Мерной двигала жадность, Бренна же стремилась к свободе и не желала ни с кем делить свое тело, и ради этого она шла на все. Лгала, обманывала, изворачивалась. И хотя клялась в любви так же легко, как когда-то Морна, в словах ее не было ни капли правды… Ну что ж, на здоровье! Пусть наслаждается своей свободой, отправляется на родину и навсегда уходит из его жизни!

Гаррик вошел в холл и, прежде чем подойти к матери, попытался справиться с охватившим его гневом. Но вид сестры Бренны, такой довольной и счастливой, еще больше растравил и разбередил душу. Почему только Бренна, единственная из всех, не смогла привыкнуть?

— Где Хьюг? — холодно процедил он. Но Элоиза не подняла глаз от шитья:

— Мой младший сын наконец приехал, однако, кажется, забыл правила обычной вежливости, которым я так упорно старалась научить его.

Гаррик проглотил упрек. Улыбнувшись, он наклонился и поцеловал мать.

— Легко забыть, когда ни один викинг не оказывает подобных почестей своей матери.

— Истина, разбившая немало материнских сердец, готова поклясться в этом. Но ты наполовину христианин, Гаррик, и, хотя немногим это известно, я растила тебя по-другому.

Отложив работу, она наконец подняла сверкающие весельем глаза:

— Ищешь брата? Он погнал скот на пастбище.

— Когда?

— До того, как пошел снег.

— Значит, Хьюг задержится, — раздраженно бросил Гаррик. — Он хотел дать мне товары на продажу. Он ничего не говорил тебе об этом?

— Нет, но просил передать, чтобы ты его дождался. Хочет плыть с тобой на север, поохотиться на белых медведей, прежде чем ты отправишься на восток.

— Но уже слишком поздно охотиться на медведей.

— Ты чересчур торопишься покинуть нас, Гаррик. — Элоиза неодобрительно прищелкнула языком. — Совсем, как… — Она осеклась, и Гаррик поднял брови, но Элоиза лишь покачала головой. — Сам знаешь, даже одна шкура белого медведя может оправдать долгое ожидание. Беспокоишься, что не получишь достаточной прибыли, или просто хочешь поскорее уехать?

— Если я отплыву в середине лета, значит, не смогу вернуться этой зимой, — ответил Гаррик.

— Но тебе не обязательно забираться так далеко на восток. Хедебю тоже большой торговый центр.

— Булгар лучше, — мрачно заметил Гаррик. — Я подожду ровно столько, сколько понадобится, чтобы подготовить судно.

Он уже собрался уходить, но неожиданно остановился и оглядел холл.

— Ее нет, Гаррик, — вздохнула Элоиза.

— Кого? — вскинулся Гаррик.

— Той, которую ты ищешь. Выбежала из дома со слезами на глазах, как раз перед твоим приходом. Почему она плачет каждый раз, когда видит тебя?

— Она не плачет! — Гаррик негодующе застыл. — Сама клялась, что никогда не плачет!

— Но почему это так тебя расстраивает?

— Потому что все ее клятвы фальшивы!

— Кроме тебя, так никто не считает. Что же до меня, я верю, что история Бренны правдива с начала до конца.

— Неужели, госпожа? — ощерился Гаррик. — Тогда позволь просветить тебя. Она уверяла, что убила Седрика Боргсена, однако я видел его собственными глазами, и тот жив и здоров.

— Но когда ты встретил его?! — в испуге воскликнула Элоиза. — Пересек фьорд?!

— Совершенно верно. Я должен был собственными глазами убедиться, верно ли то, что она плела. И получил доказательство ее вранья.

Элоиза задумчиво нахмурила брови:

— Она просто предположила, что Седрик умер, вот и все. На самом же деле он просто потерял сознание.

— Ты слишком добра, мать, — поморщился Гаррик. — Бренна не заслуживает твоего доверия.

— Хотела бы я, Гаррик, чтобы именно ты постарался поверить в нее, — с неподдельной грустью вздохнула Элоиза. — Теперь мы скоро навек распрощаемся с ней, и мне так тяжело на сердце, так обидно терять друга.

— Она никогда не принадлежала мне, мать, так что и терять нечего, — горько бросил Гаррик и вышел.

