— Тогда выходи замуж за меня, если тебе так неприятен Джеми. Это единственный выход из создавшегося положения, ибо в противном случае ты станешь его.

— Я не верю, что нет другого выхода. Колен покачал головой.

— Боюсь, я ничем не смогу помочь, Шиина. Я не думаю, что у моего брата хватит терпения выносить твои постоянные отказы. С меня хватит. Разбирайтесь с ним сами.

Этого Шиина не ожидала. Она полагала, что может рассчитывать на Колена. А теперь он отстранялся от нее.

— Значит, ты мне не поможешь? Колен вздохнул.

— Ты не хочешь связать свою судьбу ни с одним из нас. А что касается защиты, что ж… Тебе придется решать этот вопрос с моим братом. Я привез тебя сюда и теперь сожалею об" этом. Тебе удалось бежать, и обратно тебя привез уже Джеми. Теперь ты должна иметь дело с ним.

— Но почему он притащил меня обратно, Колен?. И по какому праву держит здесь?

Шиина едва расслышала его ответ, когда Колен уже уходил:

— Об этом спроси у него.

Шиина сделала то, что было в ее силах, — заперлась в южной башне. Девушка собиралась оставаться там до тех пор, пока Джеми не позволит ей покинуть замок Киннон. Как ей казалось, это был единственный выход. Заперев дверь в комнату, она по крайней мере могла быть спокойна, что к ней не будут приставать. Шиина запаслась продуктами, которых должно было хватить на несколько дней. Джеми, конечно же, об этом не знал. Девушка подумала: он наверняка рассчитывает, что голод заставит ее покинуть свое убежище.

В тот вечер, когда лэрд Мак-Киннон вернулся в замок и обнаружил, что дверь в ее комнату заперта и что она не собирается отпирать ее в ответ на его требования, он просто выломал дверь. Когда перед Шииной предстал разгневанный Джеми, у нее не оказалось даже такой хрупкой защиты, как запертая дверь.

— Что все это значит! Я знаю, вы слышали, как я вас звал и просил открыть дверь. Почему же, черт побери, вы не открыли?

Шиина собрала все свое мужество.

— Вы не имели права взламывать дверь, сэр Джеми. Если бы я хотела вас пустить, я бы открыла.

— Но вы вообще молчали.

— А если я даже сказала бы «уходите», разве вы услышали бы меня сквозь весь этот крик и грохот в дверь, что вы тут устроили? — парировала девушка.

Джеми еще сильнее посуровел, но Шиина продолжала:

— Я имею право на уединение. Ваш отец никогда не взламывал дверь в комнату вашей матери. Он уважал…

— Но я не мой отец! — оборвал ее Джеми. — Я не потерплю никаких запертых дверей между мной и той, что я хочу. И как только мы поженимся и будем жить в любви и согласии, вы также их не пожелаете.

У Шиины от возмущения не хватало слов.

— У вас просто поразительная самоуверенность. И совершенно неуместная. Между мной и вами всегда будет расстояние!

Она стояла перед ним подбоченясь, ее дыхание прерывалось, негодование клокотало в ней, а подбородок был гордо вздернут. При виде ее гнев Джеми испарился, и он усмехнулся.

— Ох, вы еще прекраснее, когда ваши глаза загораются как сейчас. — Он улыбнулся. — Похоже, я никогда не смогу подолгу сердиться на вас.

И это говорит Джеймс Мак-Киннон, человек, гнев которого обычно приводит ко множеству печальных последствий? Шиина растерялась.

— Мне не нравится, когда меня не принимают всерьез.

— Вам не нравится, вам не нравится, — передразнил он ее. — А что вам вообще нравится?

— Свобода.

— А была ли у вас когда-нибудь свобода? — несколько язвительно спросил Джеми. — Прежде чем попасть ко мне, вы были во власти отца.

— Он давал мне свободу!

— Неужели? Он давал? Или же вы ее сами брали, не спрашивая разрешения? Шиина отвела глаза.

— Это неважно. — Девушка почувствовала себя неловко. — Но я и сейчас подчиняюсь ему, а не вам. И я буду делать, что мне скажет он, а не то, что хотите вы.

— Вы это говорите серьезно? — Джеми опять усмехнулся. — Что ж, тогда мне, пожалуй, лучше разыскать его и спросить Мак-Эвена, одобрит ли он союз с Мак-Кинноном.

