К счастью, лейтенант Сораевский был достаточно дальновиден и оставил с Мейзером группу из одного унтер-офицера и шести солдат. Они немедленно кинулись к поврежденной повозке. Когда они добрались до моста, то сразу же спрятались в укрытие. После того как артиллерийский залп обрушился на место вокруг моста, солдаты выскочили из укрытия, распрягли мертвую лошадь и столкнули повозку в сторону, прежде чем снова укрыться, как раз перед очередным залпом. Переждав взрывы, они снова бросились к повозке, а еще один солдат прискакал на лошади, ведя за собой другую лошадь. Лихорадочно работая, они сумели запрячь лошадей в повозку, и ездовой стал понукать их тянуть как можно скорее. Вскоре разорвалась следующая серия снарядов, шрапнель свистела вокруг, но никто не был ранен. После этого драматического эпизода остальные орудия и повозки пересекли реку без происшествий. Группа артиллеристов двинулась дальше на запад, переправилась через еще одну реку и встала на ночлег. Мейзер получил небольшую группу пехотинцев под начало и задание оборонять мост, по которому они только что переправились. Помимо небольшой перестрелки ночь прошла спокойно.

Дальше на запад, где советская 40-я армия и 6-я танковая армия схватились с немецким VII армейским корпусом, обе стороны прекратили активные боевые действия, относительно удовлетворенные достигнутыми позициями, и начали готовиться к дальнейшим боям. По всей видимости, боевые действия в полосе XXXXVII танкового корпуса также стали стихать, и обе стороны занялись перегруппировкой своих частей, но внутри кольца обстановка оставалась неопределенной.

Когда 2-й Украинский фронт наладил коммуникации со своими передовыми частями в Звенигородке, он сконцентрировался на окруженных немецких войсках. Достигнув Шполы, 5-й гвардейский кавалерийский корпус был направлен на Бурты и Ольшану, тогда как стрелковые дивизии пытались удержаться на его правом фланге. Селиванов решил задействовать 63-ю кавалерийскую дивизию слева, 12-я гвардейская кавалерийская дивизия наступала справа, а 11-я кавалерийская дивизия — в центре. Было важно захватить территорию. Коридор, удерживаемый 2-м Украинским фронтом, был чуть шире 20 километров, гораздо уже, чем в секторе 1-го Украинского фронта.

Немецкие атаки южной стороны коридора прекратились, но если бы они возобновились с участием значительных подкреплений, такая небольшая ширина коридора представляла бы большую опасность. Было бы разумно попытаться отбросить немцев к Городищу[151].

30 января кавалеристы Селиванова продвигались к Буртам и к концу дня увидели окраины села. Однако расстояние до Ольшаны было больше, и к вечеру 30 января передовые группы 63-й кавалерийской дивизии дошли только до Зеленой Дубровы. До Ольшаны все еще оставалось 8 километров. Бой за Ольшану пришлось отложить до следующего дня[152].

Дальше к востоку Антон Мейзер проснулся утром и обнаружил, что советские части переправились через реку в двух километрах южнее моста, за оборону которого он отвечал. Его раненая нога постепенно заживала, что было большой удачей, поскольку он не видел альтернативы отступлению и решил избегать дорог. Его маленькая группа с трудом пробиралась по снегу, покрывавшему местность, пока не дошла до села, оборонявшегося пехотой из того же батальона, что и нынешние подчиненные Мейзера. Во второй половине дня деревня была оставлена, и отступление продолжилось. В ходе этого отступления двое из товарищей Мейзера были убиты: один — выстрелом в голову, другой — выстрелом в грудь. В темноте решено было остановиться на ночлег на заснеженном холме. Для обеспечения его круговой обороны были отрыты окопы. Голодные солдаты, мокрая одежда которых не могла защитить от непогоды, приготовились к холодной ночи[153].

