— А что мне тогда делать?

Кертис на мгновение задумался.

— Не знаю. Пищать, наверное.

— Пищать? — повторил тот. — Это не по мне.

— Тогда не открывай рот, — вмешалась Прю. — Неважно. Главное — не вызывать подозрений.

— Понято, — кивнул крыс. — Буду пищать.

Кертис положил ладонь на кирпичную стену туннеля; грубая поверхность холодила пальцы.

— Значит, мы в Олд-тауне, а? Так странно.

— Ага, — сказала Прю. — Культурный шок.

— Получается, ходы, по которым мы сюда добрались… соединяются с шанхайскими туннелями?

— Получается так.

— Я думал, они фальшивые. Для туристов только.

Девочка пожала плечами:

— Я тоже так думала. По большому счету так и есть. Люди же не знают, куда они реально ведут. Видно, никому не пришло в голову их хорошенько обследовать.

— Интересно, а магия внешнего пояса…

— Я тоже про это думала. Действует ли она под землей.

— Жалко будет, если люди найдут этот проход.

— Ага, — кивнула Прю. — Но мы никому не скажем, так?

— Согласен.

Пожав друг другу руки, они продолжили путь. Туннель внезапно окончился кирпичной стеной; впрочем, зеленый кабель вскоре указал им дорогу. Он бежал вбок от стены, к узкой шахте, в темноту которой вела железная лестница. Ребята осторожно спустились по ней и оказались в цилиндрическом туннеле. Расстояние от пола до потолка в нем было не меньше двадцати футов. Тут, видимо, проходили городские электрические коммуникации. Зеленый кабель спускался из шахты и невинно переплетался с тысячами разноцветных собратьев, рассыпанных по полу туннеля. К стене был привинчен помост для ремонтников — по нему-то Прю с Кертисом и двинулись, не спуская глаз со своей зеленой путеводной нити.

Цилиндр был прямой как стрела. В какой-то момент Кертису показалось, что он слышит над головой шум воды — хотя точно сказать было трудновато. Одно было ясно: они проходили под рекой Уилламетт, то есть еще дальше на восток. И Прю, и Кертис были северянами. Юго-восточная часть Портленда была для обоих таинственной страной. Хоть в свое время они и проводили многие дни перед огромным экраном в музее науки и промышленности, но все, кроме него, казалось им непознанным краем.

Они едва не прошли мимо; к счастью, Септимус, бежавший впереди, внимательно следил за кабелем: на изгибе туннеля тот внезапно отбивался от остального множества проводов и змеился к лестнице на стене цилиндра. Поднявшись по ней, путешественники оказались еще в одном узком туннеле, который тянулся вперед, по ощущениям, на несколько миль. Наконец вдали замаячила искорка света; солнечные лучи с трудом пробивались сквозь трещины в старой деревянной двери. Открыв ее, они оказались облиты солнечным светом и наконец вдохнули чистый, свежий воздух внешнего мира.

Вот только все было не совсем так. Идиллического воссоединения с миром не вышло, потому что они вылезли на поверхность посреди свалки, простиравшейся, сколько хватало глаз. Со всех сторон возвышались кучи мусора: ржавые остовы автомобилей, холодильники с распахнутыми дверьми, колпаки от колес и бутылочные крышки. Все вокруг покрывали кипы старых журналов «Нэшнл Джиогрэфик»; там же валялись пожеванные одноглазые мягкие игрушки, выброшенные хозяевами. Повсюду порхали белые пластиковые пакеты, будто медузы в морских волнах. Землю испещряли рытвины с водой, покрытой масляной пленкой. Снега почти не было, а тот, что еще оставался, почернел от сажи.

— Миленько у вас тут, Снаружи, — сказал Септимус. — Ну как, приятно оказаться дома?

Прю бросила на него убийственный взгляд.

— Пи-пи-пи, — исправился крыс.

Кертис устало посмотрел на обоих.

— Давайте найдем его, — сказал мальчик, — и свалим уже отсюда.

