— Нет, все не заберу, пополам разделим.

Но гости, как и положено, не засиделись, и как их ни уговаривал Михалыч — тетя Маша на их уход реагировала не столь сильно, — распрощались и пошли к себе. Как только захлопнулась дверь, за нею послышался голос хозяйки, но уже не плачущий и рыдающий, как час назад, а громкий, строгий, властный.

«Сейчас Михалычу достанется», — подумал Влад. Но как бы там ни было, досталось бы старику в любом случае, так что спасти он его не мог.

Вошли в квартиру, Влад, не раздеваясь, плюхнулся на кровать, с наслаждением вытянулся, пощупал кулак, не выбиты ли пальцы? Нет, все было в порядке. Жанна присела рядом, сказала:

— Влад, у меня вопрос. Что это ты там выдал насчет невесты?

Он приподнялся на локте:

— А что? Выходи за меня замуж!

Она смотрела на него во все глаза, удивленно хлопая ресницами.

— Ты хорошо подумал?

— Знаешь, вообще не думал. Вот как к Михалычу зашли — так в голову и пришло.

— Нет, ты действительно серьезно?

— Вполне. А ты против?

— Да нет… Но ты так неожиданно… Так вдруг получилось — взял, что ли, и сделал предложение?

— Ну да, взял и сделал. А тебе сватов бы хотелось, с цветами, или, как в старые времена, я сначала должен у Игоря Николаевича твоей руки просить?

— Не кипятись, — и она наклонилась к нему: — Я согласна.

Влад резко встал, сходил на кухню и вернулся с еще одной бутылкой шампанского.

— Что-то много отмечаний за сегодняшний вечер, — сказал он. — Но я строго пиво.

— Да хоть воду из-под крана! — звонким, веселым голосом закричала Жанна и бросилась к нему на шею. Они обнялись, крепко-крепко, и так же крепко поцеловались.

— Завтра пойдем к отцу, — строго сказала Жанна.

— Ну, милая, ну, радость моя…

— Завтра пойдем к отцу. — Она была неумолима. — Да порадуй человека на старости лет — тем более он тебе вроде как понравился. К тому же сделать это все равно придется. Раньше, позже — какая разница?

— Вот я и говорю: раньше, позже — какая разница?

— Владислав! — повысила она голос.

— Ты ведешь себя уже как жена, — возмутился он.

— Да, дорогой, и теперь ты в моих сетях, — и Жанна силой повалила его на кровать.

Влад собирался долго — брился, одевался, не доверил Жанне погладить ему рубашку — впрочем, ее это не сильно расстроило. Волновался — ведь у нее-то второй, а у него первый брак в жизни — ой, жуть!

Завтракал вяло, без аппетита, наконец вышли. По дороге размышлял — как же это так лихо у него с предложением получилось? Боже мой, там же еще ее ребенок, с которым он и не знаком-то, — как он его примет? Что все-таки скажет ее отец, хотя с ним вроде бы и сошлись? Множество мыслей роилось в голове, теснилось в ней, переползало из одного полушария в другое, Жанна же шла бойко размахивая в такт движению рукой — выглядела довольной и радостной.

Путь был близкий, дошли быстро. Когда они оказались перед дверью, мысли уже превратились в протоны, нейтроны, со скоростью света перемещающиеся у него в голове. Позвонили. Открыл им долговязый парень, в глубине квартиры гремела музыка. Влад узнал «Oasis».

— Кешенька! — громко и как-то даже торжественно (или ему почудилось?) сказала Жанна. — Это Владислав Дмитриевич, мой, — Влад толкнул ее локтем в бок, Жанна посмотрела на него, повернулась к сыну, — друг!

— Зачем же Дмитриевич, просто Влад, — протянул гость руку.

— Кеша! — равнодушно произнес в ответ юнец и вяло ее пожал. — Я пойду тише сделаю.

— Почему ты меня толкаешь, больно ведь? — прошептала Жанна.

— А вдруг сразу скажешь? — так же тихо сказал он.

— Ну и что такого?

— Ты с ума сошла! Эдипов комплекс, ревность ко мне, возненавидит еще сразу. Не спеши, успеешь.

Зашли в комнату, сели за стол. Через некоторое время появился юноша, молча уселся.

— Кеша, а где дедушка? — спросила Жанна.

— Дед в магазин пошел, я думаю, за пивом — он с утра жаловался на плохое самочувствие. Вы мне сразу скажите, сколько мне для приличия полагается посидеть, — у меня дела.