— Нет! — в ужасе воскликнула девушка.

— И это положит конец всем бесполезным спорам и препирательствам.

— Нет! — еще раз вскрикнула Шиина. А Джеми продолжал:

— Ведь если я захочу найти его, то разыщу. До Шиины вдруг дошел смысл слов Джеми.

— Вы никогда не найдете его. Не теряйте понапрасну время, — убежденно заявила она.

— Это не составит особого труда. Беседа с вашей тетушкой в Абердине может мне значительно в этом помочь.

Девушка почувствовала себя загнанной в угол.

— Я ненавижу вас, Джеймс Мак-Киннон!

— Вы в этом уверены? — спросил он, внезапно ощутив усталость. — Что ж, я в этом не сомневаюсь. Но вы ненавидите не меня самого, а мое имя, и мне это все ужасно надоело. — Ее глаза расширились, и он поспешно добавил:

— Вы нормально вели себя со мной, когда мы только встретились. И только после того, как узнали мое имя, в вас вселился ужас. Может быть, вы мне сможете это объяснить?

— Я ничего не обязана вам объяснять, — тихо промолвила она.

— Ну, конечно же, нет, — насмешливо заметил Джеми. — Ваш способ решения проблемы — простое игнорирование ее. Поэтому, если не возражаете, позвольте мне объяснить: вы наслушались историй, ужасных историй, которые поселили в вас страх передо мной еще до того, как мы даже встретились. Поправьте меня, если я не прав, Шиина. — Она молчала, и он продолжил:

— Я вас не буду спрашивать, чего такого вы наслышались. Я даже не буду отрицать, что в некоторых байках есть доля правды. Но, учитывая, как передаются все эти истории, вы должны признать, что в них порой допускаются некоторые преувеличения.

— Но я понимаю, что не во всех, — едко ответила Шиина. — Думаю, что в них все же больше правды, чем преувеличений.

— Доля правды, Шиина. Но они не дают оснований безоговорочно осуждать меня, — с горячностью возразил он.

— Но они дают основания считать, что вам нельзя доверять.

Брови Джеми сдвинулись, его губы поджались в одну тонкую линию.

— Посмотрите на меня, Шиина, — даже несколько грубо приказал он. — Забудьте мое имя и посмотрите на меня, как я есть. Давал ли я когда-нибудь лично вам повод для страха? Угрожал ли я когда-нибудь вашей жизни или причинил ли когда-нибудь вам зло?

— Ну конечно же! — с готовностью ответила она'. — Вы постоянно приказываете мне. Вы говорите о помолвке, хотя знаете, как я к этому отношусь. Вы на каждом шагу командуете мной.

— Будь проклято упрямство женщины! — не мог не закричать Джеми. — Все мое преступление заключается в том, что я хочу, чтобы вы стали моей. И если бы вы не побоялись быть честной, то признали бы, что в этом нет преступления. И вы сами не настолько противитесь в душе моему желанию, как говорите об этом.

— Не правда! — воскликнула девушка. — Я клянусь…

— Шиина, пора заканчивать все эти глупые препирательства.

Он сделал к ней шаг, и они оказались почти вплотную друг к другу.

— Иди ко мне, Шиина, — тихо и нежно сказал Джеми. — Хоть раз послушайся зова своего сердца.

Она не прильнула к нему, но и не отодвинулась от него. Она знала, что даже если просто останется на месте, он сам подойдет и обнимет ее. Она помнила ласку его рук. Шиина закрыла глаза, вспоминая свои ощущения от его поцелуев. Но когда он обнял ее и нежно привлек к себе, ее ресницы взлетели вверх. Джеми напряженно смотрел в ее широко раскрытые глаза, казалось, он хотел заглянуть ей в душу. Может быть, он надеялся разгадать правду?

— Шиина, я знаю, что ты чувствуешь, когда я тебя целую, но, может быть, ты забыла и надо напомнить.

— Нет, я не забыла. Это из-за вашей дьявольской магии мне нравятся ваши поцелуи, только из-за нее.

С какой внутренней убежденностью она это сказала!

— Магия? Что ты придумываешь? Вся эта магия заключается в удовольствии, которое испытывают двое, когда они с одинаковой страстью желают друг друга. Дьявол здесь ни при чем.