Энгланд несколько раз нажал на кнопку звукового сигнала. Астронавты не поняли. Наконец Энгланд сказал: «Орион». «Да, сэр!» — откликнулся ни о чем не подозревающий Янг. «Джон, у тебя включен микрофон…» Янг понизил голос: «Давно?»

Никто из присутствовавших в те минуты в ЦУПе не смог забыть этот эпизод, включая Дика Слейтона, шефа астронавтов.

Далее последовала «непринужденная» болтовня Дьюка: «Не верится, что мы идем спать, Дик, но этот парень Джон спит здесь как ребенок. Как будто это лучшее место в мире для сна…» и т. д. Дик по — дру- жески попрощался с ними на ночь: «Мне жаль, что я не с вами». «Нам тоже, шеф», — загадочно растягивая слова, откликнулся Янг с верхнего яруса.

Астронавты уснули, а на Земле инженеры ЦУПа и геофизики собрались для мозгового штурма — как спасти эксперимент с тепловыми потоками? Причина обрыва кабеля сразу стала понятна: накануне полета разработчики ALSEP изменили конструкцию разъема: у него появился острый край, он и рассек кабель, когда Янг его дернул. Теперь уж точно никто не злился на Джона. Но как поправить дело стоимостью в 1,2 млн долларов? Соединение можно восстановить, зачистив концы проводов. Нужен абразив, а чем плох лунный камень? Группа продумала план: кабель принесут в LM, обернут конец вокруг ручки геологического молотка и зачистят камнем изоляцию, подровняют ножницами и на следующий день воткнут в прибор. На все требуется час, дублеры проверили — работает. Утром пошли к шефам: «Эксперимент можно наладить». Возможность провести ремонт демонстрировала преимущество астронавта перед роботом. Шефы выслушали — полной гарантии соединения не было (в кабеле 48 жил), — и сказали: «Мы этого делать не будем». Время на Луне слишком дорого, астронавтам и так уже было с чем бороться…

План второго дня включал исследование склона купольной горы Stone Mountain (высота 530 м) на участке кратера Cincos (на высоте 180 м) и выбросов из кратера South Ray. А в 142:47 астронавты вышли на Луну. Джон занялся телескопом, а Дьюк готовил ровер и поднял белый камень, тоже оказавшийся брекчией.

Плато Cayley имеет склон к юго — западу около 5°, поэтому маршрут (4 км) выполнялся в косых солнечных лучах, и астронавты надеялись на лучшее. Маневрируя между кратерами размером в несколько метров, Янг, вел ровер со скоростью 6 км/час. Двигаться было тяжело: холмистую поверхность испещряли крупные камни. Ровер въехал в полосу выброса из кратера South Ray. Дьюк: «Не выберемся мы из этого месива». Они пробирались через плотное ядро луча, количество метровых булыжников нарастало.

«Вершина Survey Ridge, — сообщал Чарли, когда ровер взобрался на усеянный камнями склон. — Большие валуны. Виден весь луч South Ray — светлая полоса на холмистом ландшафте. Я прослеживаю ее даже по ту сторону хребта». Янг злился: «Надо вырваться отсюда, мы потеряем здесь день». Через 10 минут отчаянного маневрирования они нашли спуск. Но и в южной долине было не легче: размеры камней и число кратеров только увеличивались. «Никогда в жизни не видел столько валунов», — ворчал Джон, видевший и метеоритные воронки, и кратеры от ядерных взрывов. Приноровившись к рельефу, он разогнался до 12 км/час, и ровер совершал сумасшедшие скачки.

У горы камней стало меньше. Склон уходил вверх тремя уступами. Наклон первого уступа — около 10°, это не слишком круто для ровера. Дьюк: «Мы быстро поднимаемся». Ровер карабкался вверх уже под углом в 20°. «Мы в Cincos, Тони?» — спросили они ЦУП.

Энгланд: «Вы, наверное, метрах в двухстах, опережаете график на 14 минут».

Янг: «Подниматься? Где?»

Дьюк: «Может, там?»

Янг разворачивал ровер, а Энгланд передал: «Маттингли заметил — Солнце отражается от чего‑то на северо — западном фланге Stone Mountain». Кен догадался взять на орбиту бинокль.

Смех Чарли: «Это от нас!»

Путь им преградило плотное каменное поле.

Янг: «Тут мы откусываем больше, чем можем прожевать».

Дьюк: «Из‑за этих камней я не уверен, что мы доберемся до Декарта». Астронавты боялись, что на неровностях размером с чемодан у ровера «колеса оторвутся».

