Блэквуд внимательно слушал, его острый ум изучал, отбирал и отсеивал, в то время как Молли продолжала говорить. Он пришёл сюда потому, что знал: слуги лорда Эндовера станут гораздо свободнее говорить с одним из своих, нежели с хозяевами. В их менее осторожных речах мог содержаться намёк на местонахождение мисс Пеллистон. Припомненное слово или фраза могли содержать какую-то зацепку относительно её намерений.

Теперь Блэквуд отметил два обстоятельства, показавшиеся ему значимыми. Мисс Пеллистон явилась в Эндовер-Хаус без гроша за душой и, по словам хозяина, отчаянно желая вернуться домой. Молли рассказала ей о том, как продают и покупают волосы. Это, вероятно, и было необходимой ему зацепкой.

— Продать волосы? — переспросил ошеломлённый Макс, когда камердинер представил ему свой отчёт. — Её великолепные… — Он осёкся, ужаснувшись словам, чуть не сорвавшимся с языка, не меньше, чем безумным планам своей подопечной, и отрезал: — Это нелепо. Если она исполнила задуманное, то почему до сих пор не дома? Почему никто не видел её на постоялых дворах?

— Смятенный ум подвержен сомнениям, милорд. Вероятно, она передумала возвращаться. Если леди удалось раздобыть денег, она могла подыскать временное пристанище в Лондоне.

— Если только кто-нибудь не передумал за неё, — последовал рассерженный ответ. — Чёрт бы побрал эту женщину! Чего ей не сиделось на месте? Нет, ты когда-нибудь слышал о таких куриных мозгах?

Блэквуд благоразумно воздержался от ответа. Лишь молча протянул хозяину белоснежный лоскут ткани.

— Проклятье, парень, у меня нет времени возиться с этой глупой штуковиной. Требуется не меньше полудюжины, чтобы получилось как надо, а я не в настроении сносить эти обиженные взгляды, которыми ты одариваешь меня, когда выходит не так, словно я только что прострелил тебе вторую ногу. Повяжу один из старых, в котором не чувствую себя как с петлёй на шее.

— С батским сукном, милорд? — стоически допытывался Блэквуд.

Лорд Рэнд посмотрел на свой сюртук, затем вновь на шейный платок, протянутый камердинером.

— Полагаю, ты считаешь, — спустя мгновение произнёс он, — что, если мы и впрямь разыщем эту гадкую девчонку, сие сочетание её отпугнет?

— О да, сэр, уверен, для чувствительной юной леди здесь явно перебор.

— Прекрасно, — уступил побеждённый виконт. — Давай сюда эту виселицу. Только лучше повяжи сам, если не собираешься лицезреть, как твой хозяин удушит сам себя.

— Немного рановато для подобных вещей, не находишь? Ещё даже солнце не село, — проворчал лорд Броуди, следуя за товарищем через дверь в завешенный красным бархатом вестибюль.

— Стареешь, Броуди. А ведь когда-то был не прочь повеселиться, неважно в какое время — утром, днём или ночью. Или ты боишься разочароваться? Не переживай, Бабулины девочки обслужат тебя хоть днём, хоть ночью и, заметь, дешевле тех, на кого ты обычно тратишь денежки.

Лорд Броуди ни под каким видом не желал напоминаний о своём возрасте. Пусть даже тёмно-рыжей шевелюрой он был обязан скорее аптекарю, нежели матушке-природе, тайна эта — равно как и наличие целых ярдов клеёнчатой подкладки на груди, плечах и икрах — была известна только ему и его личному слуге. Конечно, сии особенности не являлись секретом и для множества падших женщин, но на их мнение Броуди обращал внимание не больше, чем на их чувства.

«А почему бы и впрямь не поразвлечься», — решил он, пока его вели к хозяйке. Это проклятое дело его утомило. За четыре дня, проведённых в Лондоне, не удалось обнаружить ни единого следа невесты.

Более того, лорд Броуди столкнулся с неимоверной грубостью.

Старая чванливая карга в школе заявила, что знать не знает ни о какой мисс Пеллистон, и была крайне неразговорчива в том, что касалось чёртовой гувернантки. Мужененавистница — вот кто она. Пришлось подкупить служанку, чтобы выведать то малое, что ему сейчас известно: якобы молодая женщина, похожая по описанию на Кэтрин, действительно заявлялась к ним, но пробыла очень недолго.

