Наша беседа с отцом Порфирием подошла к концу. Старец одел епитрахиль, накрыл нас ею и стал молиться своими словами. Он молился о том, чтобы мы в мире и радости встретили Пасху, чтобы Бог даровал нам долгие годы жизни, чтобы мы прожили их по–христиански. Напоследок он благословил нас, после чего моя супруга с ребенком подошли к молитвенно–му уголку отца Порфирия, чтобы приложиться к иконам.

Я остался со Старцем наедине. Теперь он стал еще более откровенен, чем раньше. Он рассказал мне такие вещи, касающиеся главным образом моих проблем на работе, что от изумления я просто потерял дар речи. Можно было подумать, что он читает книгу, в которой описана вся моя жизнь. «Чем больше тебе причиняют страданий, тем больше тебе дают венцов славы! Помни, все это происходит по Божественному попущению — на пользу твоей душе. Воздвигаемые на тебя гонения преследуют лишь одну цель — доставить пользу твоей душе, которая важнее всего. Для христианина гонения — это неизбежность! Ты помнишь, что сказал Спаситель? Если Меня гнали, будут гнать и вас[90]. Если хоть раз в день ты вспомнишь эти слова, то тотчас же прекратишь искать решения проблем, которые сейчас тебя беспокоят. А теперь пришло время сказать, и я открою тебе истину, что у тебя очень хорошая душа! Поэтому Бог так сильно тебя любит. Ты слышишь? Это все объясняет! Ну ладно, иди с Божиим и моим благословением. Доброй Пасхи!»

Это откровение Старца произвело в моей душе целый переворот. Мой образ мыслей в корне переменился. Обуревавшая меня великая скорбь претворилась в нескончаемую радость. Разочарование сменилось надеждой. И для этого была причина. Ведь я ясно услышал из святых уст самого Старца, что Бог меня любит. И даже сильно любит! Это не пустые слова. Когда человек узнает, что его любит кто‑либо из «сильных мира сего», то он не только радуется, но и начинает чувствовать себя увереннее, потому что надеется на его помощь. Представьте себе теперь, какую уверенность в своей защищенности должен испытывать тот, кого любит Сам Бог! Бог, одно только призывание имени Которого сокрушает целые народы. Вся языцы обыдоша мя и именем Господним противляхся им[91].

Отец Порфирий говорил мне:

— Тот, кто, подобно монаху, отдает свое сердце Христу, становится другим человеком. Его ум отверзается, его наполняет Христос. Ты слышишь меня? Понимаешь? — Христос! Когда ум и сердце человека преисполнены Христом, тогда он становится мудрым и рассудительным. Дух Божий научает его всему. Но надо отметить, что человек становится рассудительным не в том смысле, как это понимают в миру: то есть способным дать ответ на любой вопрос или справиться с какой‑либо работой лучше, чем другие. Нет. Но как же тебе это лучше объяснить? Встретившись на своем пути с трудностями, такой человек не растеряется, не впадет в отчаяние. Он обратится ко Христу, Который обитает в нем, и легко найдет самые лучшие и простые пути преодоления возникших проблем. При этом он не потерпит никакого внутреннего ущерба. Ты меня понимаешь, Георгий? — Старец назвал меня по имени, хотя и не знал его.

— Понимаю, Геронда.

— Человек, предавший свое сердце Христу, не страдает, с какими бы трудностями он ни встретился на своем пути. Напротив, он радуется, он преисполнен внутренней радости. В своих действиях он осторожен и не делает ошибок и промахов. Его ум, руки, ноги — все движется благодатью Божией. Возможно ли, чтобы такой человек был простачком? Конечно, бывают случаи, когда он должен стать простачком, Христа ради.

— То есть как это?

— Когда, например, он, что‑то зная, будет молчать, преследуя некую сокровенную цель. Или сделает вид, что он ничего не понял, что он ничего не знает, опятьтаки — преследуя благое намерение. Мало–помалу этому его будет научать Дух Святой. Потому что когда в нас вселяется Христос, мы перестаем сами устраивать свою жизнь. Тогда в нас уже живет Он, и Он устраивает нашу жизнь.

