Я удивился его Божественному просвещению и спросил: «А как Вы, Геронда, молитесь обо всех этих людях?» И Старец совершенно спокойно ответил: «Вот так. Прежде всего я говорю: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя“». — «Говорите, «помилуй мя“? Но ведь они же просили Вас молиться о них, а не о самом себе», — с недоумением возразил я. Старец, видя мое непонимание, ответил: «Хорошо. Разве ты не знаешь, что если Бог не помилует меня, то Он не помилует даже и тебя? Разве ты не знаешь, что ты и я — это одно?» Простые, но очень глубокие слова, более чем глубокие. Такой глубины, что в другой нашей беседе отец Порфирий сказал, что в этом чувстве нашего единства с другими кроется таинство духовной жизни во Христе.

Позднее, читая творения святых отцов, я нашел в них, что самое великое милосердие к ближним состоит в нашем личном освящении. Читая житие святого Серафима Саровского, который говорил: «Стяжай в себе мир Божий, и тысячи людей вокруг тебя спасутся», я вспомнил слова отца Порфирия. Разве не так было и с ним? Эти его удивительные слова: «…я и ты

— это одно». Верю, что они имеют крепкую силу и дей–ствуют через Старца, который своей жизнью осуществил первосвященническую молитву Господа: чтобы они были едино[139].

«У меня был, чадо мое Анаргире, — сказал мне однажды отец Порфирий, — один очень хороший друг, иеромонах. Его благословили отправиться в Америку для того, чтобы проповедовать там слово Божие. Мы оба тяжело переживали разлуку. Но архиепископия была непреклонна в своем решении. Он должен был ехать немедленно. Так и произошло.

В день расставания мы пред Богом дали обещание молиться друг за друга до самой смерти. Уже с первого вечера после нашей разлуки я стал молиться за своего друга. Он тоже поначалу писал мне, что молится за меня. Но вскоре он стал сообщать о страшных ощущениях, которые он переживает во время сна. Казалось, что через все его тело, от кончиков пальцев ног до головы, проходит электрический ток высокого напряжения. Это случалось с ним каждую ночь. Он стал буквально комком нервов и почти потерял сон. Вначале иеромонах думал, что то, что с ним происходит, является следствием разницы в климате между нашей страной и Америкой. Но когда он увидел, что с течением времени эти явления не только не ослабели, но, напротив, усилились, то забеспокоился. Иеромонах позвонил мне по телефону и спросил, что я обо всем этом думаю. Я его успокоил, сказал, что все это пустяки, что просто он забыл о нашем обещании при расставании молиться друг за друга. «А в какое время ты испытываешь эти неприятные ощущения?» — спросил я его. И он ответил: «Вечером, когда ложусь спать во столько‑то“. — «А, вот как. Это как раз то время, когда я, смиренный, молюсь за тебя. Да будет благословенно имя Господне, Который делает так, что моя молитва достигает до тебя в Америке! Ты тоже молись за меня, потому что я грешный человек», — сказал я ему и повесил трубку».

Здесь надо заметить, предупреждая вопросы читателей, которые могут спросить, почему на вышеупомянутого иеромонаха молитва отца Порфирия производила такое действие. Согласно словам самого Старца, эти ощущения, испытываемые священником в Америке, явились результатом того, что он забыл о своем обещании молиться в условленный час. Конечно, если бы он молился в это время вместе с отцом Порфирием, то не чувствовал бы никаких неприятных ощущений.

Здесь стоит рассказать и еще об одном удивительном факте, достоверность которого несомненна. Однажды этот иеромонах ночью проснулся от холода и увидел, что дверь в его комнату открыта. Удивившись и будучи уверен, что вечером он, как обычно, закрывал ее, он встал, снова закрыл ее и лег спать. Когда спустя несколько дней он разговаривал по телефону с отцом Порфирием, тот сказал ему, что навещает его и видит, что он, вместо того чтобы молиться, спит. Иеромонах этому не поверил, рассуждая: это невозможно, чтобы Старец являлся в Америку с целью его увидеть. И тогда он услышал: «Вот, к примеру, на днях приходил я к тебе и оставил за собой дверь открытой!» Иеромонах слушал это как громом пораженный. Что он мог сказать на эти слова Старца? «Велик Ты еси, Господи, и дивны дела Твои!»

Что касается молитв отца Порфирия, то многие говорили, что они чувствовали, когда он молился за них, тишину и веселие, упокоение и радость, блаженство и мир. Они ощущали его молитву как нечто изгоняющее всякую печаль, переживания и создающее чувство защищенности и уверенности в завтрашнем дне, пробуждающее желание молиться и славить Бога. Так, госпожа Ν., которая недавно овдовела, рассказывала, что в тот вечер, когда она сообщила Старцу о смерти своего мужа, то, хотя и находилась в своем доме, внезапно почувствовала, что вся тяжесть с ее души ушла, что она успокаивается и из ее души струится тихая радость. Она перекрестилась и воскликнула: «Боже мой, разве так я должна себя чувствовать?» Впоследствии она узнала, что именно в тот час, когда она успокоилась, за нее молился отец Порфирий.

