3 февраля части фон Формана начали атаки с плацдарма в Искренном, но наверстать упущенное из-за задержки с рухнувшим мостом оказалось нелегко. Температура держалась около 5 °C, и оттепель продолжалась, но небо было относительно чистым. Грязь не слишком мешала самолетам взлетать, и когда немцы обнаружили сосредоточение советских войск у плацдарма, по ним начали наносить удары с воздуха.

Ротмистров решил продолжить прощупывающие атаки на восточном фланге немецкого выступа в Искренном. Используя пехоту 49-го стрелкового корпуса и танки 29-го танкового корпуса, Красная армия беспокоила 11-ю танковую дивизию. Интенсивность боевых действий была низкой, и фон Форман понял, что лучше будет подождать с решительными действиями до 4 февраля, чтобы начать наступление одновременно с III танковым корпусом. 24-я танковая дивизия сосредотачивалась в Ямполе, примерно в 30 километрах южнее Звенигородки, и могла приступить к выполнению поставленных фон Форманом задач 4 февраля, что давало ему в руки серьезный козырь. На самом деле без 24-й дивизии его задача, вероятно, была бы невыполнима. До сих пор атаки частей фон Формана были весьма слабыми, но тем временем более мощные контратаки подготавливались западнее, на участке 1-й танковой армии.

Первой существенной боевой частью 1-й танковой армии, направленной на исходные позиции для попытки прорыва к окруженной группировке, стала 17-я танковая дивизия. Решение было принято 28 января, и ожидалось, что дивизия будет готова к выполнению задачи в районе расположения VII армейского корпуса утром 31 января. За ней должны были последовать 16-я танковая дивизия, 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и тяжелый танковый полк Беке[156]. Эти части следовало высвободить в течение ночи на 1 февраля, чтобы они смогли быть готовы к наступлению 3 февраля.

29 января командование 1-й танковой армии приказало 16-й танковой дивизии и частям III танкового корпуса Брейта сниматься с позиций первыми, за ними должна была последовать дивизия СС «Лейбштандарт». Тем временем погода ухудшалась. Оттепель губила дороги. Необходимо было принимать меры для их укрепления и усиления мостов, чтобы справиться с потоком транспорта, вызванным передвижением нескольких танковых дивизий. Поскольку в наступлении должны были принять участие много 45-тонных «Пантер» и 57-тонных «Тигров», требовалось построить новые или усилить существующие мосты, доведя их грузоподъемность до 60 тонн.

Саперные и строительные части, подчиненные 1-й танковой армии, получили приказ прекратить выполнение текущих заданий и начать сосредоточения в районе расположения VII армейского корпуса. Командир саперных частей армии был направлен в VII армейский корпус, чтобы координировать их работу. Требовалось обеспечить, по крайней мере, две дороги, которые могли бы выдержать тяжелые танки, выдвигающиеся в исходный район. Большая часть колесной техники должна была быть переброшена по рельсам, но поскольку железные дороги покрывали расстояние до исходного района не полностью, преодоление части пути по дорогам было неизбежно.

В дополнение к собственным силам 1-я танковая армия должна была быть усилена 1-й танковой дивизией под командованием генерал-майора Ричарда Коля. Дивизия уже участвовала в боевых действиях в составе 4-й танковой армии, но еще не утратила боевого потенциала. Однако 3 февраля, в день, на который была запланирована операция, она еще не могла быть введена в бой, потому что для этого ей нужно было пройти значительное расстояние. Кроме того, дивизию не удалось высвободить всю сразу. В связи с этим в дивизии была сформирована ударная группа, которая могла выступить немедленно и была направлена в расположение VII армейского корпуса. Брейт, должно быть, осознавал, что не может рассчитывать на использование 1-й танковой дивизии целиком и что придется вводить ее в бой по частям.

Тем временем XXXXVI и III танковые корпуса окончательно ликвидировали советские силы, окруженные в районе Балабановки. Немцы заявили о существенном успехе, достигнутом в операции «Ватутин». Сообщалось об уничтожении или захвате 701 советских танков и САУ, 213 орудий, 468 противотанковых пушек. Поскольку такие цифры на поверку часто оказываются завышенными, следует отметить, что немецкие отчеты, как правило, содержали близкие к истине цифры[157], так что, очевидно, советские потери в материальной части действительно оказались значительными.