Путники огляделись; место было такое, что едва ли здесь кто-то поселился бы добровольно. Целые горы мусора почти заслоняли горизонт. Одно было ясно: стройматериалы для Кротграда поступали отсюда. Зеленый кабель, всю дорогу до поверхности бывший их спасательным тросом, оказался подведен к маленькому серому ящику питания, торчащему на столбике посреди свалки.

— Он может быть где угодно, — заметила Прю.

— Ага. Есть идеи, откуда начинать искать? — спросил Кертис.

— Думаю, начать стоит непосредственно отсюда.

— Отличная мысль.

И они взялись за поиски таинственного зодчего с золотыми крюками вместо рук, надеясь уговорить его изготовить какую-то незаменимую деталь механического принца — и все по велению мудрого ясновидящего дерева. Прю за время своих приключений в лесу научилась не удивляться странным мелочам, а просто принимать каждый новый поворот как должное. Иначе, решила она, смехотворность общей картины может спалить ей очень важную часть мозга — ту, что отвечает за логику. В целом их поход выглядел довольно нелепо, но вот, например, искать кого-то посреди свалки — это еще вполне нормально. По крайней мере, ей так казалось.

— Господин зодчий! — позвал Кертис, забравшись на одну из мусорных гор. Септимус, энергично попискивая, сновал по грудам металлолома.

— Эсбен! — проорала Прю, присоединившись к поискам, и заглянула в темноту за окнами распотрошенного «Форда Фокус». — Эсбен Клампетт!

В груде автомобильных каркасов зодчего не нашлось; не было его и в башне из стиральных машин, которые держались одна на другой каким-то непостижимым образом. Его не оказалось в ванне на львиных лапах, полной похожей на сукровицу воды. Также он не обнаружился под А-образным куском гофрированного железа, из которого, по мнению Кертиса, вышла бы отличная крепость — хотя, судя по всему, какое-то время там и правда жили; на земле виднелись черные следы костра.

Прошел час. Потом два. Прю, оттолкнув с дороги сломанную ширму, вгляделась в недра кучи сломанных велосипедов и вдруг услышала вдалеке Септимуса.

Она подняла голову. Крыс стоял на дальнем конце свалки между двумя горами мусора высотою с дом и, указывая на горизонт, оглушительно пищал, будто кресло-качалка, которое надо бы хорошенько смазать.

Отряхнув джинсы, девочка подбежала к куче старых телевизоров, из которых получалась удобная лестница, и полезла к нему.

— Что там?

Кертис услышал шум и присоединился к друзьям. Септимус, продолжая пищать, бегал кругами и махал лапками в сторону города.

Дети в замешательстве переглянулись.

— Не знаю, к чему ты ведешь, Септимус, — сказал Кертис холодно, — но мне кажется, с писком ты немного перебарщиваешь.

Крыс наконец закончил свою пантомиму и посмотрел на Прю с Кертисом, уперев руки в бока.

— Так что, мне теперь можно говорить? — спросил он.

Прю закатила глаза.

— Да, Септимус, можно.

— Сдается мне, мы его нашли. — И крыс указал рукой вдаль.

С высоты было видно, что свалка заканчивается через несколько сотен футов; дальше проходила железная дорога, за которой располагалось нечто вроде парка развлечений. Прю изумилась про себя — почему же они раньше не заметили музыки? Теперь было ясно слышно, как вечерний воздух окрашивают мелодичные переливы фисгармонии. На колесе обозрения мелькали огоньки, и до ребят доносился шум работающих аттракционов, а еще иногда крики немногочисленных работников, которые сновали по парку, будто муравьи. Посреди территории стоял массивный цирковой купол, раскрашенный в ослепительно-яркие желтый и голубой цвета. Афиша над входом сообщала о главном номере представления таким крупным шрифтом, что его было прекрасно видно даже с этого расстояния. Она гласила: «УДИВИТЕЛЬНЫЙ, НЕВЕРОЯТНЫЙ, ЕДИНСТВЕННЫЙ И НЕПОВТОРИМЫЙ: ЭСБЕН ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ!»

В доме тут же собрали совещание. Кароль стоял у камина, ожидая, когда все малыши бегом спустятся с чердака; старшие дети, прилежно работавшие во дворе, пришли с улицы и с любопытством столпились в гостиной.