Они не видели кратер Cincos; по иронии судьбы (как и в случае «Аполлона-14») он был в полусотне метров за хребтом. ЦУП предложил сделать остановку здесь. «О’кей», — принял Янг. Сошли на грунт, обернулись на раскинувшееся внизу плато Cayley. «Тони, — сказал Дьюк взволнованно, — ты не поверишь!» Они были на высоте 175 м, выше, чем кто‑либо из участников других экспедиций, включая «Аполлон-17». Дьюк фотографировал панораму стоянки и белый вал кратера South Ray (диаметр 750 м). Затем стал собирать граблями гальку. Все было завалено выбросами от South Ray, смешанными с реголитом, Янг рыл траншею, выкапывая камни, похожие на образцы Cayley: «Сожалею, Хьюстон, они такие же».

Рис. 6.114. Инструмент для взятия проб грунта.

Закончив с граблями, Чарли исследовал механику грунта и взял керн. Янг, преодолевая крутой подъем, за 2 минуты прошел 75 м к усыпанной валунами впадине. Добравшись, стоял на сыпучем склоне и с упорством золотоискателя работал граблями утомленными ноющими руками. Через годы он говорил: «Когда вы на Луне 6–7 часов в скафандре и не больше часа на одном месте, вы не будете тратить время на попытки увидеть всю картину. Вы собираете образцы и документируете их. Если Вы попытаетесь быть чем‑то большим, чем техник, то окажете плохую услугу ученым, которые вас послали».

После взятия второго керна Дьюк присоединился к командиру. Грабельный прокос не обнадеживал: «Мне крайне неприятно докладывать вам, — иронично сообщил Дьюк в ЦУП, — но это отвердевший реголит». «Комья грязи», — подтвердил Янг. Реголит сильно уминался под их ботинками, сохраняя глубокие следы. Они опирались на инструменты, стоя лицом к склону, иногда становились на колени, поднимая образцы. Изучив опыт Скотта и Ирвина, они работали уже более умело.

Через час отъехали на 650 м по своей колее назад. Не тратя времени на парковку ровера в идеальное положение, просто взяли его как носилки и перенесли на ровное место. Пока миссия не давала того, что от нее ожидали. Желая разнообразить коллекцию, Янг поднялся на вал 25–метрового кратера и чуть не скатился в него, поднимая угловатый белый образец. Затем Янг снова рыл траншею на склоне кратера, его ботинки тонули в реголите, и он «месил воду», чтобы не скатиться вниз. А Чарли рискнул побежать прямо через яму, используя свой импульс. «Забавно!» — смеялся он, выскочив около ровера.

Поднимаясь на вал, Джон увидел искрящийся камень: в матрице вспыхивали, как крупинки сахара, крошечные кристаллы. «Этот камень, уверен, кристаллический, Хьюстон», — радовался он. «Это наш лучший образец, — присоединился Дьюк, — Настоящий кристаллический». «Первый за сегодня», — вздохнул с надеждой Джон. «Назовите его Большой Янг», — предложил Энгланд, намекая на камень Большой Скотт («Аполлон-15»). «Да ну!..» — смутился Джон (как чувствовал: очищенный на Земле, он оказался брекчией, а кристаллы содержались лишь в темных включениях).

Случались и маленькие аварии: открепилась боковая сумка на ранце Янга, потратили время, чтобы ее закрепить. Расцеплялись держатели мешочков индивидуальных образцов на груди, пришлось носить их в руках. Отвес — рейка гномона, обозначающего масштаб и вертикаль на фотографиях, отлетела; пришлось заменить гномон совком с ручкой.

Спускаясь к подножью горы, Янг сосредоточился на управлении, а Дьюк искал нужный участок. Проехали 650 метров. «Что думаешь?» — спросил Янг возле неглубокого кратера. «Паркуйся», — согласился Чарли. Сошли с ровера на твердый грунт, ботинки едва оставляли след. Дьюк сразу ударил молотком по первому валуну. «Что делаешь, Чарли?» — «Делаю свежую поверхность». Скол удивил чистым белым цветом матрицы с черными пластинами кристаллов. Янг стал искать слоистость реголита, копая траншею, но не нашел ничего интересного и пошел на запад. «Что это?» — позвал он Чарли, обнаружив участок светлого грунта. «Это уникальное белое нечто», — рассмеялся Дьюк. Выглядело оно тонким слоем белого камня на твердом реголите; взяли образец.