Прю поставила книгу обратно на полку и уже потянулась было к другому корешку с заманчивым названием «Льюис и Кларк: потерянные диколесские письма», как ее изыскания были прерваны.

— Прю! — раздался голос Кертиса.

Повернувшись, она увидела, что ее друг стоит у входа с широкой улыбкой на раскрасневшемся лице. Последний раз они виделись рано утром, когда Кертис уходил на подготовку. Ей не разрешали ходить с ним, потому что она не давала клятву, но Прю не расстраивалась. Слушая, как остальные ребята недовольно ворчат, поднимаясь под сигнал горна, девочка про себя благодарила небеса за возможность поспать еще немножко. Они должны были встретиться в казарме во время перерыва, как делали каждый день с тех пор, как она появилась в лагере.

— Нас отпустили пораньше, — объяснил Кертис, помахав рукой библиотекарю, — и мне сказали, что ты тут. Ну а где еще, тебе же только дай зарыться в книжки.

— Нереально, — сказала Прю. — Целая библиотека — и все это написано и издано здесь, в лесу. Ты посмотри только. — Она взяла книгу, на которую нацелилась до этого. — Льюис и Кларк![7] Они тут были!

Кертис бегло взглянул на обложку и поставил книгу обратно.

— Ага, круто, — сказал он безо всякого интереса. — Пошли, сейчас будут гонки по оврагу!

— Что?

— Гонки по оврагу, — повторил мальчик нетерпеливо. — Соревнование такое. Проводится каждый четверг. Это для учеников — вроде как бег с препятствиями. Все уже начинается!

Кертис схватил Прю за руку и ринулся к выходу. Девочка только и успела, что беспомощно помахать библиотекарю, и вот ее уже вытащили наружу. Пришлось прищуриться, пока глаза снова привыкали к туманному дневному свету. Рано утром выпал снег, укрыв тонким белым покрывалом бесчисленные деревянные переходы лагеря и неглубокие выбоины в неровном каменистом склоне. Следуя за Кертисом вверх по путанице ступеней, Прю подняла воротник, чтобы укрыться от резкого ветра.

На круглой башне, утопленной в склон на западной окраине лагеря, собралось около дюжины учеников; в центре группы стоял Брендан. К тому времени как Прю с Кертисом поднялись по лестнице, кольцом овивающей башню, король разбойников почти закончил инструктаж.

— Ты опоздал, — коротко сказал Брендан.

— Мне надо было позвать Прю, — сбивчиво объяснил мальчик, пытаясь отдышаться. — Я хотел, чтобы она посмотрела.

— Чтоб видела, как тебе надерут задницу? — насмешливо спросила девочка их возраста, которая стояла, прислонившись к грубой деревянной ограде башни. Ее светлые волосы были убраны назад с помощью кожаной заколки, а гренадерский мундир пересекали крест-накрест две ленты.

— Нет, Эшлин, — парировал Кертис, — и на твоем месте я бы побольше думал о том, чтобы меня случайная ветка не сцапала.

Это замечание, казалось, осадило девчонку; остальные ученики тихонько засмеялись, не обращая внимания на испепеляющий взгляд Эшлин. Брендан оборвал веселье:

— Я повторю правила для опоздавших. На восточной башне висит зеленый флаг. Следуйте за метками. Не драться, соперникам не мешать; в остальном — каждый за себя. Кто первый коснется флага, тот и победил. Ясно?

— Да, Брендан, — ответил Кертис.

— И с моей стороны будет невежливо не пригласить нашу гостью поучаствовать, — добавил король, повернувшись к Прю.

— Что? — изумилась та. Все уставились на нее. — Нет, я не могу.

— Если выиграешь, неделю не будешь дежурить на кухне, — добавил один из учеников, мальчик помладше в поношенном цилиндре.

