В это время, уже зная о проходящих в Москве мирных переговорах, Талвела искренне считал, что чем меньше они отдадут земли русским, тем лучше будет положение финской делегации на переговорах. И он отдал приказ о контратаке с целью отбросить красноармейские части за реку.
Всего за день до окончания войны, 12 марта 1940 года, около восьми часов утра все «фарфоровые» бойцы поднялись в атаку. Сразу же после начала контрнаступления финны в буквальном смысле напоролись на кинжальный артиллерийский и пулеметный огонь советских войск. Завязнув в ближнем бою, все еще надеющиеся на успех части запросили помощи, но прибывшая пулеметная поддержка из 8-й дивизии уже ничего не могла сделать. Пытаясь отойти, финны попали под мощный, не прекращающийся ни на минуту артиллерийский обстрел, за минуты сметающий с лица земли целые взводы. В дополнение ко всему с удивлением и горечью командование яростно сопротивляющихся войск обнаружило, что их противник успел переправить через реку пятьдесят танков, против которых они были абсолютно бессильны.
Контратака опять не удалась, точь-в-точь повторяя события декабря 1939 года, только уже с противоположной, финской, стороны. Более того, нанеся ответный удар, советские войска продвинулись еще дальше и сумели занять часть тыловой опорной позиции у Вуосалми. Дальнейшее сопротивление могло осуществляться еще в течение дня-двух, хотя сопротивлением это тоже можно было назвать с натяжкой. Будучи подверженной яростному удару советских сил непрерывно в течение нескольких дней и потеряв значительное количество личного состава, 21-я дивизия была полностью деморализована.
Наступление мира пришло к воюющим в Вуосалми войскам как избавление. Финская оборона держалась на волоске, и протяни политики еще несколько дней, колонны танков Т-26 уже хозяйничали бы в тылу у восточной части линии Маннергейма, обойдя с запада весь этот участок фронта, упирающийся на востоке в Ладогу.
По сравнению с бурей, разразившейся вокруг речного островка Васиккасаари, боевые действия в восточных окрестностях Тайпале были гораздо менее масштабными. Основной оставалась только лишь сама идея — обход фронта по льду Ладоги и выход в тыл противнику.
После декабрьской активности вмерзшие в лед у бухты Саунассари корабли Ладожской флотилии охватила неспешная рутина необременительной вахтенной службы. За исключением нескольких описанных выше январских инцидентов, основным напоминанием о войне была близкая канонада своей артиллерии, обстреливавшей плацдарм за Тайпалеен-йоки, да краснозвездные самолеты, пролетающие в ясную погоду вдоль берега для бомбардировки Сортавалы, Коневца, Валаама и, конечно же, Тайпале.
Когда же в начале февраля земля задрожала от артиллерийского огня, единственным средством поддержки советских войск от Ладожской флотилии стала одна трехорудийная батарея, призванная охранять корабли во время зимовки. Ее пушки вели огонь по засеченной финской батарее на мысу Ярисевянниеми и поддерживали предпринятый советскими командирами «ледяной поход» — попытку обойти Тайпале по ладожскому насту.
До середины февраля активность советских подразделений на Ладожском озере ограничивалась разведывательными выходами, иногда заканчивающимися перестрелками с береговым охранением противника. Но чаще вылазки красноармейцев представляли собой обычное патрулирование на значительном расстоянии от берега.
У финнов, конечно же, не было достаточно сил, чтобы плечом к плечу заполнить все побережье гигантского озера своими солдатами. Организация береговой обороны заключалась в следующих мероприятиях.
