Росси с характерным австралийским акцентом ответил:

«Мне нравятся атаки с большой высоты. Или уж с предельно малой. Но, без сомнения, самое главное — не сбиться с курса».

«Согласен, — вставил я. — Но, разумеется, самое безопасное — сбрасывать бомбы с пикирования. Единственная проблема в этом случае — насколько точно стрелок определит, куда упали бомбы».

Оскар согласился:

«Да, в этом случае они изрядно мажут, стреляя по тебе».

Росси рассмеялся, вероятно, вспомнив парня из звена «В», который бомбил Страсбург.

«Но если серьезно, — продолжал Оскар, — если вы действительно спец в этой игре, зенитки остаются серьезной опасностью».

«Что ж, всегда остается вероятность удачного попадания».

«Да, однако нужно быть очень большим везунчиком, чтобы попасть в меня», — сказал Оскар, закуривая трубку.

Пока он говорил это, со стороны Скэмптона долетел грохот ужасного взрыва, а затем там поднялся столб черного дыма высотой 3000 футов.

«Боже, что там стряслось?»

«Это не самолет».

«Пошли, посмотрим».

Когда мы добрались до Скэмптона, то обнаружили, что наземный персонал выполз из убежищ. Сначала мы подумали, что их бомбили, но позднее спокойная женщина из вспомогательной службы ВВС рассказала, что произошло. Оказалось, взорвались 18 магнитных мин, лежавших в бомбохранилище. Камни сыпались с неба еще 5 минут после взрыва. Это был самый мощный взрыв, который я когда-либо слышал.

Как раз в это время Хемсуэлл только провел атаку силами 24 самолетов против важного военного объекта на канале Эмс. Они бомбили с очень малой высоты. Рейд был успешным, потому что им удалось разрушить одну насыпь, но требовалось уничтожить еще и вторую на канале Дортмунд-Эмс. Этот канал, конечно, был очень уязвим для атаки с воздуха, и когда Хэмсуэлл проводил первый налет, он был практически беззащитен. Однако существовали все основания полагать, что теперь фрицы установят там прожектора и достаточное количество зенитных автоматов, чтобы предотвратить возможность повторного налета. В то время Скэмптон был лучшей базой нашей бомбардировочной группы, поэтому именно мы получили задание уничтожить эту важную цель.

Были созданы две команды из смешанных экипажей, сформированных обеими эскадрильями. Одна команда состояла из Бейба Лиройда, Питкэрн-Хилла, Джо, Оскара и Малла, другая — из пяти таких же хороших пилотов.

Учения проводились на каналах в Линкольншире, которые имели ту же ширину, что и мост, который мы собирались атаковать. Из пластилина были вылеплены несколько моделей, и мы по ним тщательно изучали местность в районе цели. Во время одной из тренировок мы с Маллом в последнюю минуту поменялись самолетами. Я законно гордился своим бомбардиром Уотти и был рад видеть, что во время атаки он сбросил бомбы точно в яблочко. Во время ленча я испытал серьезное потрясение, когда ко мне подошел офицер оружейной службы и сказал, что я сбросил бомбы на берег, да так неточно, что одна из болванок едва не оторвала ему ногу. Но ведь на моем самолете летал Малл!

Мы продолжали тренировки «в лунном свете», и обе команды добились высокой степени слаженности. К началу августа все было готово. Лиройд совершил разведывательный полет и обнаружил, что ПВО объекта достаточно сильна. По его оценке, атаку следовало провести или немедленно, или вообще от нее отказаться.

Получилось так, что я отправился в отпуск в Корнуолл, когда все было готово. Налет состоялся 12 августа, в мой день рождения. Пока я пил пиво с деревенскими парнями в пабе Босткасла, Питкэрн, Лиройд, Малл, Росси и Мэтьюз летели к цели.

Об этой атаке написано много, но никто не сомневался в том, что пилоты действовали исключительно отважно. Питкэрн вышел на цель первым и сбросил бомбы прямо на цель. Однако его самолет получил тяжелейшие повреждения от огня зениток. Следующим был Росси. Он вышел к цели на малой высоте, но последнее, что видели остальные пилоты, — огромный клубок пламени на земле. Бедный старый Росси погиб. Следующим был Малл. Его левый мотор загорелся, однако он сумел набрать высоту 2000 футов, что позволило всему экипажу выпрыгнуть с парашютами. Следующим был Мэтьюз, который сумел точно сбросить бомбы, хотя возвращаться ему пришлось на одном моторе. Последним атаковал Лиройд. Несмотря на ослепительные лучи прожекторов, его бомбардир сумел положить бомбы прямо в яблочко.

