Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Прошу! — пригласил он. — Здесь можно отметить маленькие радости, а желающие приблизить свой смертный час пусть перекурят.

Колымага мгновенно опустела. Остался на месте один Забелин. Ему просто не хотелось.

"Вдовец-курец" жадно и быстро курил, стоя возле мужского входа. "Певуны-затейники", отметив маленькие радости, подошли к краю обрыва и, протягивая руки в только им известном направлении, радовались:

— Опять! Видела?

— Где?.. Ага!.. Ой, да сколько!

— Это не то!.. Вон то!

И снова, сколько ни старался Забелин определить предмет заинтересованности "певунов-затейников", ничего у него не получилось.

Остальные экскурсанты, разбившись на две кучки — мужскую и женскую, — о чем-то шушукались, время от времени поглядывая на одиноко сидящего в колымаге Забелина.

И Забелин понял, что дебаты ведутся на его тему.

Пассажиры, украдкой бросая на Забелина осторожные взгляды, проверили оставленные в колымаге, на время празднования маленьких радостей, вещи и, убедившись, что все в порядке, постепенно успокоились. Тем не менее спины их выражали беспокойство.

"Статист" справа от Забелина похвалялся сидевшей рядом с ним девушке:

— У меня с бандитами разговор короткий. Подсечка, и ногой в пах. Вот потрогайте мою руку. Это же нога! И потом, я вам скажу, бандит силен, пока его боятся. А когда нас много, он тут же, извините, накладывает в штаны. К примеру, нас тут полный автобус. Ну, что он с нами сделает?

— Все у вас просто получается, — сказала девушка. — А если он вооружен?

— Хорошо, — продолжал "статист", — допустим, вооружен. Ну, убьет он вас или еще кого, но остальные-то его схватят, и крышка. А он за свою жизнь дрожит. Он только с виду бандит, а душа-то у него заячья.

— У них совсем другая психика, — вмешалась студентка.

— Этого я не знаю, — сказал "статист", — а жить каждому хочется. Даже анекдот такой есть. Идет ночью один грабитель, а навстречу прохожий, выпивши. И думает: дай-ка я его напугаю. Подошел да как крикнет: "Жизнь или кошелек?!" Бандит струхнул, отдал прохожему кошелек, и с концами. Поняли?

— Ну и что? — не поняла девушка.

— Как — что? — удивился "статист". — В этом вся соль, что прохожий не знал, что перед ним бандит. Разве не смешно, а?

Вопрос уже был адресован Забелину.

— А про муравья и корову кто знает? — спросил "вдовец-курец". И он рассказал анекдот про муравья и корову.

Колымага рассмеялась и начала рассказывать анекдоты.

Анекдоты были разные: школьные, деревенские, соленые, производственные… И после каждого анекдота все оборачивались на Забелина — как он реагирует. Но он вообще редко смеялся вслух, а если было смешно, то смеялся внутренне, отмечая для себя, что это действительно смешно.

— А вот идут по дороге, — заговорил "международник", — американец, русский и француз. И видят — лежит кларнет…

Выслушав анекдот, колымага опять расхохоталась. Даже "свекровь" улыбнулась.

— А вы чего не смеетесь? — уже с раздражением спросил "статист".

Забелин стал думать, что бы такое ответить, но в этот момент колымага запела.

— Не слышны в саду даже шорохи, — нестройно и не в ритм движению пела колымага.

"Все здесь замерло до утра", — мысленно отмечал Забелин.

— И с полей уносится печаль, — вызывающе, прямо в лицо Забелину, пел "статист".

Забелин молчал.

— И с души уходит прочь тревога, — не унимался "статист".

Наконец впереди сверкнуло что-то действительно синее. Забелин понял, что это — Синее озеро, и облегченно вздохнул.

