Пока шел этот бой, советские войска атаковали юго-восточнее Россоховатки, грозя отрезать 14-ю танковую дивизию от 3-й танковой дивизии. Танки полковника Лангкейта были вынуждены развернуться и попытаться восстановить связь с 3-й танковой дивизией, чья танковая группа также была направлена для восстановления положения юго-восточнее Россоховатки. Ближе к вечеру это удалось осуществить, но тем временем советские войска заняли Россоховатку.

Утром 26 января боевая группа фон Брезе из 14-й танковой дивизии заняла позиции на высотах западнее кладбища в Оситняжке, но была окружена советскими войсками. Вместо того чтобы останавливать советское наступление, фон Брезе пришлось занять круговую оборону. В течение дня ему удалось продвинуться несколько севернее, но ему оставалось только наблюдать, как 5-я гвардейская танковая армия продолжает наступление на Тишковку и Капитановку.

14-я танковая дивизия сражалась за удержание своих позиций, так что единственной надеждой немцев осталась 11-я танковая дивизия. Однако дивизия получила приказ поздно и к тому же для выхода на исходные позиции вынуждена была двигаться по плохим дорогам. В 13:00 она перешла в атаку из района Каменоватки силами танковой группы справа и 111-го моторизованного полка слева. Танковая группа нанесла удар по высоте 205,4 западнее Писаревки, а 111-й моторизованный полк до сумерек захватил южную половину Тишковки.

Хотя 11-я танковая дивизия и заняла определенную территорию, выглядевшую ценной на карте, в действительности она не оказала особого влияния на советское наступление. С высоты 205,4 имелась возможность корректировать артиллерийский огонь по советским колоннам, стремящимся на запад, но наступившая темнота не позволила этого сделать. Кроме того, последние два дня стояли густые туманы, особенно по утрам. Если бы утром 27 января сохранилась такая погода, ценность высоты оказалась бы ограничена. Казалось вполне вероятным, что на следующий день 11-й танковой дивизии придется наступать дальше, но были сомнения, хватит ли ей для этого сил, несмотря на прибытие вечером в качестве подкрепления 905-го дивизиона штурмовых орудий.

Действия 11-й танковой дивизии на южном фланге 5-й гвардейской армии доставили ей хлопоты, но не стали решающими. Как только подошли части второго эшелона, 20-й танковый корпус смог продолжить наступление после очистки Журавки от противника во второй половине дня. Силами двух танковых бригад он двигался по равнине дальше, на северо-запад от Журавки, и к 23:00 советские передовые группы достигли окраин Лебедина. 29-й танковый корпус, действовавший южнее 20-го танкового корпуса, добился несколько меньших успехов, но к концу дня освободил Турию.

Для немецкого XI армейского корпуса с каждым часом складывалась все более и более угрожающая ситуация. 389-я дивизия сумела удержать сплошной фронт на протяжении дня, но была серьезно ослаблена и совершенно не могла что-либо противопоставить прорыву советских частей на своем южном фланге. Положение на северном фланге складывалось лучше, поскольку удалось восстановить локтевую связь между 389-й и 72-й дивизиями. В течение вечера подразделения дивизии СС «Викинг» начали сменять 57-ю дивизию, которая сосредотачивалась около Ташлыка, таким образом увеличивая возможности генерала Штеммермана, но в целом корпус по-прежнему находился в очень опасном положении.

Фактически 389-я дивизия рассыпалась. Уже днем раньше батарея Мейзера потеряла связь с дивизионом и отступила к Пастырскому по инициативе командира батареи. Утром 26 января примерно 12 гаубиц из разных дивизионов 389-го артиллерийского полка собрались в Пастырском, и командир батареи Мейзера, лейтенант Сораевски, принял командование над пестрой группой артиллеристов и их материальной частью[96].