Утром 30 января Вёлер решил посетить некоторых из своих командиров дивизий. Он вылетел в 320-ю дивизию, а затем и в 11-ю и 14-ю танковые дивизии. Он выяснил, что 320-я дивизия сменила 11-ю танковую согласно плану и что танки фон Витерсхейма готовы наступать на Журавку и Межигорку. Однако у него имелся ряд жалоб. 1-й батальон 26-го танкового полка, укомплектованный «Пантерами», оказался очень неопытным, а командир батальона был убит. Его следовало заменить более опытным офицером из дивизии «Великая Германия», который, как можно было надеяться, будет командовать батальоном более эффективно. Фон Витерсхейм также жаловался на плохую воздушную поддержку, заявляя, что разведка, проводившаяся Люфтваффе, была недостаточна и привела к случаям открытия огня по своим, например когда его собственные войска подверглись бомбардировке немецкими самолетами. Но фон Витерсхейм не только жаловался, он также хвалил советскую кавалерию, которую, как он считал, составляли очень хорошие части.

На командном пункте 14-й танковой дивизии Вёлеру сообщили, что боевая группа фон Брезе, с которой не было связи уже несколько дней, сумела пробиться в северо-западном направлении и достигла Вязовки. Таким образом, боевой группе удалось лишь вырваться из своего собственного окружения в большой «мешок», в котором находились XI и XXXXII армейские корпуса. После выхода боевой группы фон Брезе из состава 14-й танковой дивизии последняя оказалась слабой и в пехоте, и в танках.

Вёлер уехал до того, как танки фон Витерсхейма пошли в наступление в середине дня. Встретив лишь слабое сопротивление, они прошли через Межигорку дальше на Журавку, где стали сюрпризом для советских частей, марширующих на запад. В смятении, вызванном внезапным появлением вражеских танков, советские колонны понесли потери, прежде чем немецкие танкисты повернули обратно на Межигорку. Отсутствие пехоты для их защиты делало слишком рискованным удержание завоеванных позиций в темное время суток.

Пока Вёлер советовался с командирами из XXXXVII танкового корпуса, Лиеб был занят сосредоточением возле Стеблева различных войск для атаки. Она началась в 1:00 в направлении на Шендеровку. Помимо очевидной выгоды от приближения к основным немецким силам снаружи «мешка» целью этой атаки было ослабить нажим советских частей на слабые немецкие силы, оборонявшие район Ольшана — Бурты. Вначале немцы добились заметного успеха, выйдя на окраины Шендеровки за три часа. Но в этот момент прибыли советские подкрепления и остановили продвижение растянувшихся к тому времени немецких сил.

Информацию о результатах боя у Стеблева штаб 8-й армии получил в 16:30, и Вёлер заключил, что северный фронт окруженной группировки следует сократить в целях высвобождения дополнительных подразделений, которые можно было бы отправить под Стеблев. В 18:00 Вёлер позвонил Буссе в управление группы армий «Юг», чтобы обсудить эту идею, но получил жесткий ответ. Фельдмаршал фон Манштейн считал, что об отходе не может быть и речи, поскольку группа армий была связана приказами ОКХ. Два часа спустя штаб 8-й армии получил приказ командования группой армий «Юг», что позиции в северной части «мешка» необходимо удерживать.

Почти одновременно Лиеб по радиосвязи отправил 8-й армии сообщение о том, что ему придется вывести один батальон из группировки под Стеблевом, чтобы удержать линию обороны на севере. Возможно, именно это заставило фон Манштейна и Буссе задуматься. В 22:15 Лиеб получил указание как можно скорее сообщить, сколько войск удастся высвободить, если отвести назад войска, обороняющие северный фронт «мешка».

Пока генералы тратили время на споры, все острее вставали вопросы, не терпящие отлагательств. В «мешке» оставалось более тысячи раненых. Вначале была надежда, что удастся вывезти их по воздуху из Матусова, но продвижение советских частей лишило немцев возможности использовать аэродром в Матусове. Теперь вместо этого для эвакуации из окружения раненых нужно было везти к взлетно-посадочной площадке в Корсуне.