Ты спросишь меня, зачем я тебе все это говорю? Но, дитя мое, я знаю, какой ты чувствительный, и хотел тебя подготовить… Ну, теперь иди с Богом, а я помолюсь, чтобы Он укрепил тебя. Смотри, ничего не говори ни своему отцу, ни своим близким. Потому что вы все, что с вами будешь делать, слишком чувствительны…»

— У вас есть отец Иоанн, — сказал мне как‑то отец Порфирий, — он — скала, и вы просите у меня помощи? Вы знаете, что его небесный монастырь, в котором он сейчас находится, больше и лучше этого? Священные одежды отца Иоанна так ярко сияют, что это невозможно даже передать! Он имеет великое дерзновение пред Богом! У него теперь монастырь, как я уже сказал, больше и лучше этого!

Я живо вообразил себе небесный монастырь и не смог сдержать улыбки. Отец Порфирий спросил меня, почему я улыбаюсь.

— Потому что я не могу себе представить, что и на небе существуют должности и отличия, что там есть монастыри и села!

— Да? А разве ты не слышал: «В селениях праведных» [84]? Почему же ты сомневаешься в моих словах? Тебе известен хоть один случай, когда я говорил неправду? Все, что я вам сказал сейчас, действительно имеет место. Это реальность! У вашего отца сейчас больший и лучший монастырь! И он всех вас очень любит и хочет, чтобы вы были рядом с ним.

Услышав эти слова, моя сестренка неожиданно сказала Старцу:

— Передайте отцу Иоанну, пусть он остается там, а нас оставит здесь! Нам не нужна такая его любовь! Не нужна! Нам и здесь хорошо!

Девочка была очень импульсивной. Отец Порфирий долго смеялся, так что у него на глазах даже выступили слезы.

— Дитя мое, ты так меня рассмешила, так рассмешила… Бог тебя да благословит!

У меня умер отец. Когда я за час до начала отпевания позвонил Старцу из родительского дома в деревне Мази в Аталанте[85], он посочувствовал мне, сказал несколько слов в ободрение… и неожиданно воскликнул: «Что я вижу! Отец Иоанн вместе со своей матушкой стоят в лучах света! Они в Раю! Они обнялись и радуются неизреченной радостью! Их радость невозможно описать! О, если бы Господь сподобил и нас такой радости! Что еще нужно?»

«Спасение в Церкви!» — всегда говорил нам Старец. — Кто является членом Церкви, тот не боится второй смерти! [86] Для тех, кто состоит в Церкви Христовой, смерти нет! Православие — совершенно, в нем нет никакого несовершенства!»

— Смерти нет! — сказал нам отец Порфирий. — Не бойся смерти! Кто умер ради Христа, для того нет смерти! А если ты не умер ради Христа, то умри!

«Другая жизнь воистину прекрасна», — говорил Старец моим детям. «Наше тело, — говорил он мне, — которое будет положено в гроб, это действительно наше тело. Но в тот момент, когда его опускают в могилу, оно становится все равно что нашим костюмом». Эти его слова помогли мне пережить тяжелые дни отпевания и погребения моего мужа.

Мы можем жить в Божественной радости и никогда не думать о смерти. Придет старость, когда ты окажешься на пороге смерти. Ты можешь одной ногой уже стоять в могиле и при этом сажать смоквы, орехи, кипарисы, заботиться о саде для своих близких, строить церкви.

Зачем все это делать? Из любви! Ты веришь, что смерти нет, и хочешь что‑то оставить своим ближним, которые поселятся здесь после тебя. Ты хочешь, чтобы они были хорошими людьми, чтобы не воровали друг у друга. Для этого ты и сажаешь смоквы и орехи. Для этого ты и строишь церковь…

Я был страшно расстроен неожиданной смертью моего любимого друга. Его похороны еще на протяжении многих дней стояли у меня перед глазами. Я вспоминал, как гроб опускали в могилу и засыпали землей. Думал о том, как распадается тело… Какая бы участь была у человека, если бы не пали наши прародители? Он жил бы в никогда не прекращающейся радости, его бы не терзали, как нас, вопросы о вечном блаженстве. А теперь… «зловонный смрад червей». Когда я предавался таким меланхолическим мыслям, мне позвонил отец Порфирий.