Разработанная операция по вызволению окруженных сил 30 января получила кодовое имя «Ванда». В III танковый корпус были отправлены официальные приказы, в которых он получал задачу наступать в направлении Медвин — Кощеватое с целью установить связь с окруженными немецкими частями и уничтожить советские части в районе между VII армейским корпусом и 8-й армией. Корпус должен был начать наступление на рассвете 3 февраля силами 16-й и 17-й танковых дивизий, а также тяжелого танкового полка Беке. Ожидалось, что дивизия СС «Лейбштандарт» будет готова к вводу в бой через день. 198-я пехотная дивизия была временно подчинена корпусу Брейта, как, возможно, и 34-я пехотная дивизия.

В журнале боевых действий 1-й танковой армии за 30 января отмечалось, что оперативный отдел штаба собрался в отдельной комнате для короткого празднования 12-й годовщины прихода Гитлера к власти в Германии, через который «Рейх вновь обрел свободу. Высшая миссия каждого солдата — всеми силами защищать эту свободу с чувством гордости от единства со всем сражающимся народом Германии». Следует сказать, что такая фраза в журнале боевых действий — крайне редкий пример текста с политическим содержанием в документах подобного рода.

Пока планирование и подготовка продолжались, обстановка на участке фронта, который занимал VII армейский корпус, оставалась относительно спокойной. Красная армия не предпринимала ничего серьезнее местных атак силой до батальона, а немцы довольствовались обороной своих позиций. В это время фронт проходил по линии Побойная— Шубины Ставы.

Ухудшившееся из-за теплой погоды состояние дорог затруднило завершение сосредоточения III танкового корпуса в предписанное время. Утром 2 февраля командование 1-й танковой армии предложило отложить начало наступления на один день, и это предложение было охотно поддержано в III танковом корпусе. После обеда фельдмаршал фон Манштейн прибыл в штаб 1-й танковой армии и согласился с предложением. III танковый корпус предложил использовать свои силы, главным образом руководствуясь не тактическими и оперативными факторами, а плачевным состоянием раскисшей от тающего снега местности. Было необходимо выбирать направления атак таким образом, чтобы не завязнуть в грязи. Корпус получил полную свободу в выборе маршрутов наступления.

3 февраля оттепель продолжалась. На фронте 1-й танковой армии боевые действия не велись, за исключением действий разведгрупп и единичных артиллерийских обстрелов. Пока III танковый корпус изо всех сил старался вывести части на исходные позиции для наступления, которое должно было быть начато менее чем через 24 часа, погода и нажим советских войск на два окруженных корпуса заставили изменить первоначальные планы. Изначально планировалось, что III танковый корпус должен будет атаковать в северном направлении, через реку Гнилой Тикич, далее двигаться на Медвин, а затем повернуть к востоку, навстречу окруженным корпусам. Но из-за раскисшей земли, которая замедлила бы расчетный темп продвижения, и из-за того, что «мешок» сжался, было решено, что III танковый корпус должен повернуть направо почти сразу после пересечения Гнилого Тикича.

В грязи и снежной каше солдаты III танкового корпуса силились доставить свою технику и имущество на позиции. Силы, которые удалось собрать для наступления, были довольно большими. Хотя 17-я танковая дивизия имела только 15 боеспособных Pz-IV, их дополнили восемь «Пантер» и восемь «Тигров» из тяжелого танкового полка Беке. Все они были готовы к атаке в назначенное время утром 4 февраля. В 16-й танковой дивизии были готовы к бою 40 «Пантер», 16 Pz-IV и 18 StuG-III. Кроме того, 16-й танковой дивизии был придан 506-й тяжелый танковый батальон с восемью боеготовыми «Тиграми», а 17-й танковой дивизии — 249-й дивизион штурмовых орудий. Этот дивизион был очень слабым — на 1 февраля он располагал всего лишь тремя боеспособными StuG-III. Таким образом, к началу операции «Ванда» в корпусе насчитывалось боеготовых 126 танков.