора Корлетта, который сейчас командует 7-й пехотной дивизией. Он, очевидно предполагает использовать такого корпуса в десантных операциях Центрально-Тихоокеанской кампании как подразделение, формально независимое и отличное от
V корпуса морской пехоты. Я сказал ему, что создание корпуса для армейских целей — это армейский вопрос, на который я не могу выдвинуть никаких возражений, но сейчас не время улаживать проблемы с составом командования.
Я выступаю против учреждения в данный момент еще одного амфибийного корпуса в центральной части Тихого океана, и оставляю за собой право использовать армейские подразделения как компоненты V корпуса морской пехоты. Если два или более армейских подразделения используются в отдельной операции типа захвата Трука, существование армейского корпуса может иметь некоторые преимущества, но я настаиваю на том, что всеми войсками, участвующими в операции, должен командовать один офицер, который, изначально по крайней мере, должен быть главнокомандующим V корпуса морской пехоты.
Ричардсон придерживается очень радикального мнения: если всеми пятью подразделениями, которые будут заняты в Труке, должен командовать один офицер, то это должен быть армейский офицер; и что он будет настоятельно возражать командующему районом Тихого океана и генералу Маршаллу против назначения на эту должность офицера морской пехоты. Однако вопрос более глубоко на данный момент не рассматривался.
Еще Ричардсон в учтивой манере, но чрезвычайно недвусмысленно усомнился в том, достаточно ли компетентны старшие офицеры морской пехоты вообще и Холланд Смит в частности, чтобы командовать большими группами войск. Он также утверждал, что морским пехотинцам недостает дисциплины и они имеют поверхностные познания в этой области. Я попросил его представлять мне свои взгляды в письменной форме. Он жалуется на слишком высокое процентное соотношение морских офицеров в верхнем эшелоне командования, и выражает мнение, что командовать всеми островными операциями должны армейские офицеры.
Ричардсон и Хэйл могут поднять вопрос о командовании ВВС берегового базирования. Ричардсон критически относится к методам Хувера, несмотря на наши недавние успехи. Шерман передал мне ваши карандашные пометки на бумагах, показанных Вам. Он не обсуждал вопрос в Вашингтоне вне вашего штаба. Я намереваюсь отсрочить любые действия и сохранить существующее положение в составе командования, по крайней мере до завершения операции на Эниветоке.
Я предлагаю решать все вышеупомянутые вопросы на местном уровне, и представлять их на Ваше рассмотрение только в качестве меры предосторожности в случае, если о них уже говорят в Вашингтоне. Их причина главным образом состоит в столкновении сложных характеров, и они не исчезнут из-за изменений организационного характера.
Хотя Ричардсон часто критикует организацию личного состава и методы руководства на флоте или в морской пехоте, из этого отнюдь не следует, что наши личные отношения ухудшились. Мы встречаемся почти ежедневно, и он часто заверяет меня в искренней преданности. Я прошу его обсуждать со мной любой вопрос абсолютно свободно, и он так и делает. Этот заключительный параграф я добавил, чтобы у Вас не создалось впечатление о том, что у нас напряженные отношения. Я хочу, чтобы Вы поняли, что цель этого письма — лишь ознакомить Вас заранее с некоторыми из его взглядов, которые могут привлечь Ваше внимание, когда он будет в Вашингтоне.
С сердечным приветом и наилучшими пожеланиями,
Искренне Ваш, Ч.У. Нимиц».