Все последующие недели жизнь Бренны была такой же монотонной, если не считать того, что теперь девушка, охваченная лихорадочной потребностью заполнять каждую минуту напряженной работой, вкладывала все силы и энергию в повседневные дела, стараясь не думать о полнеющем теле и жизни, зародившейся в нем. Она еще упорнее пыталась забыть Гаррика и ту последнюю встречу, когда увидела его рядом с Мерной. Бренна намеренно изматывала себя, чтобы вечером свалиться в одинокую холодную постель и мгновенно заснуть.

Бренна с нетерпением ждала новостей о здоровье Ансельма, но так и не дождалась. Приветливое солнышко быстро растопило последний снег, так что судно, которое должно отвезти ее домой, уже, должно быть, готово к отплытию. Но прошла весна, а гонец с известием о том, что пора собираться, все не появлялся.

Наконец девушка, не выдержав ожидания, решила сама отправиться в поселок. Она давно уже не бывала там, всякий раз откладывая поездку, боясь возможной встречи с Гарриком, и очень задолжала Ансельму. Накопленные меха служили прекрасным предлогом навестить Хаардрадов, но одновременно и риском: проницательные женщины с одного взгляда могли разоблачить Бренну и рассказать Гаррику о ее беременности. Однако ничего не поделаешь, она должна узнать, почему о ней забыли.

И хотя весна, пробудившая природу от долгой зимней ночи, была прекрасной в этих местах, лето опьянило ароматами цветов и сладостью воздуха.

Бренна наслаждалась долгожданным теплом до того дня, когда собралась в поселок. Она считала, что поступила весьма хитро и предусмотрительно, надев тяжелый плащ, скрывающий фигуру, но теперь чувствовала себя словно в раскаленной печи. Девушка колебалась, не зная, на что решиться. Может, лучше повернуть домой, пока не поздно? Так размышляя, как поступить, она въехала во двор, и молодой конюх принял поводья Уиллоу.

К облегчению Бренны, большой холл оказался почти пустым, если не считать сидевшей за столом тети., — Бренна! — обрадовалась Линнет и, бросившись навстречу племяннице, сжала ее руки. — Какое счастье видеть тебя!

— И тебя, тетя. Я надеялась, что ты приедешь навестить меня, особенно теперь, когда погода улучшилась.

— Прости меня, дитя. Я хотела, но здесь столько дел! Нужно сеять зерно, хорошенько убрать дом после зимы, все вычистить и вымыть. Так что все мы были заняты с утра до вечера.

— И ты помогала сеять?

— Да, как и все. Ансельм имеет обширные поля, и на некоторых еще идет работа.

— Викинг — фермер! — язвительно пробормотала Бренна.

— У Ансельма много рабов и не столь удачливых родичей, которым нужно помогать. Кроме того, многие викинги сажают зерно и разводят скот. Но ты, конечно, уже успела это узнать.

— Да, фермеры или торговцы, как Гаррик, — спокойно кивнула Бренна.

Линнет быстро сменила тему:

— Вижу, ты привезла Ансельму плату за дом, и еще сверх того. Много охотилась?

Бренна кивнула и бросила на пол большую связку мехов. По лицу и телу струился пот, но она ни за что не хотела снять плащ. Нельзя доверять такой важный секрет никому, даже тетке.

— Ты приехала заплатить долг, Бренна, или собираешься погостить немного?

— Я не могу остаться, тетя. Хотела только узнать, когда Ансельм отплывает. Ты что-нибудь знаешь?

— Не могу сказать, — нахмурилась Линнет.

— Он все еще болен?

— Нет, тогда Ансельм быстро поправился, но сейчас его нет.

— То есть как это нет? — вскинулась Бренна. — Хочешь сказать, что он отплыл без меня?

— Нет, корабль стоит в заливе, Бренна. Но он отправился с Гарриком и Хьюгом на север, охотиться на белых медведей.

— Но как он мог?! — возмутилась Бренна. — Он же обещал отвезти меня домой!

— И выполнит обещание. Это Хьюг все придумал. Гаррик не хотел откладывать свои торговые дела и поездку на восток, но, поскольку Ансельму давно хотелось поохотиться с сыновьями, как в былые годы, Гаррик согласился.

— Когда же они вернутся?

— Скоро. Корделла вот-вот родит, а Хьюг хочет присутствовать при появлении на свет своего первенца.