Эта служанка, мечтательно пялившись в окно вместо того, чтобы выполнять свою работу, видела, как юная леди встретилась с высоким джентльменом, но нет, она не знает, кто это был. Встреча произошла на другом конце площади — слишком далеко, чтобы разглядеть, как выглядит мужчина.

Не обнаружив Кэтрин, где ожидалось, лорд Броуди зашёл в тупик. Он не имел ни малейшего представления о том, как её найти. И потому большую часть времени проводил в различных тавернах и кофейнях, изредка вспоминая спросить о девушке и полностью убедив себя, что усердно её ищет.

— … а это Линнет.

Оторвавшись от раздумий, лорд Броуди заметил фигуристую брюнетку с размалёванным лицом, дешёвыми украшениями и в до нелепости скромном персиковом платье, узкий корсаж которого грозился вот-вот лопнуть под натиском полной груди. Женщина показалась смутно знакомой.

— Мы раньше не встречались? — спросил Броуди несколько минут спустя, когда та вела его наверх.

— Не думаю, сэр, — призывно усмехнувшись, ответила она. — Уверена, что запомнила бы такого красавчика.

Если бы Линнет могла выбирать, то хотела бы, чтобы клиент был помоложе и чуточку обходительнее. Однако, будучи честолюбивой и притом не слишком привередливой, оставила фантазии мечтательным идеалисткам. Она попала в этот публичный дом с аллей Ковент-Гардена. Конечно, заведение не первоклассное, но всё же не из худших. В любом случае Линнет не собиралась оставаться здесь дольше необходимого. Ей хотелось заиметь собственное жильё, за которое платил бы какой-нибудь богатый джентльмен, а в придачу бессчётное множество платьев и украшений, обычно прилагающихся к подобного рода сделкам.

Прекрасно разбиравшаяся в людях, Линнет быстро поняла, что от неё требуется и усердно исполняла все желания посетителя. Лорд Броуди, не отличавшийся особой щедростью, был, однако, достаточно впечатлён, чтобы приплатить немного сверху. И пообещал вскоре наведаться к ней вновь.

— Вот я подумал, что ты выглядишь знакомо, — проговорил он, пока путана помогала ему надеть сюртук. — Теперь знаю почему. Ты женщина моей мечты, ведь так, сладенькая?

И не раньше следующего полудня, в один из редких перерывов между пьянками, лорд Броуди вдруг осознал, что вовсе не женщина показалась ему знакомой, а её наряд. Вспоминать женское платье было столь непривычно, что пришлось изрядно поломать над этим голову. А затем явился его дружок, сэр Реджинальд Аспинуол, период воздержания внезапно подошёл к концу, и лорд Броуди думать позабыл о всяких платьях.

Кэтрин на удивление быстро свыклась с новой жизнью, несмотря на её явные недостатки. Никто ей не прислуживал: хоть охотно, хоть нет. Обедала она по-простому, в той же комнатке, где работала, с кем-нибудь из своих товарок-портних либо с Джемми. Не было у неё ни богатых нарядов, ни элегантных украшений, ни даже денег на простую ленту. С другой стороны, ей теперь не приходилось сражаться с вечно пьяным отцом, камня на камне не оставлявшем от её усилий содержать дом в порядке, находившем ошибки во всем, что бы она сделала или не сделала, и заставлявшем Кэтрин чувствовать, несмотря на доводы рассудка, что она никчёмна, нежеланна и вообще не должна была родиться на свет.

Другие швеи, казалось, приняли её за свою. Мадам, хоть и была подвержена сменам настроения и легко выходила из себя по вине требовательных клиентов, свой гнев предпочитала вымещать в тишине кабинета. К работникам же относилась по-доброму, понимая, что хорошее здоровье, и даже настроение, в пошиве изысканной одежды не менее важны, чем качественные ткани, яркое освещение и бережное обращение с инструментами.

Да, действительно повезло, что в тот день она встретила Джемми, подумалось Кэтрин, пока она наблюдала за мальчонкой, сидевшим рядом за рабочим столом. Как раз в эту секунду он яростно вонзал тупой карандаш в испачканный лист бумаги.

Не встреть она его, была бы сейчас дома, совершенно раздавленная. Она бы никогда не вышла за лорда Броуди.