Деревушка кончилась, но проселок идет дальше, и я вслед за ним, пока не попадаю еще в одну, точно такую же. И вот — наконец! Местная торговка прекрасно знает женщину, которую я разыскиваю. Она со своим приятелем-африканцем купили ферму, которая называется «Серв». Во-он на том холме, видите? Там четыре домишки, разбросанных в полях, так вот, их — последний. Наверное, приезжают сюда отдыхать. В деревушке почти не появляются, разве что за продуктами. Нет, никого больше она в их компании не видела — только моя красотка и ее метис.

Затем моя добрая фея подробно объясняет мне, как добраться до их гнездышка. Надо, спускаясь от церкви, взять направо, миновать ограду из колючей проволоки и двигаться до рощицы плакучих берез. Там снова повернуть направо, проехать мимо двух домов и вывернуть на тропинку напротив третьего. Я благодарю и двигаюсь в путь. Пахнет плесенью и сырой землей. Мой джип одну за другой форсирует лужи, которые вызывают у меня ассоциации с великими американскими озерами. Если захотите устраивать в этих краях ралли — не советую.

Подъезжаю к плакучим березам. Не плачу, но поворачиваю направо. Мимо, как в замедленном кино, один за другим проплывают два дома. Напротив третьего замечаю тропинку. Под благожелательным взглядом пасущейся неподалеку коровы торможу и пешим ступаю на финишную прямую.

Искомый дом с виду на редкость мрачен. Четыре стены и крыша — ну разве что труба служит некоторым украшением. Все, больше никаких излишеств. Сорняки привольно растут и размножаются вокруг этой развалюхи, указывая на полное отсутствие каких-либо эстетических притязаний со стороны хозяев.

Участок окружает колючая проволока — похоже, в здешней местности она пользуется особой любовью.

Ворота закрыты на примитивный запор из двух железных колец. Поднимаю одно из них, и они открываются передо мной без дальнейших усилий. Похоже, ничего таинственного меня внутри не ожидает. И тем не менее весь мой организм настойчиво предупреждает: что-то тут не так.

Вы еще не начали привыкать к моим знаменитым предчувствиям? А? Братцы? Или уже убедились, что у вашего друга Сан-Антонио встроена внутри невидимая антенна, которая чуть что дает сигнал: парень, будь осторожен?

Может, из-за этого дара я и избрал благородную профессию сыщика?

Подбираюсь по узкой тропинке к самому дому. Все тихо. Двери закрыты, окна тоже. Обхожу хибару вокруг. Сзади садик-огородик, где те же сорняки, окончательно разбушевавшись на возделанной некогда почве, играют в тропические джунгли. Над ними возвышается гротескный силуэт чучела. Набитые соломой рукава тихо качаются на ветру.

Возвращаюсь к двери и стучу, прекрасно понимая, что предосторожность излишняя: изнутри так и разит пустотой.

Поворачиваю засов — он послушен, как дитя у кюре на исповеди, — и оказываюсь в обширной комнате, которая, должно быть, исполняет функции кухни. Меблировка в чисто деревенском стиле — наверняка хозяйская. Жильцам же, судя по всему, наплевать на комфорт, как на свою первую детскую карамельку. Им требовалось изолированное помещение, и они его получили. Самый нежилой дом из всех, какие я когда-либо видел. Если однажды захотите похитить божественную Грету Гарбо, вам останется только привезти ее сюда. Тут ей не придется надевать темные очки на мордочку, чтобы избежать фоторепортеров. Безмолвие вокруг даже не могильное, а как будто между жизнью и смертью. Тем не менее относительно чисто.

Перехожу в другую комнату, но ощущение не меняется. Тут вся меблировка состоит из кровати, высокой, как обелиск победы, и гардероба — в нем, увы, только вешалки. Еще две коморки — точная копия этой, с той разницей, что кровати не застелены. Матрацы свернуты на постелях и просто прикрыты простынями.

Возвращаюсь на кухню. Обнаруживаю возле умывальника этажерку и внимательно обследую. Почти пустой тюбик зубной пасты, карандаш для бровей и пустой флакон в форме сумочки из-под герленовского «Под ветром». Эти мелочи доказывают, что тут обреталась женщина и была она вовсе не матушкой Мишу.

Открыв тумбочку, обнаруживаю изрядное количество жестянок. Консервы, сгущенка, растворимый кофе и прочие припасы, которыми пользуются люди, не любящие или не умеющие готовить. Да уж, готов держать пари: девица в синем и ее метис приезжали сюда отнюдь не для отдыха на лоне природы. Скорее для того, чтобы что-нибудь спрятать либо учинить какую-нибудь пакость. Вспоминая собаку со взрывчаткой, лично я склоняюсь ко второму.