Старец сказал мне: «Судьи, когда устанут, прерывают судебное заседание. Конечно, одной из причин того, что со мной случилось, является и переутомление. Я жалел людей, которые часами ожидали встречи со мной». Инфаркт отца Порфирия стал следствием его «долга любви».

Видя, что я сильно расстроен и убит сознанием и своей вины в его болезни, он поспешил утешить меня: «Не расстраивайся, — сказал он, — К этому все шло. Будь внимателен. Чрезмерные скорбь и печаль не от Бога, это сети диавола».

Старец просто, наглядно и доходчиво открывал нам тайны духовной брани. Он говорил: «В чем состоит делание христианина? Представьте себе, что душа — это сад, разделенный на две части. На одной половине растут тернии, на другой — цветы. У нас есть цистерна с водой (душевные силы), с двумя кранами и двумя желобами. По одному вода течет в сторону терниев, по другому — в сторону цветов. Каждый раз я могу открыть только один кран. Если я стану поливать цветы — они расцветут, а если перестану поливать тернии — они засохнут и погибнут». Старец не говорил однозначно об одержимости души бесами или же об уподоблении ее ангелам. Он видел, что на душу оказывают влияние как ангелы, так и бесы. Он не хотел, чтобы христианин занимался одной лишь борьбой со злом — только лишь выдирал тернии. Он хотел видеть христианина сражающимся за добро, возделывающим цветы. Результатом такой духовной брани будет распускание цветов — ангельских добродетелей… а там увянут и тернии — бесовские страсти.

В один из моих приездов Старец рассказал мне следующую историю: «Однажды, когда я жил на Святой Горе, дверной засов у нас в келье заклинило. Мои послушники никак не могли его открыть и были очень раздражены. Они и тянули его, и пытались выбить, но все было напрасно — засов не поддавался, и они приходили в еще большее раздражение. Тогда я подошел к ним и сказал, что сам займусь этой дверью. Сначала хорошенько осмотрев засов со всех сторон, я одним движением вытащил его. Пораженные монахи смотрели на меня во все глаза. Я говорю им: «Что вы на меня так смотрите, благословенные? Я не сделал ничего особенного, только дернул, и все. Но это было сделано спокойно и с молитвой. А вы, в том раздраженном состоянии, до которого вы себя довели, не вынули бы этот засов и до завтрашнего утра. Когда душа взбудоражена, она помрачает ум, и он утрачивает остроту зрения. Пребывая же в мирном устроении, душа просвещает ум, и тогда он может ясно увидеть причину всего».

Как же этот рассказ мог бы помочь нам в нашем повседневном общении с людьми, в нашей повседневной жизни! Как помогало бы нам душевное спокойствие, которого можно достичь, не следуя советам психологов, не принимая психотропные препараты, а следуя путем святости!

Старец однажды сказал мне: «Когда к нам придет и вселится в нас Христос, Он займет все пространство нашей души, и тогда уйдут все наши неверные представления, все проблемы, все скорби. Тогда уйдет и грех». Я спросил его в недоумении: «Как это «уйдет грех“, Геронда, когда в Священном Писании сказано, что даже если бы мы прожили на земле лишь один день, то и тогда согрешили бы?[92]» Старец печально посмотрел на меня и сказал: «Что тебе сказать, если ты меня не понимаешь?» Пытаясь понять отца Порфирия, придя домой, я взял Священное Писание и занялся этим вопросом. Старец основывался на Первом послании своего любимого евангелиста Иоанна Богослова: И весте, яко Он явился, да грехи наша возмет: и греха в Нем несть. Всяк, иже в Нем пребывает, не согрешает: всяк согрешаяй, не виде Его, ни позна Его[93]. Таким образом, мой вопрос был адресован уже не отцу Порфирию, а евангелисту Иоанну. Было ясно, что все мои усилия напрасны, потому что я пытаюсь умом понять те истины, которые можно постичь, только пережив их. Евангелист Иоанн и отец Порфирий, имея духовный опыт, выражались одним языком.