ВСПОМНИВ ГАРСИА ЛОРКУ Рядом садимся мы возле огня, И шепчет он: — Помни о том: Нелюди те, что убили меня, Стреляли в тебя потом. Задумчиво смотрит на гребни гор, На пламя бросает взгляд… Давние выстрелы до сих пор В сердце моем звучат. Праведной крови твоей вовек, Гарсиа Лорка — мой брат, Не смоют фашисты водою всех рек, Гарсиа Лорка — мой брат! Слышу твой голос, он нежен и чист, И горечью дышит строка. Летит надо мной апельсиновый лист. Клубятся Испании облака. Перевел Я. Козловский ГОРНЫЕ ВЕРШИНЫ Судимый мыслями повинными, Не поднимая грешных глаз, Я перед горными вершинами Краснел и каялся не раз. Веков седыми старожилами Считаю я вершины гор, И горько мне, когда вершинами В мой адрес высказан укор. Себя я праздником пожалую, И снова в сердце пир горой, Когда вершинам гор хоть малую Доставлю радость я порой. Вблизи вершин вольнее дышится, Я это знаю не один. И откровеннее нам пишется Вблизи вершин, вблизи вершин. И храбрость верх берет над робостью, И сладко мне, когда строка Литым мостком висит над пропастью И вровень с нею облака. И для меня, не одинокого. Сумели вы с далеких пор Мерилом стать всего высокого, Вершины гор, вершины гор! Вы, подарив мне ястребиную, Заоблачную высоту, Вдохнули в грудь неистребимую О восхождении мечту. Я вас люблю, мои суровые. За похвалу и приговор, Наставники седоголовые, Вершины гор, вершины гор! Перевел Я. Козловский БЕШМЕТ В нем горец и пахал и сеял, Шел на врага, плясал и пел, И вот бешмет висит в музее, И пот на нем окаменел. А я стою, гляжу с любовью И вижу старые следы Давным-давно пролитой крови, Я слышу запах этой крови И запах первой борозды. Перевел Н. Гребнев * * * За все мои грехи и заблужденья, Земля моя, не знал я до сих пор Страшнее кары, чем твое презренье, Страшнее, чем безмолвный твой укор. Что может быть суровей и печальней, Чем приговор земли, где жизнь прожил, Где, словно совесть горцев, снег кристальный И чисты камни дорогих могил. Перевел Н. Гребнев ТАНЕЦ Пол гудит в просторной сакле. Стук подошв, свирели звон,— Все мелькает, словно сабли, Вырванные из ножон. Танец гор, хмельной и сладкий. Как, в какой далекий год Выдумал тебя не падкий На веселье мой народ? Может, он, забравшись в выси, В блеске радостного дня Этот ритм из сердца высек. Словно искру из кремня. Или высек в день ненастный, Чтобы рук не опустить, Чтобы мир свой, мир несчастный, На мгновенье озарить. …Зрители устали хлопать, А танцующий джигит Вновь взлетает, словно пропасть Он вот-вот перелетит. Но, на миг прервав круженье, Замер он и сделал вдруг Чуть заметное движенье, Приглашающее в круг. Слушаясь беспрекословно. Вышла девушка — и в пляс. Распростерла руки, словно В облака взлетит сейчас. Пол гудит в просторной сакле, Стук подошв, свирели звон,— Все мелькает, словно сабли, Вырванные из ножон. Перевел Н. Гребнев ПРЕДКИ МОИ Горец, кинжал не носил я бесценный, Сабли старинной не брал я в бои. Но не судите меня за измену. Предки мои, Предки мои! Я не пою, а пишу на бумаге, Мерю пальто городского сукна, Но без терпенья, без вашей отваги Грош мне цена, Грош мне цена! Я на своих опираюсь предтечей. Так, зажимая рану свою, Вы опирались друг другу на плечи В смертном бою, В смертном бою. Я удивляюсь величью и силе Песен, звучавших в минувшие дни. Предок мой, прадед мой, нас породили Горы одни, Горы одни. Вспыхнет весенняя молния где-то, Сплю я, и кажется мне иногда: Вместе мы скачем, и с наших бешметов Льется вода, Льется вода. Видел я много не виданных вами Стран и народов, неведомых вам, Но, возвратись, припадал я губами К отчим камням, К отчим камням! Горец, кинжал не носил я бесценный, Сабли старинной не брал я в бои. Но не судите меня за измену. Предки мои. Предки мои! Перевел Н. Гребнев |