Не найдя ничего интересного, решаю выбираться наружу. Там меня ждет солнце, по-провансальски круглое и теплое. А согласитесь, потешный финал, правда? Только вот финал ли? Вообще-то любой профессионал на моем месте пожал бы плечами и отправился домой, к старушке-матери. Но меня обуревают идиотские мысли. Следуя им, я озираю заросший сорняками двор и задаю себе вопрос: а куда жильцы этой хибары ставили свою тачку? Раскинувшийся передо мной девственный лес в миниатюре не портит ни одна колея. Да и тропинка, которую столь героически преодолел я, для «ДС» узковата. Тогда?

Возвращаюсь к исходному пункту и после недолгих поисков обнаруживаю, что дорога, обогнув холм, делает резкий поворот и проходит аккурат возле садика, который я имел удовольствие лицезреть на задах хибары.

Следы шин в траве явственно дают мне понять, что сюда-то они свою карету и ставили. Машинально обшариваю примятую траву, но нахожу только следы бензина и машинного масла.

Похоже, все-таки ничего не остается, кроме как укусить себя за локоть и возвращаться восвояси. Делаю три шага и останавливаюсь. Гром и молния! Что тут, черт возьми, происходит? Почему я взбудоражен, как потревоженное животное, чующее признаки несчастья? Может, вот-вот начнется землетрясение? Почему я не могу уйти с этого треклятого места, будто меня привязали ниткой за лапу?

Когда меня охватывает подобное чувство, я готов спорить на стадо слонов, что это неспроста. Значит, есть нечто подозрительное, чего мой ум пока не в состоянии понять. Ну-с, так что же учуял мой нюх сыщика на сей раз? Я бормочу это «нюх сыщика», и в цирке шапито, расположенном под моей черепушкой, раздается звонкое «оп-ля». Именно нюх! Это мой нос, продегустировав воздушное пространство окружающей среды, уже полчаса вопит SOS! Воздух вокруг буквально пропитан сладким, тошнотворным запахом, противным и грязно-чувственным. Запахом, который я знаю слишком хорошо. Запахом трупа.

Веселенькое открытие. Остается определить, откуда доносится столь чудесный аромат?

Ломаю голову, испытующе озирая окрестности. Ищу, но ничего не вижу. Может, просто в каком-нибудь углу завалялась дохлая крыса? Теоретически возможно, но я уже не сомневаюсь, что речь идет о человеческом трупе. Поднимаю голову, и взгляд мой невольно устремляется к самой заметной точке окрест — к чучелу в покинутом садике.

Тут же обнаруживаю, что взгляд мой не одинок. Вместе с ним туда же устремляются тучи синих мух.

Я приближаюсь. Ну вот и встретились. Мертвец привязан к колу, глубоко всаженному в землю. Он в рубашке, но сверху наброшен плащ, старательно превращенный в лохмотья. Рукава плаща набиты соломой. На голову бедняге надвинута фетровая шляпа, столь же тщательно смятая; лицо прикрывает привязанная к ней тряпка — это, надо понимать, чтобы было больше похоже на мешок с тряпьем. Срываю ее. Мертвец улыбается мне жесткой, отвратительной улыбкой. Ему даже не потрудились закрыть челюсть. Глаза его тяжело уставились на того, кто посмел нарушить его покой. То есть на меня.

Это метис. Точнее, был им — смерть уравнивает людей, к какой бы расе они ни принадлежали. Красивая мысль, верно? Специально для того, чтобы показать вам, что Паскаль, Ларошфуко и Монтескье были по сравнению с Сан-Антонио просто шутниками.

Итак, девица в синем прихлопнула своего компаньона. Не удивлюсь, если она сделала это прямо здесь, посреди огорода, — бояться нескромных глаз какого-нибудь случайного прохожего ей тут не приходилось. Зато сразу возникли осложнения с останками. Этот подонок слишком здоров, чтобы завернуть его в пакетик и взять с собой на прогулку. Хоронить его, судя по всему, времени не было. Оставить валяться в траве? Тогда его заметил бы первый бредущий мимо поселянин. Вот ей и пришла мысль превратить его в чучело. Добрый старый трюк: если хочешь скрыть нечто от взглядов окружающих — оставляй на самом виду. Разумеется, если ты не трус и у тебя не лимонад в спинном мозгу. Она начинает меня интересовать, эта девка!