Непосредственно вблизи устья Тайпалеен-йоки, от деревни Тайпале и далее вдоль берега на протяжении пары километров на север, охранение вели подразделения 7-й пехотной дивизии. «Ладожский фронт» по сравнению со смертоносной чехардой Кирвесмяки и Теренттиля был самым спокойным в этом районе, и поэтому направляемые сюда части могли бы относиться к этому боевому дежурству как к отдыху, если бы не ежедневные массированные артиллерийские и авиационные налеты Красной армии. В траншеях у Ладожского озера успели посидеть солдаты и 23-го полка, и 19-го, и 7-го легкого отряда, и карелы из группы «Метсяпиртти». Далее на север, на семикилометровом участке между мысами Ярисевянниеми и Юляппяянниеми, располагалось пять стационарных постов наблюдения с крошечными гарнизонами на каждом из них. Обычно состав каждого пункта состоял из одного-двух унтер-офицеров и десяти солдат. Обязательным условием экипировки наблюдателей был пулемет — эффективное средство уничтожения противника на открытых пространствах…
Каждый из пунктов имел выносные посты на льду озера — в километре от берега финнами были сооружены ледяные домики, наподобие эскимосских «иглу», способные защитить наблюдателей от метели, но не от холода. Между всей этой несложной инфраструктурой по наезженным лыжням регулярно курсировали лыжные патрули.
Построенная финскими войсками система охранения была малочисленной, но эффективной в своем оповещении гарнизонов орудийных позиций береговой обороны. Поэтому ни один выход советских войск не оставался без внимания противника, даже если он и не реагировал на них.
Первое боевое соприкосновение сторон на льду озера произошло еще в январе, когда местом стычки стала пара крохотных островков в двух километрах от устья Тайпалеен-йоки, называемых Паскалуото. 25-го числа взвод лыжников под командованием лейтенанта Елейникова занял эти острова, но в следующую ночь финская группа под командованием унтер-офицера Хеминена выбила его оттуда, захватив при этом два пулемета и взяв в плен пять красноармейцев. Советское командование это не остановило. С согласования командира корпуса на эти каменистые возвышения над уровнем Ладоги опять был выслан дозор из 91-го разведбата. И вновь взвод финнов под командованием унтер-офицера Килви попытался их выбить. На этот раз внимательно следящие наблюдатели со своей стороны вовремя заметили, как финны зажимают в кольцо их товарищей. На помощь были посланы несколько танков, под натиском которых финны были вынуждены отступить. Больше попыток захватить острова и удержать их в своих руках финские офицеры не предпринимали, хотя и советскому командованию эти клочки суши не принесли большой пользы. Островки могли использоваться только в качестве места для наблюдательного пункта. Все попытки нанести удар по финскому побережью Ладожского озера были обречены на провал: открытое ледовое безбрежье простреливалось батареями «Каарнайоки» и «Ярисевя», а по самому берегу на тот момент располагались пулеметные позиции финского 23-го пехотного полка. Сам Елейников погиб, получив посмертно звание «Героя Советского Союза» и описание своего последнего боя в книге «Бои в Финляндии».
После январского затишья к моменту начала нового витка боев в примыкающем ко льду Ладоги районе советские позиции занимал отдельный 97-й лыжный батальон. Хорошо оснащенный как снаряжением, так и подготовленным личным составом, батальон был создан в качестве высокомобильного подразделения для разведки и прорыва обороны врага в опасных условиях заснеженной пустоши. По соседству с ним после долгих проволочек со своим формированием был расквартирован уже упоминаемый 9-й аэросанный отряд, который своим машинным парком должен был содействовать действиям войск на заснеженном озере. После своего размещения отряд самодвижущихся лыжных машин под командованием капитан-лейтенанта Салагина сразу окунулся в бурную боевую деятельность. Фанерные конструкции на широких лыжах с большим пропеллером в кормовой части и с пулеметом Дегтярева в носовой, они стали все чаще и чаще нарезать круги у вражеского побережья подобно безрассудным байкерам из далекого будущего. Как правило, противодействие им ограничивалось несколькими артиллерийскими выстрелами из орудий батареи «Ярисевя» или «Каарнайоки».
8 февраля, когда все советские войска получили приказ на наступление, четверо механических саней, поднимая снежную пыль, лихо приблизились к мысу Ярисевянниеми, пытаясь «на живца» вынудить финнов выйти из укрытий и тем самым попытаться захватить «языка». В течение семи часов лихие наездники механических саней барражировали по твердому льду Ладоги, иногда приближаясь к берегу на расстояние двухсот метров, но вражеский берег молчал. Уже в глубокой темноте группа ни с чем вернулась в свое расположение, не получив нужных разведданных, но и не потеряв ни одного человека. Возможно, этот случай расслабил советское командование, и через два дня оно предприняло более серьезную попытку обнаружения противника.