«Да, фрукт», — подумал Влад. Вслух сказал:

— Так если не хочешь со мной разговаривать, тебя никто и не принуждает.

— Нет, Владислав Дмитриевич, меня мама воспитывала, значит, воспитание у меня хорошее, а приличия требуют, чтобы я с вами посидел немножко, а после вы меня отпустите.

— Мы же договорились — просто Влад, — начал нервничать новоявленный жених. Парень с характером, демонстрирует несогласие с присутствием чужого мужчины в доме. Лицо вытянутое, нос заострен — совсем на мать не похож. Но лоб — высокий, открытый — ее. Волосы густые, зачесаны назад, уши чуть оттопыренные. Худ и высок. Одет в майку «Чикаго буллз». Все с ним ясно. Еще бейсболку, кроссовки и баскетбольный мяч в руки — портрет нового поколения.

— Нет, извините, я к старшим отношусь с уважением и разницу в возрасте чувствую. Дмитриевич, значит, Дмитриевич.

— А тебе кто больше нравится: Шакил О’Нил или Майкл Джордан? — закинул Влад удочку.

— Мне больше нравится О-Кил-О-Лам-Джу-Он, — с легкой усмешкой ответил парень, всем своим видом демонстрируя, что наживку глотать не собирается.

— А мне, знаешь, — сказал Влад, — нравится стритболл, хоть это уже не спорт, а физкультура. Я был как-то в Германии, в Гамбурге, и там прямо на центральной площади разбили площадок так пятнадцать — двадцать. Поставили щиты, толстые палки по углам, натянули меж ними ленты; и проводят там чемпионат города. Народу — тьма, лето, туристы, на каждом огороженном участке сражение, трое на трое играли, а на крайнем справа все желающие разыгрывают приз какой-то, телевидение снимает, и задача — как можно больше мячей забросить одному человеку. У меня, конечно, руки чесались тоже попробовать, но там все было по записи: буржуи — они аккуратные, чтоб один человек несколько попыток не сделал, — так что я не смог, ибо не успел записаться. В конце концов осталось трое участников, и мячи один в один так и сыпят, только на двадцать первом — представляешь результат? — хоть в NBA с ним, — сразу двое засыпались, а третий победил. У нас времени навалом было, так мы аж до общего финала досидели, потом, правда, к сожалению, нужно было идти. Хотелось бы тебе попасть туда, хотя бы на полчасика, и сыграть там?

— Конечно! — ответил Кеша. Глаза у него не засверкали, но что-то все ж в них мелькнуло, слушал он с интересом.

— Когда мы вошли, «Oasis» у тебя играл?

— Да, — с легким удивлением сказал юноша.

— Покажешь мне свою коллекцию?

— А я пока пойду чайку приготовлю, — предложила Жанна, все это время с интересом следившая за развернувшимся сражением.

Вошли в комнату — набор техники был стандартный — телевизор «Сони-тринитрон» с диагональю пятьдесят четыре сантиметра, также «Сони» видеоплеерок, и уж не новая, видавшая виды, но с «CD» громоздкая аудиосистема «Панасоник».

— Компактов у меня мало, — сами понимаете, нормальный пятнадцать баксов стоит, а по нынешним временам… — начал Кеша.

— Мне все равно нравится. Так, что тут у тебя — Оззи, «Van Hallen», «Radiohead»! Мне, знаешь, с этого, второго, очень четвертая песня, «Fake plastic trees», нравится — как там: «If I could be who you wanted» — класс! Боже мой! Эдвин Коллинз — все, брат, мы похожи с тобой на сто процентов — у меня все то же самое.

— Правда? — спросил Кеша, и раздражающие Влада нотки в его голосе уже отсутствовали.

— Та-ак. А это видеотека? Она пообширнее.

— Ну, видеокассета тысяч двадцать — двадцать пять стоит, легче купить, чем по друзьям бегать, в прокат обращаться — морока, к тому ж и чужих полно — возьмешь, а пока отдашь…

— Замечаю хороший вкус — «Полуночный экспресс» и «Миссисипи в огне» Алана Паркера, а это что? — целая подборка Де Ниро — «Бешеный пес и Глория», «Ночь и город», новый вижу, как же — «Схватка», так, Аль Пачино пошел — Боже мой, «Море любви»! Так, а «Франкенштейн» что здесь делает?

— Так его Брэна снимал, а Брэну я люблю.