Колымага еще не успела заглушить мотор, как "статист" с непостижимой скоростью скинул с себя верхнюю одежду, перепрыгнул через борт, разбежался и с криком "Эхма!" сиганул с берега в воду. Уже через мгновение он вскарабкался на берег. Лицо его было в крови, а вода, стекавшая с волос по телу, перемешиваясь с кровью, делала эту картину устрашающей. "Статист" то и дело прикладывал правую ладонь к голове, потом разглядывал ее и снова прикладывал, приговаривая разгоряченно: "Во навернулся… во навернулся…"

Экскурсовод-водитель бросился к нему и буквально поволок к ближайшим строениям, крича:

— Строжайше запрещено купание! Вода восемь градусов, дно каменистое! Собираемся через полтора часа по свистку!

Все очень быстро разбрелись кто куда. Но у Забелина не было ни малейшего желания насладиться ни шашлыком из молодого барашка, ни королевской рыбой форелью. Он сел на землю, прислонился к дереву и стал смотреть в по-настоящему синее зеркало Синего озера.

Вот будь она рядом с ним в колымаге, наверняка возник бы шумный конфликт между ней и "статистом", и пришлось бы Забелину ее сдерживать и уговаривать, и кончилось бы наверняка тем, что она выпрыгнула бы из колымаги и пошла обратно, не оборачиваясь, своей независимой, почти разболтанной походкой. И он догнал бы ее и в ответ услышал бы что угодно. Или: "Догадался! Молодец! Нужна тебе была эта экскурсия… Обними меня…" Или: "Что ты выпрыгнул?! Догоняй свои четыре рубля!.. Не трогай меня!.." А могла бы и найти общий язык со всей колымагой, перепробовала бы все, что у кого было, и завела бы их на такие песни… С милицейским майором могла бы вдруг закокетничать, и "газик" эскортировал бы их до самого Синего озера. А могла бы и сразу вздыбиться, и запахло бы протоколом и оскорблением при исполнении обязанностей, и пятнадцатью сутками…

И Забелин вдруг почувствовал, что, пока он здесь, там, в городке, на почте, его ждет письмо. И что, не дожидаясь окончания отпуска, он завтра же купит на базаре всяких фруктов, трав, специй, цветов и еще черт знает чего, сложит все это в большую плетеную корзину, сядет в поезд и сразу с вокзала позвонит ей прямо через Синее озеро, разгребая волны и принимая извинения всплывшего вдруг окровавленного "статиста", ведя под руку беременную "эстонку", под радостные свистки милицейского майора… Забелин вскочил на ноги и, взглянув на часы, понял, что опоздал. Он бросился к месту, где ждала колымага, но, когда добежал, увидел, что колымага уже приближается к повороту. Он закричал, замахал руками… Забинтованная голова "статиста" обернулась в его сторону. "Статист" показал на него рукой, потом другой рукой сделал Забелину нос, и колымага скрылась за поворотом.

"Почему? — подумал он. — Почему?" И направился к деревянной будке с надписью "Экскурсии". В окошке ему сообщили, что в пять часов вечера должна приехать еще одна экскурсионная группа и что обратно автобус отправится в восемнадцать тридцать. Если будут свободные места.

Он прослонялся возле будки до тех пор, пока не пришла вторая колымага, до предела загруженная экскурсантами. Сначала Забелин вовсе отчаялся, но потом оставил себе шанс, вспомнив "свекровь", которая ехала в один конец. Он продежурил возле колымаги до тех пор, пока трижды не отсвистел в милицейский свисток экскурсовод-водитель, очень похожий на утреннего. А когда пассажиры заняли свои места, он увидел, что одно место в правом углу свободно…

Сдружившаяся и спаявшаяся за время первой половины пути колымага встретила его недружелюбно и настороженно. Оказавшаяся слева от Забелина напряженная блондинка в черных лакированных туфлях на всякий случай отодвинулась от него и что-то зашептала на ухо сидевшему рядом с ней усатому брюнету. Тот, метнув в сторону Забелина пару молний, обнял за плечи блондинку.

Когда колымага приблизилась к повороту, Забелину показалось, что кто-то сзади, размахивая руками и крича, пытается их догнать. Но колымага уже заворачивала… В сумерках Забелина ослепил встречный свет. Колымага остановилась. Знакомый дневной майор вышел из "газика" и объявил проверку документов.

— Да ведь проверяли уже! — послышался чей-то женский голос. — Туда проверяли, обратно проверяют…

11
{"b":"175708","o":1}