— Геронда, — сказал я однажды Старцу, — конечно, университет платит мне, чтобы я учил кардиологии, а не для того, чтобы читал проповеди. В конце концов, некоторые студенты, может быть, и не хотят их слушать. Есть среди них и просто неверующие. Или, может быть, Геронда, было бы неплохо хоть раз, в конце курса кардиологии, когда студенты мне аплодируют, а я аплодирую им, сказать: «Ребята, сделайте шаг ко Христу»!

— Зачем тебе раздваиваться? — ответил отец Порфирий. — Ты идешь на лекцию причащенным?

— Да, Геронда.

— Ты причащаешься каждое воскресенье?

— Да, причащаюсь, как Вы благословили.

— Тогда, Георгий, Христос идет в аудиторию. Зачем тебе слова, раз ты несешь туда Христа, раз ты сам в то время, как читаешь лекцию, являешься христоносцем? Что ты скажешь студентам о Христе? Оставь все как есть. Ничего им не говори.

Старец рассказывал: «Однажды ко мне пришел хиппи — весь в амулетах и кольцах, и на нем была какаято очень пестрая, странная одежда. Он попросил, чтобы я его принял. Монахини забеспокоились, зашли спросить у меня, и я распорядился, чтобы его пропустили. Как только он сел напротив меня, я увидел его душу. У него была добрая душа, но искалеченная и потому взбунтовавшаяся. Я с ним разговаривал с любовью, и он был очень тронут. «Геронда, — сказал он мне, — до сегодняшнего дня со мной еще никто так не разговаривал». Я назвал его по имени, и он удивился, откуда я его знаю. «Бог открыл мне и твое имя, — сказал я ему, — и то, что ты путешествовал в Индию, и то, что там ты познакомился с гуру и стал их последователем». Он был поражен. Мы еще немного поговорили о его проблемах, и он ушел очень довольный.

На следующей неделе он снова приходит с целой компанией хиппи. Они вошли ко мне в келью и сели вокруг меня. Среди них была и одна девушка, которую мне было очень жалко. У них были добрые души, только искалеченные. Я не стал говорить с ними о Христе, потому что увидел, что они еще не готовы слушать о Нем. Разговаривал я с ними о том, что было для них интересно. Когда мы закончили нашу беседу и они поднялись, чтобы идти, то сказали мне: «Геронда, будьте так добры, позвольте нам поцеловать Ваши ноги». Я смутился, но делать было нечего, разрешил. После этого они подарили мне одеяло. Сейчас я попрошу, чтобы его принесли, и ты его увидишь. Оно очень красивое.

Спустя какое‑то время ко мне пришла та девушка, хиппи, одна. Ее звали Мария. Я увидел, что Мария по своему душевному устроению опережает своих друзей, и впервые заговорил с ней о Христе. Девушка приняла мои слова. Она приходила еще несколько раз и встала на добрый путь. Мария даже говорила своим друзьям: «Ребята, я никогда не могла себе представить, что, находясь в компании хиппи, познаю Христа»».

Этот случай произвел на меня сильное впечатление. Прозорливость в союзе с пастырским даром Старца и его искренней любовью привлекли этих сбившихся с пути, но заслуживающих симпатии молодых людей, которых наверняка иные чересчур ревностные христиане встретят с презрением. Эти ребята попросили у Старца облобызать его ноги. И это было их первое его посещение. Мне было очень стыдно за себя. Столько лет я ходил к отцу Порфирию, и у меня не хватало смирения подумать о чем‑то подобном. А эти молодые люди, подобно грешнице, омывшей мирром ноги Христа и отершей их своими волосами, облобызали ноги Старца и подарили ему одеяло. Отец Порфирий, как ребенок, радовался их подарку за ту высоту духа, которую он символизировал. Я удивлялся неведомым путям, которыми следует Божественная благодать, чтобы спасти души людей. С того дня и я лобызал ноги Старца, когда он лежал на кровати, не спрашивая его благословения на это.