Прю, еще ни разу не дежурившая на кухне, засомневалась, достаточная ли это причина участвовать в чем-то потенциально опасном для жизни, и растерянно хмыкнула.

— Давай, Прю! — с горящим взглядом подзадорил ее Кертис.

— Слушайте, мне очень приятно, — сказала она, — но я вряд ли хоть что-то смогу. Я сто лет уже вообще спортом не занималась и только буду всех задерживать. Лучше я просто посмотрю, если можно.

— Ладно, — пожал плечами Брендан.

— Да, само собой, — встрял Кертис. — Конечно. Ты же тогда не всерьез говорила, мол, прирожденная разбойница и все такое.

Прю промолчала, и Кертис решил продолжить:

— В смысле, я понимаю, Внешним тут тяжело. Ты же уже давно не была в лесу, вот и расслабилась.

Девочка скрестила руки на груди, не поддаваясь на его уловку.

— Ты, может, и полукровка, но только которая половина у тебя смелее… если ты понимаешь, о чем я.

Наконец Прю не выдержала.

— ЛАДНО! — воскликнула она. — Давайте сюда свою гонку, я не боюсь.

Все стоящие на башне разразились хохотом. Брендан хлопнул ее по спине.

— Молодец, Дева на велосипеде. Только смотри, дерево сегодня ужасно скользкое. Один неверный шаг — и полетишь неизвестно куда быстрей, чем воробей крылом махнет. Слушай внимательно: дорогу показывают красные флаги; одни на видных местах, другие — нет, особенно со всем этим снегом. Чтобы дойти до конца, нужна интуиция, я так считаю. Но для разбойника она порой главный и единственный друг. Поняла?

Прю кивнула, внезапно почувствовав волнение, и пошаркала сапогом по деревянному полу; резиновая подошва скрипнула и чуть-чуть скользнула на снегу.

— Так, — объявил Брендан, обращаясь уже ко всем собравшимся. — В полдень, когда солнце войдет в зенит, я объявляю старт. — Вытащив из-за пояса кинжал, он поднял его так, чтобы лезвие отбрасывало тень к его ногам. Прю с любопытством наблюдала, удивляясь, как у него выходит определять время таким древним способом. И все же через несколько секунд король добавил: — Полдень. Внимание, разбойники: гонка начинается.

Говорят, что Древо Совета было первым деревом во всем лесу. Многие даже верят, что оно появилось из первого семени, проросшего в те времена, когда мир еще был охвачен пламенем; так же стойко оно пережило ту пору, когда вся земля спала подо льдом. После того как огромную ледяную дамбу прорвало и начался великий потоп, а весь бассейн реки Колумбия скрылся под водой, дерево все так же росло и процветало. Оно было одиноким предвестником жизни, которая разгорелась вокруг, разнообразия видов, пронизанных магией. Говорят, что и сама эта магия возникла в недрах бессмертного Древа. Готовясь к совету, Ифигения каждый раз задумывалась о происхождении Древа, хотя история оставалась загадочной и окутанной мифами. Даже само Древо не могло рассказать ей о том, что было вначале, — так глубоко в его память уходили эти воспоминания, что их было уже не извлечь. К тому же оно говорило не словами, как более юные представители растительного мира, а образами и ощущениями, метафорами и символами, потому что пробудилось к общению еще в те времена, когда на свете не было языков. Толковать эти чувственные образы, передавать народу то, о чем хотело сообщить Древо, и было задачей Ифигении, старейшины мистиков.

Добравшись до поляны, она увидела торжественные фигуры остальных десяти мистиков, которые уже собрались вокруг Древа, и тепло поприветствовала их. Остальных тоже преследовали сегодня тревожные сны, но они не могли их описать — образы были слишком мимолетными и расплывчатыми. Все это напоминало способ общения Древа и укрепило уверенность Ифигении в том, что сны послало именно оно. Старейшина перевела взгляд с мистиков на огромные узловатые ветви — голые и похожие на кости.