Другая женщина рассказала одному достойному доверия человеку, который и поведал нам эту историю, что, когда она просила Старца помочь ей в решении личной проблемы, он предложил ей совместно ежедневно молиться в десять вечера. Когда она сказала, что в это время не может, так как занята по дому, то он предложил вместе молиться в четыре часа утра (она у себя дома, а он в монастыре). На ее возражение, что она сама не сможет проснуться, а будильник ставить неудобно, потому что это доставит беспокойство всей семье, Старец сказал, что он сам будет приходить и будить ее. И действительно, как он и сказал, каждое утро в четыре часа она чувствовала легкое прикосновение, толчок в плечо, и понимала, что это ее будит отец Порфирий. Это извещение от Старца приносило радость, оно не вызывало ни страха, ни беспокойства.

Один наш друг рассказывал, что, когда вечером отец Порфирий за него молился, к нему приходили душевный мир и покой. Иной раз его тело становилось таким легким, что казалось, оно вот–вот поднимется над кроватью.

Бывали и другие случаи. Об одном из них Старец сам рассказывал нашему другу. Один человек был должен другому деньги. Отец Порфирий по просьбе давшего взаймы молился о нем, чтобы Бог вразумил его и он вернул долг. Молитвы Старца вызывали в нежелавшем возвращать деньги человеке постоянное беспокойство. Наконец он попросил отца Порфирия перестать о нем молиться.

Отсюда видно, что иной раз тот, за кого молился Старец, испытывал постоянное беспокойство, подобное настойчивому напоминанию. Конечно, это случалось только тогда, когда человек не исполнял того, что он должен был сделать. Но вернемся к нашему повествованию.

Не прошло и трех недель после случая с открытой дверью, как вышеупомянутый иеромонах снова позвонил отцу Порфирию и, ни много ни мало, стал горячо просить его, чтобы он прекратил за него молиться. Его молитва ночью лишала его сна, и днем он не мог нормально работать. Окружающие могли подумать, что он лентяй и безответственно относится к своему послушанию. Старец обещал выполнить его просьбу и действительно перестал за него молиться. С этого времени священник, как он сам потом сообщил отцу Порфирию, никогда больше не испытывал на себе силы его молитвы, которая доходила даже до Америки.

Необходимо сделать небольшое отступление, чтобы внести ясность в рассматриваемый вопрос во избежание превратных толкований.

Здесь скрывается великая тайна. Это тайна труда, который приносит отдохновение, и покоя, ведущего к погибели. Замечательны слова аввы Пимена Великого из «Патерика»: «Я иду туда, где есть труд, и там нахожу упокоение». И святой Исаак Сирин пишет: «Бог и ангелы Его в нужде радуются, диавол же и служители его — в отдохновении». И в другом месте: «Никто без труда не взошел на небеса». Спортсмену, желающему одержать победу в соревновании, нравится труд тренировок, потому что он стремится к награде за победу. Старец из опыта знал это и из любви хотел и своего друга, иеромонаха, привести к небесному упокоению, путь к которому лежит через эти временные труды. Он настойчиво напоминал ему о времени молитвы, как бы говоря: «Пробудись, несчастный, от сна, и давай, как обещались, помолимся вместе, и ты войдешь в таинства Божии и обретешь совсем иное отдохновение». Конечно же, тот иеромонах, рассуждая по–человечески, посчитал, что для того, чтобы быть в состоянии работать днем, он должен отдыхать ночью. Но секрет отца Порфирия заключался в том, что когда приходит благодать, тогда усталость уходит. Ведь больший труд, предпринятый ради Божественной любви, ради любви ко Владыке Христу, приносит и большую благодать. И тогда, проведя ночь в молитвенном бдении, на следующий день подвижник может, несмотря на свою телесную усталость, еще лучше трудиться на пользу своим ближним, всей Церкви. Ведь всем его трудам будет содействовать Божественная благодать. Отдохнув же и выспавшись, он будет работать один, полагаясь лишь на свои слабые человеческие усилия. Итак, поскольку тот иеромонах «не ухватил» мысль Старца и избрал, исходя из человеческой логики, иное направление, он стал похож на спортсмена, который предпочитает сон тренировкам, чтобы якобы прийти на соревнования отдохнувшим. Все понимают, что это неразумное решение. Бог в этом случае никого не принуждает, поэтому отец Порфирий, раз его предложение о совместной молитве было отклонено и его попросили «не беспокоить», отступил. Таким образом этот священник остался один. Нам неизвестно, что с ним потом стало. Полагаем, что позднее он понял смысл этих ночных напоминаний Старца и получил от этого пользу.