— Молодец, настоящий герой! — сказал Саша. — Голиаф таки одолел Давида. Поздравляю!

— Я присоединяюсь, — произнес Влад. — А когда продемонстрируешь нам будущую жену?

— Ну я же тебя приглашал в гости? Приходи в субботу вместе со своей красавицей, заодно и мою посмотришь. Света нам такой обед состряпает — пальчики оближешь! Она у меня замечательная кухарка!

— Кухарка или повар? — спросил Ильин.

— Повар, — смутился Николай. Тут же поднял голову: — Да ну тебя к черту! Кстати, приходи и ты, если хочешь.

— Увы! — развел руками Александр. — Я с сегодняшнего дня в отпуске, а с завтрашнего — в Атлантическом океане.

— В океане или на острове в океане? — задал вопрос Влад, и они громко вместе с Колей рассмеялись.

— На острове, — сам улыбнулся Саша.

— Ладно, мужики, я помчался, — сказал Коля и уже тише, почти шепотом, обращаясь к Ильину: — А своей крысе передай — еще раз меня не пустит, я ей башку отверну. Пока!

— Пока! — хором попрощались Александр и Влад.

Когда дверь закрылась, Саша, сложив руки на груди, произнес:

— До каких все-таки высот поэзии может подняться влюбленный человек! Наш Коленька то все «бе» да «ме», а тут тебе и «подсознательно», и «физически несостоятелен», и «деспот».

— И «соковыжималка», — подтвердил его мысль Влад. — Ладно, давай закончим, а то так и до обеда не успеем.

— Кстати, об обеде, — и Александр пальцем указал на стоящую на столе коробку, — коньячок-то в шкафчик спрячь. И без меня, очень тебя прошу, особенно не расхаживайся.

— Ты сегодня какой-то чересчур добрый, — сказал ему Влад. — Видимо, мыслями уже в полете?

— Наверное, — улыбнулся Ильин. — Давай работать.

Опять считали-пересчитывали, сравнивали, вспоминали всех кредиторов-дебиторов — к обеду все-таки управились. Саша теперь уже минимум на две недели со всеми распрощался и, раздав последние наставления, уехал. Оставшись в кабинете один, Влад померил его шагами, посидел в широком кожаном кресле, похлопал ладонями по поверхности стола, вскочил, подошел к шкафу, достал оттуда коробку и рюмочку — рюмочки у Ильина все-таки были — так, на случай прихода важных гостей, которым вполне прилично и даже нужно было предложить одну-другую, — вынул бутылку, распечатал, налил, заткнул пробкой и опять поставил на полку. Примерился, одним глотком выпил и рюмку тоже спрятал в шкаф. Взглянул на часы — пора было обедать. Только собрался выйти, заверещал телефон. Он поднял трубку.

— Владислав Дмитриевич, — обратилась к нему Наташа, — вас приятный женский голос. Представляться не хочет. Соединять?

— Соединяй. Вас слушают, — произнес он в трубку.

— Влад? — Он узнал голос Жанны.

— Пушкин, — ответил. — Ты почему себя не называешь?

— Да я как голос этой вашей девицы слышу, во мне от ревности все переворачивается — он такой сахарный, сю-сю-сю!

— Но ты же знаешь, что для ревности у тебя нет поводов?

— Знаю, но все равно… Слушайся сегодня приду часов в девять, ужинай один.

— Хорошо. А в чем причина задержки?

— Как в чем? Начну вещички собирать.

— А когда переезд?

— Давай в воскресенье — я еще в субботу по шкафам пороюсь. Машину найдешь?

— Конечно. Только в субботу мы идем в гости.

— Но вечером, не днем?

— Вечером, — подтвердил Влад.

— Я успею, — пообещала она. — Ну ладно, я тебя целую.

— А я тебя — восемь тысяч восемьсот восемьдесят восемь раз!

— Оставь лучше на вечер, — засмеялась Жанна.

— Понял! Кстати, новость — ровно через месяц меня повышают.

— Поздравляю! Ну ладно, пока!

— Пока!

Обедал он в полупустом буфете, запивая бутерброды с сухой колбасой и сыром минеральной водой. Вернувшись к себе, стал вынимать из своего стола нужные бумаги, чтобы перенести их в кабинет и переложить уже в другой стол. Рылся в них, перебирал, что было совсем лишним — отправлял в «уничтожитель». За этим занятием его и застал управляющий.

— Добрый день, Владислав Дмитриевич!

— Здравствуйте, Юрий Анатольевич!

— А что же не на новом месте?

— У меня пока переезд.

— Ага, понятно. — Анатольевич прошелся по комнате, остановился и сел прямо на стол Наташи, болтая одной ногой, а другой опираясь о пол. — Вы знаете, что означает отпуск господина Ильина?