Пока Сораевски пытался связаться с командиром своего дивизиона по радио, его подчиненные оставались наготове к скорому отбытию, поскольку никто не знал, насколько близко находятся советские силы. Возможно, они уже были окружены — страх, который, видимо, разделяли многие солдаты из группы. В предшествующие дни различные советские листовки, расхваливающие выгоды сдачи, дождем сыпались на немецких солдат, но, похоже, не оказывали на них серьезного влияния. Солдаты боялись, что попасть в советский плен означает погибнуть или отправиться в Сибирь. Последнее было кошмаром немецких солдат, которые были решительно настроены избежать плена[97].

26 января XI армейский корпус получил некоторые подкрепления. Тот факт, что 11-я и 14-я танковые дивизии перешли в подчинение корпуса, возможно, не выглядел как подкрепление, поскольку дополнительные части означали дополнительную ответственность по ликвидации советского вклинения. Однако прибыл и артиллерийский дивизион 10,5-см орудий, а также 905-й дивизион штурмовых орудий был переброшен из XXXXVII танкового корпуса и направлен в 11-ю танковую дивизию[98].

В свою очередь, 2-й Украинский фронт выдвинул вперед существенные подкрепления, наиболее важным из которых был 5-й гвардейский кавалерийский корпус. В течение дня он получал приказы двигаться на рубеж Телепино — Буртки. Корпус был также усилен истребительно-противотанковой бригадой. 18-й танковый корпус придерживался Ротмистровым в резерве, но был готов наступать 27 января. Он мог очень пригодиться, если бы немцы усилили контратаки с юга[99].

Окончание 26 января очень напоминало предыдущий день. Танки Ротмистрова продвинулись дальше на запад, но все еще не добились полноценного прорыва. Наступление по-прежнему развивалось сравнительно медленно: от начала наступления 25 января и до 23:00 26 января 5-я гвардейская танковая армия продвинулась лишь на расстояние от 20 до 25 километров. Однако немцы не имели серьезной обороны к западу от советских передовых групп. Если бы 5-я гвардейская танковая армия могла справиться с угрозами своим флангам, дорога на запад была бы открыта. Этой возможностью воспользовался 20-й танковый корпус. После полуночи 8-я гвардейская и 155-я танковые бригады, выдвинув вперед разведывательные подразделения, начали движение на Шполу. Город оборонялся лишь слабыми немецкими силами, и к 10:00 27 января он был очищен советскими войсками от противника.

Этот удар вывел советские передовые группы в тыл к немцам, где ожидалось лишь незначительное сопротивление немецких частей. Потеря Шполы, возможно, не удивила немцев. В конце концов, они подозревали, что это — главное направление операции 2-го Украинского фронта, а слабость обороны говорила в пользу того, что она с большой вероятностью будет быстро сокрушена.

8-я армия не имела в своем распоряжении сил, которыми можно было блокировать советский удар на запад, так что Вёл еру оставалось лишь надеяться, что атаки во фланг советского наступления окажутся успешными и отрежут советские передовые части.

Наиболее сильной из участвующих в бою немецких частей была 11-я танковая дивизия, которая возобновила атаку в 05:30 27 января. Туман стелился над полем боя и существенно ограничивал видимость. Несмотря на это, танкам дивизии вначале сопутствовал успех. Наступая от высот восточнее Тишковки, которые были захвачены 26 января, танки сумели занять возвышенность к востоку от Капитановки. Вскоре после этого, в 9:10, танки установили связь с боевой группой фон Брезе, которая была отрезана уже почти два дня и была вынуждена отступить в лес северо-восточнее Капитановки.

Это означало, что 11-я танковая дивизия оседлала все дороги, ведущие с востока на запад, по которым осуществлялось снабжение советских передовых групп, и подтягивались подкрепления. Однако, учитывая небольшое количество танков в дивизии, нельзя было рассчитывать на то, что ключевые дороги перерезаны надежно. Советские части второго эшелона наверняка должны были как можно скорее попытаться пробить коридор на запад. Несколько позже, в тот же день, 11-я танковая дивизия докладывала, что в наличии имеются 12 боеспособных «Пантер» и три Pz-IV, а также 15 StuG-III в трех дивизионах штурмовых орудий, подчиненных дивизии[100].