На следующий день самолет-разведчик сфотографировал объект. Налет увенчался полным успехом. Насыпи были разрушены, и канал попросту пересох. Это должно было создать немцам серьезные проблемы в системе водных перевозок.

Лиройд был награжден Крестом Виктории, Питкэрн получил Орден за выдающиеся заслуги. Когда выяснилось, что Малл остался жив, ему в лагерь для военнопленных был отправлен Крест за летные заслуги.

Этот налет примечателен тем, что стал первым в целой системе подобных операций. Отборные экипажи готовились для выполнения специальных заданий, а операцию готовил кто-то из летающих командиров.

Но это было только начало.

Воздух в Корнуолле был просто чудесным. Просыпаясь каждое утро в мягкой кровати, я выглядывал в окно и мне с трудом верилось, что именно сейчас наступил самый тяжелый, решающий момент Битвы за Англию. Потом мы спускались вниз и завтракали, Пища была хорошей, а потом мы шли гулять по береговым утесам, слушали посвист ветра и грохот прибоя и пытались забыть о грохоте вражеских зениток.

Во время ленча нам доставляли газеты, и каждый день я мог видеть заметки о воздушном блице, который начался в небе над Англией. Все помнят те жестокие дни. Например, 8 августа, когда маршал Геринг отправил свои хваленые Люфтваффе нанести удар по Лондону, чего не смогла в свое время сделать наполеоновская армада. Сотни бомбардировщиков летели в сомкнутом строю, буквально касаясь друг друга крыльями. Их прикрывала горстка истребителей. А позднее горстка бомбардировщиков совершала налеты «бей-беги» под прикрытием сотен истребителей.

Однако мы сумели отбросить врага. Все знают, что наша промышленность сумела построить достаточное число истребителей с новыми винтами переменного шага, которые давали преимущество в воздушном бою. Все знают, как сражались наши летчики-истребители. Стэндфорд Так, Дуглас Бадер, Шорти Локк и множество других во главе своих эскадрилий бросались в битву, ставкой в которой была судьба их родины. Они прекрасно показали себя, эти парни, сражаясь в лучших традициях британской армии. Эта битва, одна из самых тяжелых и важных во всей военной истории, закончилась оглушительным поражением Люфтваффе.

В центрах управления полетами великие люди следили за тонкой голубой линией на картах, которая медленно отходила назад, иногда до самого Лондона, но так и не ломалась. В конце концов она снова шла вперед, к Дувру. Мы, как и пехотинцы старых времен, сначала сдержали натиск фрицев, а потом отбросили их поредевшие и разбитые орды на другой берег Ла-Манша, и они больше не вернулись.

Это была великая победа, которой мы вправе гордиться. Много речей было произнесено об этих отважных парнях, появилось много звонких афоризмов, вроде эпохальной фразы Черчилля: «Никогда в истории так много людей не было обязано столь многим столь немногим». Были написаны песни, а в лондонских клубах в честь победы шли пляски до упада. Но давайте будем молиться об этих людях, которых следует запомнить навсегда, постараемся не забыть их и десять, и двадцать лет спустя.

Пока шли эти бои, я медленно поправлялся, принимая солнечные ванны и даже иногда отваживался окунуться в холодное море, опрокинув несколько кружек пива с местными жителями в «Веллингтон-отеле» в Боскасле. Я не ощущал того, что было во время Дюнкерка. Я знал, что теперь резервы быстро поступают туда, где они нужны. Я знал, что если я потребуюсь, меня вызовут немедленно. Но если выпал случай отдохнуть, следовало использовать его как можно лучше. Но все хорошее однажды кончается, и мы с Евой попрощались на вокзале в Бристоле. Вокруг нас прощалось множество людей, молодежь торопливо обнималась, в последний раз вглядываясь в знакомое лицо перед тем, как отбыть в неизвестность. Никто пока не знал, что Люфтваффе были окончательно разбиты. Мы все готовились отражать вторжение. Все мы слышали жуткие истории о том, что творили фашисты на оккупированной территории Франции. Они шли к своей цели, сметая все на пути. Это были черствые и жестокие завоеватели. Мы все знали, что если немецкий сапог ступит на землю Англии, здесь будет твориться то же самое, если не хуже.