— Георгий, — спросил он, — ты еще на работе в больнице?

— Нет, Геронда. Я уже дома.

— Открой Евангелие от Иоанна и внимательно читай с пятой главы, 24–го стиха. Это евангельское зачало читается на погребении.

Я начал читать: Аминь, аминь глаголю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь [87].

Тут Старец прервал меня.

— Тебе это ясно? Смерти нет! Мы не вкусим смерти, но перейдем «от смерти к жизни»[88]·. Как же возлюбил нас Бог… Он позаботился и об этом. В апостольском чтении на погребение говорится: Если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним[89]. Ты когда‑нибудь задумывался над словами «приведет с Ним»? Бог не соберет у Себя мертвые тела. Он соберет вокруг Себя живых. В лице Христа воскресла человеческая природа. Я тебе правильно сказал: «Мы не вкусим смерти». Ты это понимаешь?

Затем Старец описал дивную жизнь с воскресшим Христом.

— Там мы непрестанно будем воспевать Пресвятую Троицу вместе с серафимами и херувимами. Да, мы, грешные и недостойные, потому что так сильно нас возлюбил Бог…

От волнения его голос становился все тише и тише.

— Я плачу, Георгий, от радости. Какие великие небесные блага дарует нам Бог!

Войдя после погребения одной девушки в келью Старца, я нашел там отца почившей. Я обнял его, поцеловал, и у нас обоих из глаз потекли слезы. Тогда отец Порфирий приподнялся на своей кровати и сказал: «Вы оба, выйдите из кельи. Это не перенести…» Мы вышли. Скоро Старец послал за мной. Когда я снова зашел к нему, он сказал:

— Простите, что я велел вам покинуть мою келью. Но ты знаешь, что сегодня со мной случилось?

— Что, Геронда?

— Во время отпевания я видел над церковью яркий свет, — сказал отец Порфирий. При этих словах из его глаз полились слезы. — Светящаяся звезда стояла над храмом все время, пока продолжалось отпевание. И когда гроб несли на кладбище, я все еще ее видел. Только когда гроб опустили в могилу и засыпали землей, этот свет померк, и я его уже больше не видел.

— Молчите, Геронда, — воскликнул я, — прошу Вас! Иначе мы с Вами этого не выдержим! Мы очень переживаем.

Однажды Старец сказал мне: «Смерть можно представить себе так: вот мы находимся в одной комнате, затем открываем дверь и тут же попадаем в другую комнату. То же самое будет и с нами. Если мы здесь со Христом, то и там будем с Ним».

Во время одного моего визита к Старцу я был сильно расстроен. В последнее время меня постигла целая череда испытаний, и я был на грани срыва. Но среди этого окутавшего меня непроглядного мрака очень утешала и ободряла одна мысль. Я высказал ее отцу Порфирию, едва лишь переступив порог его кельи. «Вы знаете, Геронда, о тех испытаниях, через которые я теперь в очередной раз прохожу, хотя я еще и не рассказывал Вам о них, — сказал я. — Так узнайте же и то, как сильно меня утешает мысль, что в бренном мире, в котором мы живем, все суетно и временно. Нам нужно еще немножечко терпения. Радости и скорби пройдут быстро, и настанет великий час, когда смерть приведет меня к бессмертию. О, если бы и мне, недостойному, сподобиться там по Вашим молитвам жизни со Христом!» Я ждал от Старца слов одобрения в ответ на те мысли, которые я ему высказал. Но неожиданно он строго сказал мне: «Не думай, дитя мое, — сказал он, — что ты умрешь, а затем перейдешь в бессмертие на небесах. Подвизайся, борись за то, чтобы стать бессмертным уже сейчас, умерев здесь на земле для своего ветхого человека. Тогда ты не будешь более скорбеть, всегда радуясь и живя вместе со Христом. Не будешь больше бояться испытаний, сатаны, смерти… Потому что ты все это уже победил здесь, на земле, и готов к бессмертию на небесах!»