— Да так, в общих чертах.

— Ясно. Вы, говорят, скоро у нас в законный брак вступаете?

— Раз говорят, значит, вступаю. Правда, что-то слишком быстро заговорили.

— Ну, Владислав Дмитриевич, в такой структуре, как наша, любые новости разносятся со скоростью света, а сплетни — еще быстрее. — Он помолчал с секунду и продолжил: — Вы знаете, я ведь так, для протокола зашел — дать наставления, так сказать. Но что вам их давать — вы не меньше моего здесь проработали, все вам и так известно. Так что я лучше пойду. А с вашим намерением жениться поздравляю. Давно, как говорится, пора. Ну, удачной вам работы. — Он пожал Владу руку и вышел.

«Странный человек, — подумал тот, — никогда не поймешь, что у него на уме. Говорит то длинно и гладко, то кратко и урывками. Выражение лица всегда одно и то же — как маска, ни радости, ни печали на нем, всегда холодно-равнодушное, как будто ему ни до чего нет дела. А на самом деле — есть, ходит-бродит по банку, везде сует свой нос, смотрит бумаги, что-то спрашивает, — дотошный, вредный, педантичный — но таким, наверное, и должен быть управляющий, здесь он вполне на своем месте. Интересно, куда его денут после замены Сашей? Вряд ли пошлют на какое-нибудь суперповышение, это — его предельные возможности. Скорее всего, поручат какой-нибудь отстающий филиал поднимать. А с этим — сложности: поднимешь, начнет он приносить ощутимую прибыль — молодец, а останется по-прежнему убыточным — извини, и обратно уж никто не вернет — свято место пусто не бывает, отправят еще куда-нибудь на должность пониже. Но такой, как Юрий Анатольевич, справится».

Наконец, разобрав всю свою документацию — хорошо, что повод появился, а так неизвестно еще, когда бы собрался, — и перенес необходимую в кабинет.

Этот рабочий день мало чем отличался от остальных, разве что кресло поменял, а так — обычная рутина, текучка. Как всегда, помимо юридических, звонили так называемые физические лица и просили денег на время, звонили люди, представляющиеся священниками, и просили денег насовсем на восстановление храмов, звонили «воспитательницы из детского сада» или «детдома» и просили денег «детям на колготки», при этом ни наименования церквей, ни номера детских садов и домов не назывались, от личной же встречи эти граждане отказывались, мотивируя сие отсутствием времени, — но с этим легко справлялись Наташа и Косовский. Звонили из банков и иных финансовых учреждений, внесенных в так называемый «черный список», — то есть они или уже являлись фактическими банкротами, или агонизировали и до полного разорения им оставалось совсем чуть-чуть — этих уже отшивал сам Влад. Позвонил один крупный клиент банка, предложил, чтобы его деньги «с месячишко» у них полежали, и всего-то под сорок восемь процентов годовых, и.о. начальника отдела с радостью согласился, дал реквизиты, и клиент еще до окончания операционного дня — а он был у филиала до шестнадцати ноль-ноль — привез платежку. Влад поздравил себя с почином и засобирался — уж было пора — домой. Достал из шкафа коробочку, аккуратно положил ее в пакет, оделся, объявил Наташе и Косовскому об окончании рабочего дня и отправился к себе.

Вечер прошел, как никогда, тихо, спокойно. Ужинал один, не забывая о подаренной ему бутылке, посмотрел телепередачи «Час пик» и «Акулы пера», потом пришла Жанна, на предложение поесть ответила отказом, и до глубокой ночи они просидели перед ящиком, она — с чаем, он — с коньяком. Она напомнила ему об обещании попить пива с отцом и Константином Сергеевичем, он согласно кивнул головой, тут же позвонил Игорю Николаевичу и договорился с ним на среду, не забыв добавить, что на сей раз пиво с него, Влада. Затем Жанна намекнула на то, что неплохо бы отнести заявление в загс, вдвоем решили, что пойдут в четверг. Постепенно тема развилась, появились новые вопросы — дата свадьбы, где она будет проходить, кого следует на нее приглашать, будут ли они венчаться и так далее, — но Влад предложил перенести их решение на потом, ибо сейчас все это казалось каким-то далеким и эфемерным — как то, что непременно должно произойти, но так нескоро, что было совершенно неосязаемо, пощупать руками и рассмотреть это с различных сторон было невозможно. Жанну его нежелание обсуждать столь интересную тему расстроило, но не очень сильно — для себя она уже успела решить, каким будет ее свадебное платье и кого со своей стороны она пригласит. Так, тихо, спокойно, без лишних споров, они закончили вечер и легли спать.