Многие запутавшиеся в восточных религиях и различных ересях приходили к отцу Порфирию с просьбой помочь им. В большинстве своем это была молодежь. Как говорили они сами, благодаря советам и благословению Старца они исцелились не только от душевных, но и от телесных болезней. Многие из них до этого обращались к психиатрам, но это не принесло им никакого облегчения. Исцеление они обрели только у отца Порфирия.

Отец Порфирий говорил, что он знал молодых людей, от природы имеющих склонность к трансгендерности. То есть, будучи юношами, они в большей степени ощущали себя девушками, и наоборот. Однако эти люди не только не уклонились ко злу, подчинившись требованиям чуждой им природы, но напротив, они и свою собственную природу удержали связанной целомудренными и святыми помыслами. И прожив свою жизнь подобно земным ангелам, эти люди получили великий венец девства по благодати венцедателя Христа.

Естественно, сияние венца, который дарует Господь, соответствует степени пройденного искушения.

— Следовательно, — говорил отец Порфирий, — награда соответствует искушениям. Поэтому мы особо чтим память великомучеников. Правильно мыслящий человек не негодует за то испытание, которое попустил ему Господь, но радуется и благодарит Его за честь, которая ему оказана.

Как‑то раз Старец, направляясь на Святую Гору Афон, ехал из Фессалоник в Иериссо [129]. Когда он подошел к кассе, то билетов на сидячие места уже не было, и он был вынужден ехать стоя. В автобусе, недалеко от отца Порфирия, сидели несколько молодых людей, которые весело разговаривали между собой. Один человек упрекнул ребят: как это они не обращают внимания на то, что возле них стоит пожилой иеромонах. Но молодые люди как ни в чем не бывало продолжали сидеть на своих местах. Тогда мужчина строгим голосом велел одному из них уступить место священнику. Но никто из ребят так и не сдвинулся с места. Полный негодования, этот человек встал и уступил свое место Старцу. Отец Порфирий поблагодарил его, но не стал садиться. До самого Иериссо он доехал стоя. В конце путешествия мужчина спросил Старца, почему он не сел на его место, и тот ответил: «Я пожертвовал им ради детей». Видя, что он не понял его ответа, отец Порфирий пояснил: «Ты неправильно поступил, сделав этим молодым людям выговор. Они поступили нехорошо — оставили стоять пожилого иеромонаха и сами, по собственному почину, не уступили ему место, как бы нужно было сделать. Если бы они встали после твоих упреков, а я бы сел на их место, или если бы я сел на твое место, то ребята не осознали бы свой плохой поступок, но, напротив, почувствовали бы свою правоту. А теперь, когда я простоял столько времени перед ними, их совесть пробудилась и молчаливо осудила их за этот проступок. Только так человек и может спастись. Когда он раскаивается не потому, что его осуждает кто‑то со стороны, но когда его обличает собственная совесть, изнутри».

Один молодой человек двадцати пяти лет, полный честолюбивых замыслов, требовал, чтобы отец купил соседний магазинчик и они увеличили торговый оборот. Но тот считал это экономически совершенно невыгодным и обратился за советом к отцу Порфирию. Старец, обладая даром прозорливости, сказал ему, что его сыну потребуется еще несколько лет на то, чтобы избавиться от юношеского эгоизма. Отец и сам видел, что их отношения зашли в тупик, как говорится, «нашла коса на камень», и догадывался, что молодой человек решил уйти от него, если он не выполнит его требований. Провидя будущее, отец Порфирий сказал: «Как мне представляется, твой сын может допустить ошибку, но ты совершишь преступление, если предпочтешь лучше потерять сына, чем потерпеть финансовые потери, которые для вас не так уж велики и вам вполне по силам их понести. Сделай одну ошибку в ряду стольких твоих удачных коммерческих начинаний, и ты сохранишь хорошие отношения с сыном. Подожди, пройдет еще несколько лет, и он уже не будет страдать от своего эгоизма… Пусть это ошибочное предприятие будет его первым жизненным уроком». Отец уступил. Он потерял какие‑то деньги, но спас своего сына.